Чинди

которые никогда не были молоды. Хатч никак не могла представить его веселым.

«Маккарвер» лежал в плоскости Собачьей Кости. Его прикрепили стальным канатом за центральный форштевень и за корпус.

Хатч хотела помочь с укладкой тросов, но оказалось, что рабочая бригада уже заканчивает.

— В сторонку, мадам, — сказал ей один из добровольцев.

И все завершилось — быстрее, чем она могла ожидать.

Хатч попрощалась с Аликс и Ником.

— Было очень приятно. Увидимся у себя. — Она предложила им кого-нибудь с другого корабля на случай, если понадобится помощь. Они отказались, и Хатч напомнила, что, возможно, им придется отсиживаться на «Мемфисе» неопределенно долгое время. Аликс заявила, что с ними все будет в порядке и они сумеют позаботиться о себе. Ник выглядел радостным и счастливым. Так привязался к Аликс? Парень мог здорово увлечься.

Рабочая бригада известила, что все готово к отлету, и Бронштейн, не тратя лишнего времени, предупредил всех, что отправляется и в течение двух часов будет находиться в режиме «полный вперед» (он имел в виду, что его будут разгонять).

— Поехали, — сказал он.

Как только добровольцы разошлись по кораблям (все, кроме одного, на «Лонгворт»), Бронштейн пригласил Хатч на мостик. Они ждали еще несколько напряженных минут, обмениваясь замечаниями о том, как бы им не хотелось вновь пройти через нечто подобное. Наконец ИИ сообщил о готовности к отлету. Капитан предупредил пассажиров, наклонился и пожал руку Хатч.

— Удачи.

На «Мемфисе» и «Лонгворте» заработали двигатели. Корабли пришли в движение.

Два сверхсветовых корабля с большой осторожностью «стянули» с орбиты Собачью Кость, развернулись в сторону чинди и начали разгон. Хотя Билл и предсказывал, что тросы обязательно будут испытывать большие напряжения, но все равно было неприятно видеть, как сплетенная из них сеть между камнем и кораблями начала растягиваться. Билл транслировал на «Маккарвер» все сколько-нибудь значительные данные. Хатч особенно переживала по поводу температуры двигателей. Силовая установка была рассчитана максимум на час непрерывной работы, чего — при нормальных условиях — было более чем достаточно, чтобы снабжать соответствующей энергией двигатели, работающие на «прыжок». Но в теперешнем чрезвычайном режиме из-за висевшей на буксире дополнительной нагрузки им, чтобы добиться поставленной цели, требовалось более двух часов непрерывного ускоренного движения.

Бронштейн налил кофе, и теперь они сидели, обсуждая и отслеживая приращение скорости, не забывая поглядывать на часы. Временами Хатч связывалась с Тором и с «Мемфисом» — с Аликс и Ником. И, разумеется, с Биллом.

Они набрали уже 0,005 c. Половину процента от скорости света. Намеченная же скорость составляла 0,26 c.

— Я поверю в это, только когда увижу, — сказал Бронштейн.

Юркевич доложил, что на «Лонгворте» все в порядке.

— Правда, топлива сожгли больше, чем я предполагал. Но мы уже кое-что подрегулировали .

Позже, в виртуальной реальности, рядом с ней возник Клеймор.

— Хатч, я собираюсь сделать передачу с твоим участием. Но сначала я хотел бы узнать кое-что о твоей жизни. Это не ты оказалась в прошлом году на Обреченной? Когда спасали Грегори Макаллистера?

Дело обстояло не совсем так, но уточнения его не интересовали. Он расспрашивал Хатч, где она росла, как стала пилотом. Почему она стала пилотом, есть ли у нее дети и чем она занимается в свободное время. И что связывает ее с тем малым, который застрял в ржавой инопланетной посудине? С этим, как его там… Тором?

— Он просто пассажир, — ответила Хатч.

— Просто пассажир? — Клеймор смотрел подозрительно и разочарованно. — Ничего личного?

— Он пассажир . Ведь я в ответе за всех своих пассажиров.

Хатч отвечала на его вопросы сколько могла и наконец попросила извинить ее:

— Мне нужно переговорить с ним по эфиру.

— С кем?

— С Тором.

Клеймор явно удивился.

— У тебя есть с ним связь? Как же я не догадался… Ну, неважно. А я могу поговорить с ним?

— Он не сможет вам ответить.

— Почему?

— Он очень далеко отсюда. Передатчик на чинди недостаточно мощный, чтобы работать на таких расстояниях.

— А откуда тогда известно, что этот малый слушает? И откуда нам знать, что он еще жив?

— Мы знаем, что несколько часов назад он был в порядке.

— Как же вы узнали это?

Она показала ему изображение. Тор стоял на самом верху гребня, подняв вверх руки. И махал. Люк был открыт.

— Великолепно. Вот это и есть внешняя поверхность чинди ? Да, разумеется, это так… — Клеймор замялся, — … так эффектно. Отличный материал .

Бронштейн взглянул в ее сторону.

— Проходим 0,008 c, — сообщил он.

— Восемь тысячных от скорости света? Разве это так существенно, Хатч?

— Это чуть меньше одного процента. Но мне никогда еще не доводилось летать так быстро.

— Хатч, — сказал Билл, — у нас перегревается двигатель номер два . До «прыжка» все еще оставалось около пятидесяти минут.

— Я знаю, — отозвалась Хатч. — Мы наблюдали это еще на борту.

При такой длительной работе двигателя некоторое повышение температуры было неизбежно. Менее чем через шесть минут та же картина сложилась и на «Лонгворте». Но при этом на кораблях существовала целая система мер, которые можно было принять. Можно было модифицировать хладагент, или адаптировать топливную смесь, или пригасить некоторые процедуры. При необходимости двигатель можно даже выключить на несколько минут, но именно сейчас нельзя было прерывать его работу.

Хатч посовещалась с Биллом и предложила ряд изменений. Температура стабилизировалась.

На связь несколько раз выходил Могамбо — скорее всего, чтобы лишний раз успокоить себя. Все ли идет по расписанию? Держат ли режим двигатели? Есть ли вообще хоть какие-то доказательства присутствия на чинди живых существ? Насколько далеко и глубоко им удалось проникнуть в пространство корабля? Видели ли они хоть какой-нибудь признак наличия там чисто служебных мест или помещений?

К ним на мостик поднялся Антонио Сильвестри, который перешел на борт вместе с Могамбо.

— Вы так и не припомнили меня, верно? — спросил он.

Низкорослый, не выше Хатч. Оливковая кожа, черные волосы, темные глаза. Достаточно красивый, с почти женственными чертами.

Она где-то видела его, но, увы, не могла вспомнить.

— Зовите меня Тони, — обезоруживающе сказал он. — Однажды, несколько лет назад, вы перевозили меня со станции на Пиннакл. — Сильвестри говорил по-английски с легким итальянским акцентом. — Рейс