— Прошу прощения, не сочтите за любопытство, но мы что, так и будем здесь стоять?
Она откинула со лба непослушную прядь волос.
— Нет, что вы! Вы тут устраивайтесь поудобнее, а я пойду помогу Селине на кухне. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?
Такая обидно-холодная вежливость.
— Нет, спасибо, не беспокойтесь.
Саймон уселся в кресло и решил, что постарается совсем не думать о том, что произошло между ними вчера. Просто сидел и вдыхал приятные запахи домашней стряпни. Все, что он мог, это следить за Ярдли, восхищаясь ее прелестными движениями, нежным выражением ее лица, когда она разговаривала со своим племянником. Расслабившись, она становилась прехорошенькой. Но, заметив, что он наблюдает за ней, сразу же насупилась, потеряв естественность, которая так красила ее.
Он понимал, что у нее были причины для столь настороженной сдержанности. Их знакомство весьма недружественно началось с ее незаконного вторжения, ей пришлось пережить довольно неприятные минуты его гнева и даже издевки, которые были вызваны ее действиями. А потом эти ошеломляющие, захватывающие дух минуты на поле для гольфа. Его жаркая сила стремилась наполнить своим естеством ее недра. И это желание не покидало его и теперь. Ему никогда уже не забыть ни упоительной радости видеть ее нежные черты, искаженные страстью, ни своей уверенности, что только он смог зажечь в ней эту страсть и заставить ее пережить невероятные мгновения экстаза.
Ох, чего бы он только не сделал для этой женщины, если бы она только позволила ему! Они были бы сказочно счастливы, если бы она преодолела свою приверженность к пережиткам, все еще сохраняющимся в Новой Англии, и то высокомерие высших классов, наличие которого он подозревал в ней. К тому же Мими, вероятно, с самых юных лет вбивала ей в голову, что любовные утехи могут радовать только шлюх, а пристойные женщины просто терпеливо исполняют свой супружеский долг.
Неужели она ненавидит его только за то, что он составил конкуренцию фирме «Коллекция Киттриджей», которая не имела прежде конкурентов? А может быть, просто потому, что он не принадлежит к разряду респектабельных мужчин, выбор одного из которых с удовольствием одобрило бы ее семейство?..
Восседание за длинным обеденным столом с зажженными свечами и ведение неспешного разговора о погоде приводили Саймона в бешенство. Ему бы счесть вчерашнее событие просто приятным приключением и благополучно заняться своими делами, а он метался все утро как сумасшедший и теперь вот приперся сюда.
— Еще картошки, Саймон?
Он поднял глаза и увидел над фарфоровой чашей, в которой исходил паром картофель, улыбающееся лицо Селины.
— Нет, спасибо, я уже сыт. Все было очень вкусно, особенно тушеное мясо. Интересно, кто его приготовил?
Отставив чашу, Селина проговорила невинным голосом:
— Саймон, бросьте притворяться, будто вы не догадываетесь. Да Ярдли превзошла сама себя, готовя воскресный обед.
Та, чуть не поперхнувшись молоком, быстро поставила чашку на стол, после чего воззрилась на сестру. Селина улыбнулась ей как ни в чем не бывало. Ярдли схватила с коленей салфетку, смяла ее и швырнула на скатерть, после чего повернулась к Саймону и раздраженно сказала:
— Все это готовила Селина, я и пальцем ни до чего не дотронулась!
Саймон встретил ее взгляд.
— Но я не для того пришел сюда, чтобы выяснять, умеете ли вы готовить.
Селина встала из-за стола и критически осмотрела Кэйси, сидевшего рядом с ней на стуле с подложенной стопкой телефонных книг. Затем склонилась к нему и развязала тесемки его передничка.
— Ты посмотри только, как ты весь перемазался. Самое время искупать тебя и уложить спать. — Она подхватила его на руки и направилась к лестнице. — Ребята, вы как-нибудь обойдетесь без меня несколько минут?
Как только она скрылась наверху, Ярдли встала, придвинула стул к столу и спросила:
— Саймон, зачем вы пришли?
Голос его прозвучал низко и глухо.
— Если бы я сам это знал. — Он поднялся, отставил стул в сторону и, предприняв длинное путешествие вокруг стола, приблизился к ней. Ему так хотелось хотя бы прикоснуться к ней, что, когда она попыталась отвернуться, он взял ее двумя пальцами под подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. — Вчера кое-что случилось, не правда ли? Кое-что такое, чего уже нам не удастся предать забвению. Ни мне, ни вам. Так что же притворяться? В конце концов, не настолько уж это ужасно, согласитесь, Ярдли. Я не настаиваю ни на чем, если вы не хотите. Но знайте, для меня это было каким-то невероятным чудом.
Ее глаза вдруг переполнились слезами, и он страшно огорчился, что причинил ей боль, это совсем не входило в его намерения.
— Чистое безумие… — прошептала она. — Да, согласна, это было просто восхитительно. Вы пришли затем, чтобы услышать мое признание? Должно быть, вы подумали бы, что я лжива, не сознайся я в этом. Но я не намерена иметь с вами дело только потому, что между нами возникло некоторое плотское влечение. Я хочу выйти замуж, нарожать детей и вступить в учительско-родительскую ассоциацию Киттриджа, я и вернулась сюда, чтобы выполнить все это. То, что произошло вчера, было шагом в неправильном направлении, вот почему я сожалею о случившемся. У нас с вами нет ничего общего, мы не любим друг друга.
— Разве я говорил, что не люблю вас?
— Вы ненавидите мою семью и все, что мне дорого.
— У меня были трудности только в отношениях с вашим дедом. До тех пор, правда, пока вы не перелезли через мою ограду.
— Селина тоже его внучка, однако вы, как мне кажется, симпатизируете ей.
— Да, нам с Селиной нечего делить. — Он придвинулся к ней поближе. — Хорошо. Скажите мне, что прошлая ночь для вас рядовое событие, что такие вещи ничем не могут тронуть вас, и я оставлю этот дом навсегда. Видите ли, Ярдли, моя трудность заключаются в том, что я не понимаю наших отношений. Вы мне не говорите всего, я это чувствую. Но если вы откажетесь говорить со мной, я никогда не узнаю, как вы ко мне относитесь на самом деле.
Ее сердитый вид противоречил тому, что она ему ответила.
— Прежде со мной никогда не происходило ничего подобного. Я даже не знала, что так бывает.
Саймон обрадованно улыбнулся.
— Поймите же, я хочу одного, чтобы это повторялось с нами вновь и вновь. Вы такая страстная, Ярдли, такая красивая, я даже не знаю, чего в вас больше. Я так хочу, чтобы мы были вместе…
— Нет, это невозможно.
Он погладил ее подбородок.
— Ярдли, неужели вы хотите променять все чудеса вселенной на сомнительные радости членства в учительско-родительской ассоциации? Я не верю, что такая женщина, как вы, может искренне говорить подобные вещи.
Дыхание ее участилось, и он заметил легкую дрожь, охватившую ее тело. Боже, как она восхитительно пахнет! Осенний аромат тропических цветов… Он склонил голову и, почти касаясь губами ее макушки, задумчиво проговорил:
— Я пришел сюда с намерением доказать вам, что мною владеет не только желание вновь обладать вами. Но все это, как я вижу, тщетно. Природу обмануть невозможно. С той самой секунды, как вы открыли дверь и я увидел вас, меня не оставляет желание нашей близости, как ни стараюсь себя сдерживать. Я хочу вас. Хочу вас здесь и везде, хочу вас всегда и повсюду буду хотеть. И чувствую, что абсолютно не способен с этим справиться.
— Вы не должны так говорить, Саймон.
— Что, Ярдли, вы предпочитаете ложь? — сказал он, нежно поглаживая ее нижнюю губу большим пальцем. — Вы полагаете, что я смогу забыть прошлую ночь? Да знаете ли вы, сколь редкими и
