Он был очень бледным и измождённым и, как показалось Доналу, выглядел теперь гораздо хуже, чем в то время, когда они впервые познакомились. Щёки его ещё больше ввалились, волосы поседели, глаза казались совсем уставшими, и даже пламеневший в них огонь как будто выдохся и начал сходить на нет. Он ссутулился над своей тарелкой, словно желая скрыть её от чужих глаз, и рука, которую он протягивал к своему бокалу, заметно дрожала. По всему было видно, что и к еде, и к питью он относится с полнейшим равнодушием.
Наконец тарелки убрали, и на столе осталась лишь ваза с фруктами и два графина с вином. Граф налил себе из одного и, передав его Доналу, заметил:
— Вы очень добры к моему Дейви, мистер Грант. Он только о вас и говорит. Вы для него просто свет в окошке!
— А ему много и не надо, — улыбнулся Донал. — Он и так всё схватывает буквально на лету.
— Тем более. Значит, если вы и дальше будете давать ему так же много, он далеко пойдёт, — откликнулся граф.
В словах графа не было ничего примечательного, но произносил он их с натугой. Так человек, привыкший говорить, тщательно взвешивая свои слова, с трудом отыскивает подходящее обличье для новой мысли. Это усилие, казалось, вконец истощило его силы, и он отхлебнул немного вина. Правда, Донал уже заметил, что он делал глоток вина после каждого, самого коротенького предложения, которое произносил, но каждый раз отпивал совсем чуть–чуть, буквально несколько капель.
Донал сказал ему, что из всех мальчиков, которых ему доводилось встречать, Дейви самый сообразительный и учится быстрее всех — а всё потому, что его очень легко учить послушанию и разнице между добром и злом.
— Вы меня очень радуете, мистер Грант, — ответил граф. — Я давно хотел подыскать для него кого– нибудь вроде вас. Жаль, что вас не было в замке, когда лорд Форг готовился поступать в колледж.
— В то время я и сам, должно быть, учился в колледже, ваша светлость.
— Ах да, точно, точно!
— Но что касается Дейви, ваша светлость, учить его — одно удовольствие.
— Если бы я только мог задержать вас подольше, — вздохнул граф. — Но ведь вы, наверное, метите в священники?
— Ничуть, ваша светлость.
— Как? — воскликнул граф. — Неужели вы собираетесь всю жизнь проторчать в учителях?
— Знаете, ваша светлость, — ответил Донал, — я вообще не думаю о том, что будет со мной дальше. Беспокоиться об этом — всё равно, что навьючить ослика сегодняшнего дня завтрашней поклажей, унести которую способен только верблюд. Я с радостью принимаю всё, что преподносит мне жизнь, — то есть всё, что посылает мне Бог.
— Вы правы, мистер Грант. Будь я на вашем месте, я рассуждал бы точно так же. Но, увы, у меня самого никогда не было выбора!
«Быть может, ваша светлость просто решили, что не станете выбирать?» — хотел было произнести Донал, но вовремя одумался и сдержался.
— Будь я богат, мистер Грант, — продолжал граф, — то не задумываясь нанял бы вас на неопределённое время. Но, как вам, должно быть, известно, замок принадлежит не мне и не передаётся по наследству вместе с титулом. Моему маленькому Дейви достанется лишь жалкая тысяча или две. Ну, хотя бы та женитьба, которую я задумал для лорда Форга, обеспечит его будущее.
— Надеюсь, в этой женитьбе будет не только обеспечение, но и любовь, ваша светлость, — смущённо сказал Донал, мельком подумав об Эппи.
— У меня не было ни малейшего намерения беседовать с вами о будущем лорда Форга, — произнёс граф с холодной учтивостью.
— Простите, ваша светлость, — пробормотал Донал.
— У меня теперь одна забота: Дейви, — произнёc граф прежним несколько вялым тоном благодушного снисхождения. — Я никак не могу решить, что же мне с ним делать. Будь Церковь Шотландии и по сю пору епископальной, мы бы могли определить его туда; он бы только сделал ей честь! Но поскольку сейчас никаких званий и титулов там не жалуют, это не место для юноши с его родословной и положением в обществе. Всего несколько жалких сотен в год! И подумать только, в каком кругу он будет вынужден тогда вращаться! Нет, нет! — хотя, конечно, сама по себе эта профессия, без сомнения, возвышенна и благородна, — добавил он, слегка поклонившись Доналу.
Очевидно, он никак не мог избавиться от мысли, что перед ним не кто иной, как будущий священник.
— Ну, Дейви ещё совсем мальчик, — возразил Донал, — и к тому времени, когда он начнёт всерьёз думать о том, чем ему заняться, я надеюсь, он уже будет способен принять разумное решение. У него уже сейчас немало здравого смысла. Простите меня, ваша светлость, но я думаю, вам незачем о нём беспокоиться.
— Человеку в вашем положении легко рассуждать, мистер Грант! Вы свободны выбирать, что угодно. Но для людей нашего круга выбор строго ограничен. В жизни для нас открыто лишь несколько дорог. Над нами довлеет традиция. Мы — всего лишь рабы умерших и погребённых предков. Хотел бы я родиться в семействе попроще, вроде вашего, которое хоть и ниже по положению, но на самом деле гораздо свободнее. Конечно, некоторые пути закрыты и для вас, но эта ваша жизнь — на приволье, среди овец, в горах, где можно сколь угодно мечтать о прекрасных и величественных далях грядущего мира, — всё это чрезвычайно заманчиво. Неудивительно, что такая жизнь порождает настоящих поэтов!
«Или царей, — подумал Донал. — А вот из графа получился бы весьма недовольный пастух!» Конечно, если человек недоволен своим нынешним положением, ничем другим ему тоже не угодишь. Разве что в каком другом месте он хотя бы жаловаться будет поменьше!
— Выпейте ещё вина, мистер Грант, — любезно предложил граф, наполняя свой бокал из второго графина. — Попробуйте вот это, может быть, оно больше вам понравится.
— Честно говоря, ваша светлость, — ответил Донал, — мне так редко приходилось пить вино, что я вряд ли отличу одно от другого.
— Должно быть, вы больше привыкли к виски! Хотите, я попрошу Симмонса налить вам немного? Позвоните, пожалуйста, в колокольчик, он вон там, сзади вас.
— Нет, ваша светлость, спасибо. Про виски я знаю ещё меньше. Мама не разрешала нам даже пробовать его на вкус, так что я даже не знаю, на что оно похоже.
— Тем более, всегда стоит попробовать что–то новенькое! — уверенно сказал граф.
— Да, но если это новенькое вызовет у человека ненасытную жажду, хорошего в том мало, — возразил Донал, механически наливая себе вина из графина, пододвинутого к нему хозяином.
— Тем не менее, я прошу вас помнить, что в конце концов Дейви придётся самому зарабатывать себе на жизнь, — продолжал граф, немного помолчав. — Может быть, со временем вы сможете помочь мне определить, для какого занятия он годится лучше всего.
— С удовольствием, ваша светлость. Наши собственные вкусы не всегда верно указывают на то, что подойдёт нам лучше всего. Но они, безусловно, помогают узнать, для чего годимся мы сами.
— Отлично сказано! — одобрил граф, хотя вряд ли понял хоть сколько–нибудь из того, что имел в виду Донал.
— Давайте я посмотрю, как ему понравится тригонометрия, — предложил Донал.
— Может быть, со временем он научится межевать и станет неплохим управляющим. Насколько я понимаю, сейчас многие джентльмены берутся управлять поместьями более состоятельных родственников. Взять хоть вашего собственного управляющего, мистера Грэма! Он ведь тоже приходится вам роднёй, да?
— Дальней, — ответил граф с подчёркнутой холодностью в голосе. — Вряд ли стоит принимать такое родство во внимание.
— Здесь на юге Шотландии, ваша светлость, люди совсем не так относятся к родичам, как у нас, в северных горах. У меня сердце сразу откликается, стоит мне лишь услышать слово «родственник»!
— Должно быть, вам не приходилось испытывать столько неловкости и неудобства из–за своих родичей, как мне, — произнёс лорд Морвен с бесцветной улыбкой. — Человек незнатный и небогатый может
