Гутенберг изобрел свой печатный станок. В течение двадцати – с 1468-го по 1488-й – родились Коперник, Лютер, Рафаэль, Микеланджело, Дюрер, Джорджоне, Макиавелли, Чезаре Борд-жиа, Цвингли, Писарро, Магеллан и Мор, плюс Леонардо начал карьеру художника, Боттичелли написал «Рождение Венеры», Эразм приобщился в Нидерландах гуманистического образования, а Пико делла Мирандола сочинил «Речь о достоинстве человека»... – Он звучно захлопнул книгу – с каким-то даже злорадством. – Что это? Генетическая флюктуация, повышенная концентрация гениев на квадратный метр? Ни фига. Просто Европа, европейское сознание начало жить по совершенно новым принципам. Оттого каждый шаг в любую сторону – в искусстве, науке, богословии, философии, политике, мореплавании – становился революционным...
Теперь уже все без исключения присутствующие смотрели на Вована. Я подумал, что из моих знакомых он – единственный, способный завладеть вниманием компании разглагольствованиями о Пико делла Мирандола.
– ... Разумеется, не о том речь, что человечеству тысячелетиями чего-то фатально не хватало для того, что все вышеперечисленные успели за несколько десятков лет, – ума, знаний или технических навыков... Почему Великие географические открытия начались только в конце пятнадцатого века?
Все молчали, заранее чуя подвох.
– Научились строить каравеллы, стали применять компас... – пожал наконец плечами Андрюха.
– Здрасьте! Компас, между прочим, даже в Европе был известен с двенадцатого-тринадцатого веков, а китайцы применяли магнит для указания направления аж за две тысячи лет до нашей эры! Более того, и открытия в данном случае – не такие уж открытия. До Америки викинги, как известно, добрались си-ильно раньше Колумба, а те же китайцы, вполне вероятно, на своих джонках когда-то даже Тихий океан пересекли. Почему ни первых ни вторых это не подвигло на всемирную экспансию?.. Или, например... Кто первым изобрел книгопечатание?
– Сейчас ты скажешь, что не Гутенберг... – хмыкнул Крепин.
– Скажу. Потому что изобрели его опять-таки древние китайцы. И не только изобрели – а активно практиковали! Оно у них спровоцировало Реформацию и научную революцию?.. И китайцы, и арабы знали порох задолго до европейцев – но огнестрельное оружие и артиллерия перевернули военную практику и историческую динамику (дав третьему сословию весомый аргумент в разборках с феодалами) лишь в Европе... Почему?
– Ну?
– Да все потому же! Дело вовсе не в ГОТОВНОСТИ Европы, скажем, пятнадцатого века к прорыву – он вообще не был подготовлен не только предыдущим ходом истории, но даже, боюсь, и эволюцией средневековой Европы. Более того – я бы и о прорыве не стал говорить. Скорее – об односторонней смене правил игры... То есть это нам всё задним числом видится прорывом. Из мрака к свету... Да, c высоты Всеобщей декларации прав человека крепостное право – дикость. С точки зрения Ньютоновой физики обвинения старух в полетах на помеле – бред сивого мерина.
– А что – нет? – не выдержал я.
– Для нас – да. Хотя то, что все во Вселенной притягивается c силой – как там?..
– ... C силой, прямо пропорциональной произведению масс притягиваемых частиц и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними, – вдруг выдала Варя. Я посмотрел на нее с некоторым изумлением – и неожиданно понял, что далеко не первый раз ловлю себя на этом чувстве по ее поводу.
– Да-да... Так вот, это мы точно так же принимаем на веру, как средневековый человек принимал на веру слова Фомы Аквинского о том, что демоны существуют и своими кознями могут производить возмущения в воздухе...
– Правота Ньютона и прочих подтверждается практикой, – говорю.
– А правота тогдашних демонологов подтверждалась гигантcким – гигантским! – количеством свидетельств о летающих ведьмах, оборотничестве, одержимости и прочем... И давайте сейчас не соваться в вопрос о том, едина ли истина, – так мы сразу срулим в примитивный солипсизм. Я не об этом. Я о том, что европейцы не столько открыли мир, сколько создали его – под себя. В этом смысле постройка ими принципиально новой модели общества шла параллельно с конструированием принципиально новой физической картины мира. Географической, биологической, астрономической... В какой-то момент человеку надоело жить в предложенных условиях, навязанных – и он стал обустраиваться сам. Сам установил (да, не сразу, да, навалив горы трупов, да, с кучей оговорок!) кажущиеся ему в целом более-менее справедливыми общественные законы. Не унижающие достоинства любого, по ним живущего... Сам вычленил в мире такую систему взаимосвязей, которая позволила ему не ждать милостей от природы, а активно ее, матушку, юзать. Да, тоже с оговорками...
– Я не понял, – с умным видом вклинился Славка, – взаимосвязи, лежащие в основе сформулированных законов природы, – предшествовали формулировкам? Или стали незыблемыми в результате формулировки?
Участие в подобного рода трепе было для Славки столь нехарактерно, что у меня появилось острейшее подозрение: это его в присутствии красивой Вари разбирает...
– Не знаю, – отмахнулся Вовка. – Это слишком скользкая тема. Лично я полагаю, что процесс тут двусторонний, но на эту тему можно спорить долго. Тем более что эти законы тоже действуют лишь до определенного предела... Но я сейчас даже не о реальной подвластности мира современному человеку. Я о принципах, на которых строятся его с ним отношения. Прежний мир cуществовал по принципу чуда. Нынешний, европейский – исходя из причинно-следственных закономерностей.
Вот именно, думал я, тупо размешивая сахар в кофе пахучим рулончиком свернутой корицы. Вот именно. Пространство, существующее по правилам причинно-следственной логики. Согласно закону вероятности. Где определенная причина в большинстве случаев порождает наиболее вероятные последствия. Где твои действия предсказуемы. Где их можно планировать. Работать на перспективу. Быть более-менее уверенным в будущем. Существовать в протяженном времени. Европейский человек захотел жить в таком пространстве – и он себе это пространство организовал...
(Кабачок – в Мурариа, на Rua dos Cavaleiros – площадью всего в несколько квадратных метров: тесно составленные столики под красно-белыми клетчатыми скатерками, причем половина столов уже на тротуаре. Из мемориального черного, с солидными верньерами и могучей телескопической антенной, монументального, как рация радистки Кэт, приемника «Грюндиг» Джо Кокер хрипит сентиментальный похмельный блюз.)
...Только в нашей диалектической вселенной, где аверса не существует без реверса, а сила действия равна силе противодействия, и любое желание исполняется с большим нежеланным довеском, рядом с предсказуемым пространством Европы возникла зона принципиальной непредсказуемости.
Где закон вероятности не работает вообще.
Где определенная причина порождает наименее вероятные последствия. Где всегда происходит не то, что должно бы, исходя из логики, а – черт знает что. Где невозможно планировать и рассчитывать наперед. Где по определению живешь одним моментом...
В зеленых кронах двух мощных акаций, под которыми треугольная площадушка (даже площадочка) Родригу де Фрейташ поместилась целиком, истошно верещали птицы. Из ныряющей под крутой уклон улочки перед моими глазами выкарабкался, победно звеня, желтый антикварный трамвай. Я медленно вытянул длинную Palace из бумажной мнущейся пачки, медленно закурил.
...Соответственно, и почти все попытки улучшения жизни носили у нас не эволюционный, а революционный характер – не потихоньку, а сейчас и сразу, любой ценой. Любые же более-менее постепенные реформы либо тут же сворачивал их собственный инициатор, либо они приводили к таким последствиям, о которых этот инициатор и в пьяном бреду бы не додумался...
Почему у нас фатально отсутствует нормальный патриотизм – не декларативно-сублимационный, не истерически-погромный – а здоровый, конструктивный? Патриотизм как ощущение причастности к происходящему в твоей стране? Ощущение ответственности за творящееся с ней? А потому что, живя в России, ты непрерывно убеждаешься, что от тебя тут не зависит НИЧЕГО. Ничто тут не подчиняется никаким законам, и невозможно просто заниматься последовательным улучшением общей жизни через последовательное улучшение собственной – потому что все знают, что в любой непредсказуемый момент все может пойти прахом. Потому и живут, как было сказано, – «под собою не чуя страны»...
Отсюда и психология временщиков у всех российских властей – и политическая апатия остальных. Отсюда и знаменитая осточертевшая национальная наша непоследовательность – а какая может быть
