Королева красоты

срывов не было? И у меня с нервишками не очень, откровенно вам скажу. Ничего особенного в этом нет. Главное – в голову не брать. Спокойнее, спокойнее.

МОРИН. Значит, пробыть месяц в психушке дело не постыдное?

ПАТО. Думать ни о чем не постыдно. Вот что главное. А психушка – глупое словечко. И ты прекрасно об этом знаешь.

МОРИН. Знаю.

ПАТО садится за стол напротив МОРИН.

Случилось это в Англии. Уборщицей устроилась. Двадцать пять мне тогда было. Первый раз из дома уехала. Самый первый раз. Одна сестра только что вышла замуж, а другая была на выданье. Подалась я тогда в Лидо и убирала там туалеты в офисах. Нас была целая команда, все англичанки. Кроме меня. «Ну ты, рожа ирландская. Ну и рожа, прямо свинячья задница…» Они знали, что я из Копнемары, из Ирландии. «Валила б ты отсюда в свой свинарник, и чтоб мы тебя тут не видели». Несло их так, что и не остановишь. Половины слов так и не разобрала. Одной черной пришлось мне все растолковать. Из Тринидада она была. Ее тоже поливали, а ей как об стенку горох. Только смеялась во весь рот. Лицо у нее такое широкое было, и улыбка такая же. Показывала мне фотографии Тринидада. Я ей: «Какого лешего тебя сюда занесло? Говно убирать». А как-то раз я ей показала календарь с фотографией Копнемары. Она мне и говорит: «А какого лешего тебя сюда занесло? Чтобы…» (Пауза.) Потом она подалась к умирающему мужу, в Лондон. А потом меня и скрутило.

ПАТО (после паузы). Все это было давным-давно. Все прошло.

Пауза.

МОРИН (смотрит на него). Я еще больная, как ты думаешь?

ПАТО. Да ну что ты…

МОРИН. Точно?… (Встает и идет на кухню.)

ПАТО. У меня и в мыслях этого нет. Все это было давно, и все у тебя прошло. И ничего постыдного в этом нет. Забудь об этом.

МОРИН. Забыть все, да? Когда эта… эта… глаз с меня не спускает ни на секунду. Как будто я… я… (Пауза.) Ничего я с ее рукой не делала, какой бы невменяемой я не была. Она сама захотела картошки себе пожарить. Мы поцапались, я все бросила и ушла на час. Ну она и опрокинула сковороду прямо себе на руку. Как, Бог ее знает. Прихожу я, она лежит около плиты. Если б не эта психушка, у нее бы язык не повернулся обвинить во всем меня. Попробуй докажи, что было на самом деле. Я-то знаю, знаю наверняка, старая сучка вонючая.

ПАТО. Не надо так.

МОРИН. Ничего не могу с собой поделать. Она же любого с ума сведет, самого нормального.

ПАТО (с улыбкой). Это точно. Удивительно, как у меня еще крыша не поехала! Оба улыбаются.

Пауза.

Ну, я побежал. Мне действительно пора.

МОРИН. Ну хорошо. Чай-то допил?

ПАТО. Нет. После таких разговоров вылил его.

МОРИН. И правильно сделал. Я б сама его вылила. Ну как с ней жить? (С печалью в голосе.) Ну что с ней делать прикажешь. (Смотрит ему в глаза.) Ладно, будем жить дальше.

ПАТО (после паузы). Накинь что-нибудь на себя. Простудишься. Камин-то холодный.

Пауза. МОРИН снова мрачнеет. Осматривает себя.

МОРИН (тихо). Накинуть что-нибудь? Страшный у меня вид, да? «Накинуть что-нибудь»…

ПАТО. Да просто холодно. Нельзя так ходить… Простудишься.

МОРИН. А вчера ночью я страшной не была, да?

ПАТО. Ну ладно тебе, перестань.

МОРИН. Ночью я была королевой красоты, ты вроде так выразился. А теперь? «Прикройся. Меня от тебя тошнит…»

ПАТО (подходит к ней). Ну зачем ты так?…

МОРИН. Может, в этом и причина.

ПАТО (замирает). Причина чего?

МОРИН. Что ты убегаешь. Я тебе опротивела.

ПАТО. Неправда это.

МОРИН (чуть не плача). Ну и иди.

ПАТО (снова подходит к ней). Морин, ну…

Входит МЭГ, размахивая документами. Пато останавливается.

МЭГ. Ну? Вот и документы. Диффорд Холл. Пусть я старая безмозглая курица. Почитать желаете? А? Тут все написано. И хватит доставать меня этой раковиной!

Пауза.

ПАТО. Морин…

МОРИН (берет себя в руки. Мягко). Ты уж иди.

ПАТО (после паузы). Как приеду в Англию, сразу напишу. (Пауза. Твердо.) Посмотри мне в глаза! (Пауза. Спокойно.) Я напишу из Англии! (Надевает куртку, бросает прощальный взгляд на Морин, выходит, закрыв за собой дверь. Шум удаляющихся шагов.)

Пауза.

МЭГ. Напишет он. Черта с два. (Пауза.) А платье твое дурацкое я в угол забросила!

Пауза.

МОРИН. смотрит на МЭГ. Взгляд у нее печальный, но не раздраженный.

МОРИН. Но зачем? Зачем? Зачем?

Пауза. МОРИН подходит к лежащему на полу платью, садится на корточки, поднимает его, прижимает к груди. Какое-то время продолжает сидеть на корточках, потом встает и проходит мимо матери.

На себя б лучше посмотрела. (Проходит в холл.)

МЭГ. Лучше на себя посмотри… Еще… еще…

МОРИН закрывает за собой дверь.

…еще тот видик.

МЭГ держит в руках документы и не знает, что с ними дальше делать. Пауза. Кладет бумаги на стол, почесывается и замечает нетронутую тарелку с кашей. Опускает в тарелку палец.

(Тихо.) А каша-то остыла. (Громко.) Каша холодная! (Тупо смотрит перед собой.)

Затемнение

Картина пятая

На сцене темно. Луч прожектора освещает часть жилой комнаты. ПАТО сидит за столом и читает только что написанное письмо.

ПАТО. Дорогая Морин, это Пато Дули пишет тебе прямо из Лондона. Извини, что я тебе так долго не писал, но если честно, я не был совсем уверен, что ты ждешь от меня весточки. Как бы там ни было, я все-таки решился написать тебе. Мне о стольком многом хочется тебе рассказать, и хоть я не большой мастер писать письма, постараюсь как смогу. Особых новостей вообще-то нет, если не считать одного рабочего из Уэксфорда. На днях на него на строительной площадке свалилась груда кирпича. Свалилась прямо на голову. Выжил чудом, а на голове сорок швов. И сам уже немолодой, лет за пятьдесят. Пожалуй, эта новость самая главная. По пятницам, иногда по субботам позволяю себе кружку пива, но я здесь никого