Ярдли прикоснулась к маленькой пухлой ручке Кэйси. Боже, он такой трогательный. Разве имеет значение, каким образом он очутился на этом свете? Важно лишь то, что он здесь и что его можно любить. Может быть, следом за ним на свет появятся и ее дети? Но прежде она полюбит и выйдет замуж за человека, который будет хорошим отцом и станет заботиться об их доме. Да, совсем не за такого, как ее папочка, который всю жизнь слишком занят осуществлением своих мечтаний и самоутверждением.
Она сняла с вешалки целлофановый пакет, содержащий в себе костюм призрака, и начала читать инструкцию…
— Угадай, что я нашла в отделе замороженных фруктов, — раздался голос Селины, прервавший ее мысли.
— А я смотрю, куда ты исчезла, — Ответила Ярдли, продолжая читать инструкцию. — Просто забрось свой мороженый фрукт в корзину.
Селина хихикнула.
— Боюсь, что он там не поместится.
Какое-то слабое предчувствие стеснило грудь Ярдли. Она повернулась. Селина стояла, сияя, как воин, возвратившийся с поля битвы с удачным трофеем. Ее рука лежала на плече сокровища, обретенного ею в холодильнике, иными словами, на плече хмурого мистера Блая.
Боже, она притащила его сюда! По выражению лица Саймона Ярдли поняла, что он весьма взволнован. Прекрасно, значит, ничто человеческое ему не чуждо и он не такой уж замороженный фрукт. Внезапно оказавшись рядом с ним впервые после вчерашнего вечера, ощутив запах сандалового дерева и вновь окунувшись в воспоминания, от которых все утро старалась избавиться, Ярдли почувствовала одновременно и жар и холод.
— Хэлло, Саймон, — настороженно проговорила она.
— Привет, Ярдли.
— Спасибо, что принесли мне утром мои вещи.
— Прости, что я так рано разбудил всех вас.
Ярдли всмотрелась в красивое лицо. Вокруг его глаз залегли темные круги.
— Я должна вернуть вам пиджак. Если бы знала, что увижу вас здесь, непременно захватила бы его с собой.
— Ничего страшного. Я заберу его сегодня вечером, когда приеду к вам обедать.
Она замерла на месте, от удивления раскрыв рот. Опомнившись, повернулась, ища взглядом сестру. Но той рядом не оказалось. Селина, прихватив тележку с малышом, вновь куда-то исчезла. Расстроившись, Ярдли вновь обернулась к Саймону.
— Селина пригласила меня. Но без твоего согласия я, конечно, не приеду. Ты удивляешь меня, Ярдли. Я уже начинаю подумывать, что ты принадлежишь к тому типу женщин, которые вечно делают истории из пустяков. — Понизив голос, он наклонился к ней поближе. — Не можем же мы сделать вид, что прошлой ночью ничего не случилось, независимо от того, что мы обо всем этом думаем.
При упоминании о прошлой ночи, он устремил на нее взгляд своих темных глаз, будто стараясь внушить, что случившееся вчера имеет отношение к ним обоим. У Ярдли сжалось сердце, по телу ее пробежала волна жара при одном воспоминании о недавнем наслаждении, пережитом ими обоими в страстном соитии на дне песчаной ловушки. Проклятье, ее тело вновь желало его!
— Думаете, я поверю, будто случившееся вас тревожит?
— Ты слишком торопишься с догадками и предположениями, совсем как Джеррид. Тебе кажется, будто ты заранее знаешь все мои намерения, не так ли? Уверена, что я беру то, что мне захочется, и потом ухожу прочь? Я нахожу это весьма грустным. И сожалею, что доставил тебе столько беспокойства.
— Я не могу объяснить и оправдать то, что случилось вчера, — тихо проговорила она. — Этого не должно было быть.
Он взъерошил волосы, затем сложил руки на груди.
— Ты совершенно права. Этого не должно было быть. Но это было… Он заметил средних лет женщину в тренировочном костюме и теннисных туфлях и посторонился, чтобы пропустить ее с тележкой.
— Хотелось бы обсудить все это в спокойной обстановке. Я же не прошу тебя еще раз посетить со мной поле для гольфа. Мы увидимся в твоем доме, где тебе ничто не грозит, ведь рядом с тобой будет сестра, чье присутствие удержит меня от нежелательных поступков, которых ты с опаской от меня ждешь.
Ярдли рассердилась, лицо ее помрачнело. Хорошенькая, в самом деле, охранительница выйдет из Селины. Да та при первой же возможности с удовольствием запихнет их обоих в спальню. Ладно, пусть… Должна же она доказать ему и себе, что вчерашнее было случайным эпизодом и что она прекрасно сможет воздержаться в дальнейшем от подобных ошибок.
— Вы любите тушеное мясо?
Радостная улыбка Саймона проникла ей в самое сердце.
— Это мое любимое блюдо.
— В таком случае милости просим к четырем. В воскресенье мы обедаем рано.
— Прекрасно, Ярдли, увидимся позже.
В его тоне содержалось нечто вроде обещания, смысл которого ей хотелось бы игнорировать. Она смотрела ему вслед и, когда он скрылся с глаз, отправилась на поиски сестры, намереваясь устроить той хорошую взбучку.
— Как хочешь, но это чистое безумие, — сердито сказала Ярдли.
Она сидела в кухне и развлекала Кэйси, пока ее сестра умело разделывала мясо для тушения, шинковала латук и другую зелень для салата, затем чистила картофель и ставила его на плиту вариться. Селина не особо умело распоряжалась своей чековой книжкой, но что касается кухни, тут ее превзойти было трудно.
Селина искоса взглянула на Ярдли.
— Ты ведь знаешь, что говорят о способе, которым можно завоевать сердце мужчины…
— Брось! Я же говорила тебе, что у Саймона Блая нет сердца. Так что толку тешить его желудок?
— Ты в самом деле думаешь, что он появится здесь для того, чтобы вкусно поесть? Да ты вглядись хорошенько в его глаза, когда он будет смотреть на тебя. Поверь мне, он просто одурманен страстью… Знаешь, ты выглядишь просто ужасно.
— Ну, спасибо, — огорченно буркнула Ярдли.
С дождем пришло резкое похолодание, так что она натянула на себя черные вельветовые штаны в крупный рубчик и длинный темно-синий кашемировый свитер, подчеркивающий синеву ее глаз. Распущенные волосы свободно спадали на плечи и спину. Определенно, ничего вызывающего и способного напомнить о вчерашнем.
— Думаю, пора уже зажечь свет.
— Хорошая идея.
Унылая мгла непогоды снаружи создавала гнетущую атмосферу рано наступающих сумерек.
— Ладно, Селли, раз уж ты затеяла этот обед и возишься с ним целый день, я тебе скажу. Ты была права, нам с ним нужно поговорить. Меня и в самом деле пугает, что я слишком быстро почувствовала влечение к человеку, столь очевидно враждебному. Необходимо пресечь это, и жесткая правда — единственное, чем можно остудить и его, и собственные чувства.
Сестра, махнув рукой, в которой была толкушка, спросила:
— Он что, в самом деле так тебя ужасает? Или ты просто боишься, что скажет на это бабушка?
— Пойми же наконец: я взрослая женщина. Мими ничего не навязывает мне и не вмешивается в мою личную жизнь.
Селина хмыкнула.
— А ты хоть раз пробовала завести кого-нибудь с тех пор, как вернулась из Бостона?
— Ну… в общем, нет. Здесь множество возможностей, но я слишком была занята все это время делами фирмы.
— Да она не допустит до тебя никого, про кого думает, что он может увести тебя от нее. И она всегда чувствовала угрозу, исходящую в этом смысле от Саймона. Дед, правда, любил его, но в то лето, когда они работали вместе, Мими постоянно твердила, что дед понапрасну тратит время, пытаясь обучить Саймона
