– Выходит...
– А почему Альто подрядил тебя отвезти ее в Барсу?
– А видимо, в натуре никому из своих не доверял. К тому же я – если бы остался в Италии – был бы ему опасен. Как человек, знающий обо всей истории с Таткой и могущий – если надавят – рассказать кому не надо. Ну вот он и решил, раз уж так, залучить нас обоих.
– А зачем послал меня вас встречать?
– Ну что ж он, дурак: понимал же, что и кого может птичка, блин, на хвосте принести...
– Ну так они бы меня и взяли... Рыжий осклабился:
– Как бы Тони тебя ни любил – для него лучше было б, чтоб взяли тебя, а не его.
– А кстати – почему они нас втроем-то не повинтили? Там, в парке?
– Потому что им нужны были вы с Тони оба. Они надеялись дождаться, пока мы соберемся все вместе, – и брать сразу четверых.
...Руководивший Мирским по мобиле Альто, потаскав нас некоторое время по метро, велел мчаться на вокзал de Sants и прыгать в как раз отходящий поезд на Севилью. Поезд шел всю ночь с остановками – и Альто, знающий расписание, должен был перезвонить перед какой-то из них и скомандовать: вылезайте...
– Ну так а если на ней, – я кивнул в сторону «Татки», – до сих пор «клоп»?
Рыжий разглядывал меня с мрачненькой полуухмылочкой:
– То-то я сам боевиков не смотрел... Переоделись, естественно, старую ее одежду в мусорник запихали...
Я добил забытый вискарь и, глядя на пустую стопку, пытался собраться с мыслями. Они не то чтобы разбредались – скорее, разбежались и попрятались. Поезд слегка кренился на виражах.
...То есть это что же, выходит, все правда? Эта бездарная, громоздкая, ненатуральная, нелогичная, за уши притянутая, из нелепых совпадений белыми нитками кое-как сшитая история... Я совершенно не готов был в нее поверить. Несмотря ни на что. Несмотря на стопроцентную – теперь – уверенность, что и Таня Лазарева з Мыколаиву была участником этой дикой варки не менее случайным, чем я сам...
– Погоди, Серега. – Я поднял на него глаза. – Ты писал, что узнал, как умерла настоящая Майя...
Мы довольно долго друг на друга смотрели, а потом рыжий сказал с непонятным выражением:
– Аневризма.
– В смысле?
– Аневризма сердца. Знаешь, медик недоучившийся, что это такое?
Я напряг память:
– Выпячивание стенки сердца в месте ее истончения... У кого это она была?
– У Майи.
– Откуда ты знаешь?
– Одну ее очень близкую знакомую раскрутил...
– Черт...
– Понял теперь?
– И что – значит, он ее...
– Ага. Ударил в грудь. Просто ширма упала... Тоха, он, понимаешь... вообще он человек был спокойный и легкий – я говорил тебе. Да ты ж и сам его видел... Совершенно не психопат никакой, ничего подобного. Можно даже сказать, эталон нормальности. Но это – пока все шло нормально... – Рыжий хмыкнул. – А у него всегда все нормально и шло – он везунчик такой был. Талантливый, успешный, обаятельный. С бабками никогда в жизни ни малейших проблем, девки чуть не с детсада сами вешались. Так что если вдруг случалось – вдруг! – что-то не так, в тех редчайших случаях, когда вдруг реальная проблема возникала, Тоха малость терялся. Терял адекватность. Если, скажем, сталкивался с неприязнью по отношению к себе – мог, знаешь, и в истерику впасть... А с этой свадьбой... Я говорю, сам эту долбаную Майю не знал – но, по- моему, Тоха с женитьбой своей круто лажанулся. Она для него, эта Майя, была какой-то совсем левый вариант. Там якобы какая-то ненормальная любовь имела место... Есть у меня подозрение, что эта Майя Тоху на себе женила. Он, как всякий везунчик, с которым все носятся, против умелого обращения оказывался совершенно беспомощен. А она, похоже, была та еще стерва – как раз с интуицией на слабаков, знаю я этот бабский типаж. Такая самовлюбленная московская сука. Наглая, требовательная, капризная... Я думаю, она на нем хорошо поездила. Самоутверждалась за его счет. Совершенно не думала с ним сюсюкаться, как все прочие, – наоборот, гнобила его, чморила. А он, ты что, – не привык к такому! У него от таких дел вообще башню сносило! Я, помнишь, тебе пересказывал, что знакомые говорили, – эта девица его постоянно из себя выводила. Ну вот и вывела...
– Все равно... – Я помотал головой. – Как-то это... Этот его, с позволения сказать, план...
– А знаешь что? Он знал про ее проблемы с сердцем. Собственно, она сама постоянно ему про них напоминала – вот, мол, я бедная больная, возись со мной: знаешь этот прием... И при знакомых про это нудила...
– То есть они знали, что он знает...
– Он не смог бы никому доказать, что все произошло случайно! Что убийство было непредумышленное...
Ну и еще такой маленький нюанс – папа у нее был ментовский генерал. Представляешь, что на зоне ждало убийцу его дочери? А Тоха – это же такое тепличное существо, ты чего... Вот так вот из богемного клуба прямиком на цугундер... Он бы никогда туда не пошел. Он бы что угодно сделал, чтобы туда не попасть... Дурацкий план был? Ну конечно, дурацкий – а какой он еще мог быть, когда придумывался в таких условиях? Ну и закончился – сам видишь чем...
– Не знаю, – говорю. – Не знаю... Как хочешь, а многое не сходится. Почему эта, – я кивнул, – Таня...
– А чего ты у меня спрашиваешь? Вот у нее и спроси...
52
Серега подошел, что-то ей тихо сказал. Осторожно обнял за плечи, привлек, успокоительно забормотал... Экое умиление. Я в своем нынешнем состоянии, пожалуй, никого бы утешать не смог.
Я сел на табурет рядом с Таней, Серега облокотился на стойку позади девицы. Та смотрела на меня недоверчиво, почти враждебно. Видимо, я у нее ассоциировался – естественным образом – со всем, обрушившимся на нее, и казался отчасти его виновником. Хотя, если по совести, это как раз мои проблемы (проблемы! хорошо сказано...) начались с нее, с «Татки». Я вдруг понял, что девка сама меня раздражает. Я постарался подавить это раздражение.
– Скажи, – говорю, – Таня... Ты понимаешь, мы все тут в одинаковом положении, так что давай будем откровенны друг с другом, о’кей?..
Она смотрела зашуганно-неуступчиво.
– Скажи, Таня... Почему – если все было так, как ты говорила... почему ты согласилась на предложение Антона?
Ее взгляд стал откровенно враждебным. И одновременно – совсем беспомощным. Девица молчала. Рыжий сзади положил ей руку на плечо. Она опустила глаза.
– Тань... – тихо сказал Серега.
– Он нравился мне, – не поднимая глаз, сквозь зубы вытолкнула Таня.
«Но неужели ты не понимала...» – почти начал уже говорить я, когда до меня вдруг дошло с той издевательской ясностью, от которой не знаешь, смеяться или плакать: конечно, не понимала! Не хотела понимать! Она вообще об этом не думала! Баба же, господи, девка молодая, дура, провинциалка. А тут – москвич, супермен, весь в шоколаде... «Поедем на курорт – и ты типа будешь моя жена...» Как будто она головным мозгом тогда решение принимала...
– Видишь, Юр, – хмыкнул Мирский. – Татка – она еще в Шенген невъездная. Она была однажды в Германии, нарушила визовый режим, работала без разрешения, попалась. Ну, ее подержали в камере немножко и депортировали. Так что ей теперь в Европу дороги не было. А тут Тоха предлагает – по другому паспорту. Ну, она решила поиметь этих европейцев...
Ему, авантюристу, флибустьеру, понимаешь, толстому, явно нравилось девицыно сумасбродство...
