– Ты говоришь, Антон в Афинах вел тебя за мной – перед тем, как мы познакомились. Откуда вел?
– От Акрополя.
– А что вы делали у Акрополя?
– Не знаю. Болтались...
– Юр, ты типа не понимаешь, – опять встрял Мирский. – Он же русских искал. Свидетелей. Ему же надо было, чтоб в случае чего нашлось кому подтвердить, что он, Антон Шатурин, был в Греции с женой, Майей. Она типа? – Да вроде она... С русскими проще как бы случайно познакомиться. А где их искать? Там, где туристов больше всего. Слышишь русскую речь...
– Какую речь – я же один был и сам с собой разговаривать привычки не имею...
– Ты по телефону говорил... – почти с отвращением.
И тут я вспомнил – точно. Я же Костику оттуда звонил... Антон видит (слышит) русского, ведет девку за мной, ожидая повода для более-менее естественного знакомства, я сажусь в кабаке, они следом, я открываю лаптоп... Подсаживается Антон: вроде ему нужно послать «мыло», обращается по-английски – вроде не знает, с кем дело имеет... О, надо же, земеля – Майя, иди сюда, познакомьтесь с моей женой... Так оно все и было.
– Зачем ты позвала меня на Санторин? Почему не сказала сразу Антону, что к нему приходили люди от Страно?
...В Греции до девочки Тани наконец дошло, что ничего такого уж прикольного в происходящем нет, что тут не столько халява, сколько подстава. И вообще... Девочка сразу (разумеется) начинает к суперменистому Антону липнуть – а тот ее в упор не видит, у него какие-то свои заморочки, на Таню он посматривает чем дальше, тем более косо: словно побаивается ее и раздражен зависимостью от глупой девицы. Тане обидно, понимаешь! Так что когда к ней – в отсутствие Антона – заявились эти ребята, она, окончательно доперев, что втянута в какие-то стремные варки, скрыла визит от Шатурина главным образом из чувства протеста. «Из вредности». В силу вздорного своего характера она вообще питает склонность к мелким провокациям. К тому же ей, начинающей, в свою очередь, побаиваться Антона, хотелось посмотреть, как тот станет себя вести.
А Антон тем временем тащит ее знакомиться с Касимовым. Роль этого нового знакомца Тане неясна: зачем он Антону? Связан как-то с людьми Страно?.. Игра явно продолжается: с Таниным участием, но ей по-прежнему непонятная. И тогда она опять выкидывает фортель – зовет Юру из Серожопинска к ним присоединиться, остро радуясь Антоновой растерянности. К тому же бабье тщеславие заставляет ее интерпретировать общительность и простецкую улыбку серожопинца как признаки того, что мужичок на нее «ведется» (и опять-таки: если что, будет у кого искать защиты)...
Я вспоминал реакцию Антона на мое присутствие. Побаивался он меня? Если да, то несильно. Провинциал с носом картошкой – это по определению было не то существо, которое Антон мог воспринимать всерьез. Несмотря на экстраординарность причин тогдашнего его пребывания в том месте и в той компании, он, кажется, пережив первый шок, быстро успокоился (он вообще, видимо, был из людей, не склонных долго париться по поводу чего бы то ни было) – ведь он находился в максимально естественной для себя ситуации: безделье, истекающая по нему слюнями девица и смешной простачок, на фоне которого все Антоновы достоинства глядятся особенно выпукло...
Когда я все это понял – сам почему-то ощутил острый стыд: ведь поведение этих двух несчастных микки-маусов было не более глупо, чем мои собственные попытки отыскивать в нем стройную логику. Задним числом, зная про наваленные в ходе данной истории трупы, я все пытался интерпретировать тогдашнюю ситуацию по законам триллера – хотя в реальности имела место идиотская подростковая мелодрама. И иначе быть не могло – ведь главные участники ее, несмотря ни что, оставались просто двумя безалаберными инфантилами...
Чего она его тогда напоила? Опять же из вредности, из желания сыграть на самолюбии, в расчете на мелочную ревность... Ей и в голову, дуре несчастной, прийти не могло, что Антон перепугается. А он таки перепугался: ведь Шатурин не знал, не проболталась ли мне Таня насчет того, что она ему не жена... А потом я вдруг без предупреждения свалил. Антон тут же взялся за девицу, но – уже соображая, какой подход к ней будет более эффективным, – не угрозами, а с помощью того, чего эта дура так ждала больше недели. Разомлевшая девка и рассказала ему все.
И вот тут Антон начинает дергаться всерьез – когда до него доходит, что он сам не знает, во что ввязался. Теперь он, пожалуй, и Таню убить готов: во-первых, злится, что она так долго молчала, во- вторых, видит, что она теперь для него по-настоящему опасна. И поскольку наличие реальных проблем, как и было сказано, совершенно вышибает Антошу из колеи, он впадает в истерику, заканчивающуюся в болонской гостинице безобразным скандалом и дракой с девкой (которая от эдакой смены Антоновых настроений сама взбеленилась и стала в сердцах ему угрожать). Имела место даже беготня по гостиничным коридорам и бегство зареванной Тани с бланшем под глазом через черный ход (не замеченное людьми Страно, спокойно караулившими главный)...
Я нервно хмыкнул и закурил выпрошенную у Тани сигарету. Мирский смотрел на меня подозрительно. – А тут что пишут на пачках? – спросил я у него.
Он непонимающе нахмурился, потом сообразил:
– Здесь это красивше всего звучит. «Фумар пуэдэ матар».
...Я испытывал чувство сродни тому, что ощутил, узнав, что Виктор – никакой не агент «Миссии», а обыкновенный стареющий осел, «ударенный мочой в голову» при виде молодой бабы. Чувство, что надо мной издеваются. Только во много раз острее.
Хотя – кто над кем издевается? Ведь это я сам упорно игнорировал реальность, раз за разом громоздя конспирологические сюжеты: причем всякий раз вопреки очевидности. Я, который привык полагать себя реалистом и прагматиком... Как, блин, мне могло прийти в голову, что Виктор, которого я знал много лет, такой весь из себя добросовестный, педантичный, в чем-то простоватый дядь Витя, – собственноручно запустил какую-то жуткую многоходовую комбинацию?! В чем я подозревал эту несчастную девку, чья незамысловатая козья сущность понятна с первого взгляда?.. А ведь в какой-то момент я чуть было всерьез не решил, что лично заинтересовал бывшего голливудского суперстара и нынешнего финансового магната – который, видите ли, время от времени собственной персоной тайно являлся мне с непонятными целями!..
Так. Хорошо... Я затушил бычок, бессмысленно глядя в черное окно тамбура. Вернемся к самому началу. Самому-самому... Пусть тот старик в Стамбуле не имел никакого отношения к Ларри Эджу и не думал привлекать моего внимания. Но откуда у него оказались Аликовы шарики?!
А с чего я взял, что шарики были именно Аликовы? Узор похожий? Ну и что – просто похожий и все. Мало ли что мне могло почудиться. Совпадение. А может, и самогипноз: в конце концов, приметы того времени, когда я общался с Аликом и (самое главное) Варькой, до самых последних пор довольно много для меня значили – вот я и увидел их там, где на самом деле было лишь что-то сходное...
И фотку он там оставил – случайно. И в Афинах я оказался – случайно. И Антону попался. И за этими двоими увязался... НИЧЕГО НЕ БЫЛО. Никаких планов, расчетов и заговоров. Была – цепь нелепых совпадений. Бестолковых поступков. Глупостей. Истерик. Я пытался восстанавливать логику? Да кто сказал, что люди ведут себя логично? «Ищи, кому выгодно»... Но в данном случае и умысла-то никакого не было. Ни с чьей стороны. Была трусость пэдэ Полякова, в запарке спихнувшего все на любовницу. Была склока между двумя самовлюбленными ничтожествами Шатуриными. Был дурацкий инфантильный авантюризм Тани из Николаева... Вот вам и вся хитроумная подноготная.
Правда, не я один искал за всем тайную волю: Альто вон уверен, что меня таким ловким способом использовали некие силы, играющие против Клуба... Ну, с Альто – понятно, для него это профессиональное, в этом вся суть его работы: «если есть преступление, то есть преступник». Если начался шухер с зачистками по всей Европе – то кто-то же его инициировал!..
Да в том-то и дело, что никто! Никто против этих уродов не играл – они сожрали сами себя, причем без всякого повода извне. Им и не надо было ни противников, ни поводов – при их профессиональной паранойе, при их взаимном недоверии для того, чтобы все посыпалось, не требовалось даже реальной угрозы: они сами себе ее придумали. И не попадись им я – нашелся бы кто угодно другой...
А я-то никак не мог расстаться с мыслью, что именно во мне – лично во мне – все дело! Что, впрочем, естественно. По-человечески. Никому не нравится отдавать себе отчет в собственной случайности и
