сопротивления рабов в районе Гераклеи превращаться в свежие раны на римской шкуре! Нет, Лукулл хорошо выполнил свою работу. Победив в сражении, он взял недельную паузу, чтобы избавиться от убитых и очистить очаги мятежа. А уж потом двинулся на Триокалу, куда скрылись уцелевшие в битве. Но Сервилий Авгур утверждает, что Лукулл должен был сразу же после битвы лететь к Триокале, как птица! «Ибо, — утверждает Сервилий Авгур, — укрывшиеся в Триокале рабы пребывали в такой панике, что немедленно сдались бы ему!»
Но на самом деле получилось так. К тому времени, как Лукулл подошел к Триокале, рабы оправились от паники и решили продолжать борьбу. Теперь ты спросишь, откуда получает Сервилий Авгур информацию? Из своих гаданий, конечно! Как еще мог он знать, какой настрой у толпы восставших рабов, скрывшихся в неприступной крепости? Послушать Авгура — каков хитрец этот Лукулл, какой продуманный план! Выиграть огромное сражение, а потом заставить рабов продолжить мятеж и тем самым обеспечить себе продление губернаторского срока! Можешь себе представить? Какое нагромождение чуши! Лукулл делал то, что диктовала ему его натура, — он аккуратно прибрал за собой «альфу», прежде чем перейти к «бете».
Мне было противно слушать речь Сервилия Авгура. И еще противнее, когда Великий Понтифик Агенобарб принялся орать, поддерживая все эти нелепые и необоснованные нагромождения вранья. И уж конечно, наши «кабинетные» полководцы-заднескамеечники посчитали, что Лукулл действовал недостойно! Не удивляйся, если услышишь, что Палата решила, во-первых, не продлевать срок Лукуллу, во-вторых, назначить губернатором Сицилии на следующий год ни кого иного, как Сервилия Авгура, который и начал-то эту охоту только для того, чтобы пробраться в губернаторы Сицилии! Это замечательная должность для такого неопытного и запутавшегося человека, как Сервилий Авгур. Лукулл действительно сделал для него всю работу. Поражение при Гераклее привело к тому, что рабы, оставшиеся в крепости, не могут выйти оттуда — Лукулл осадил крепость. Лукуллу удалось вернуть на поля достаточно земледельцев, чтобы в этом году был хоть какой-то урожай. Теперь армия рабов больше не будет опустошать открытые сельские районы Сицилии.
Появляется новый губернатор Сервилий Авгур на этой уже установленной сцене, кланяясь направо и налево и собирая похвалы в свой адрес. Амбиции без таланта — самая опасная вещь в мире.
Мне очень жаль Лукулла, клянусь Поллуксом. Однако продолжаю рассказ о Скавре в Остии и о его встрече с агентом по закупке сицилийского зерна. Когда сочли, что четверть зерновых рабов Сицилии будет освобождена до сбора урожая этого года, продавцы зерна высчитали, что четверть урожая останется лежать на земле. Поэтому никто не позаботился купить эту четверть до окончания двухнедельного срока, в течение которого этот язва Нерва освободил восемьсот италийских рабов. Упомянутый агент по закупке зерна был одним из группы, которая все эти две недели ходила по Сицилии, судорожно скупая последнюю четверть урожая по крайне низкой цене. Затем производители силой заставили Нерву завершить кампанию по освобождению рабов. Внезапно Сицилия получила достаточно рабочей силы, чтобы обеспечить сбор всего урожая. Так что последняя четверть, купленная за «песню рыночного бродяги», теперь оказалась собственностью неизвестного лица. Или лиц. Причина массовой аренды всех свободных зернохранилищ между Путеолами и Римом стала очевидной. Последняя четверть должна была содержаться в этих хранилищах до следующего года, когда настойчивое требование Рима освободить рабов-италийцев привело бы к потерям сицилийских урожаев. И тогда цена зерна стала бы очень высокой. Но на что эти неизвестные предприимчивые лица не рассчитывали, так это на восстание рабов. Вместо всех четырех четвертей урожая не было убрано ничего. Поэтому грандиозная схема получения огромной прибыли от последней четверти ничего не дала, и арендованные хранилища так и остались пустыми.
Однако возвращаюсь к тем ужасным двум неделям, во время которых Нерва освободил нескольких италийских рабов, а закупщики зерна старались скупить последнюю четверть урожая. Как только они завершили свои сделки, а комиссия по освобождению прекратила свою деятельность, на наших закупщиков зерна напали вооруженные бандиты, и все агенты были перебиты. Но один из них — тот самый человек, который разговаривал со Скавром в Остии, — только притворился мертвым и таким образом остался жив.
Скавр унюхал гигантское предательство. Что за нос у него! А какой ум! Он сразу понял всю схему. И как же я его люблю, несмотря на его закоснелый консерватизм! Роясь в земле, как терьер, он обнаружил, что этими неизвестными лицами были не кто иные, как твои уважаемый коллега консул по прошлому году Гай Флавий Фимбрия и нынешний губернатор Македонии Гай Меммий! В прошлом году они искусно направили нашего терьера Скавра по ложному следу, который сразу же привел к квестору Остии — к нашему народному трибуну Луцию Апулею Сатурнину.
Собрав все доказательства, Скавр дважды извинился перед Сатурнином. Один раз — в Палате и другой раз — в комиции. Он был подавлен, конечно, но не потерял достоинства. Везде в мире любят тех, кто умеет так искренне и изящно извиняться. Должен сказать, что Сатурнин никогда не выделял Скавра, когда возвратился в Палату народным трибуном. Сатурнин тоже — один раз в Палате, другой раз в комиции — встал и сказал, что никогда не имел зуба на Скавра, потому что понимал, насколько искусны настоящие негодяи. И теперь он чрезвычайно благодарен Скавру за восстановление своей репутации. Таким образом, Сатурнин тоже сохранил свое достоинство. Весь мир любит сдержанно-снисходительного получателя красивого извинения.
Скавр также предложил Сатурнину заняться Фимбрией и Меммием в новом суде по делам измены. Естественно, Сатурнин согласился. Так что теперь, когда Фимбрию и Меммия будут судить, мы ожидаем взлетающих к небу огненных искр и очень мало заволакивающего дыма. Я заранее представляю себе, как их приговорит суд, состоящий из всадников, ибо многие всадники, занимающиеся зерном, потеряли деньги. К тому же Фимбрию и Меммия обвиняют еще и во всех сицилийских беспорядках. И все это продемонстрирует, что иногда настоящие преступники все-таки получают по заслугам.
Другая история с Сатурнином намного смешнее и куда более интригующая. Я до сих пор не могу понять, что замыслил наш народный трибун.
Около двух недель назад на Форуме появился один человек. Он забрался на ростру. Ростра в это время была пуста. Собрания комиций не было, а ораторы любители решили взять выходной. Человек объявил на весь Форум, что его зовут Луций Эквиций, что он вольноотпущенный римский гражданин из города Фирм в Пицене и — подожди, Гай Марий, это великолепно! — что он настоящий сын не кого-то там, а самого Тиберия Семпрония Гракха!
Он хорошо выучил свой рассказ, и, насколько можно судишь, это вполне правдоподобная история. Вот она — вкратце. Его мать была свободная римлянка, занимающая хорошее, но скромное положение. Она влюбилась в Тиберия Гракха, который тоже полюбил ее. Но, конечно, ее рождение не было достаточно высоким для брака, поэтому она стала его любовницей и жила себе поживала в небольшом, но уютном доме в одном из сельских поместий Тиберия Гракха. В положенное время родился Луций Эквиций — его мать звали Эквиция.
Потом Тиберия Гракха убили. И вскоре после этого умерла Эквиция, оставив маленького сына заботам Корнелии, матери Гракхов. Но Корнелия, мать Гракхов, не захотела быть опекуншей незаконнорожденного внука и отдала его в семью рабов в одном из ее собственных поместий в Мизене. Потом она продала его как раба людям из Фирм в Пицене.
Он говорит, что не знал, кто он на самом деле. Но если он действительно совершал те вещи, о которых говорит, тогда он не был младенцем в день смерти его отца, Тиберия Гракха. И в таком случае он лжет.
Во всяком случае, проданный в рабство, он так прилежно трудился, и его так полюбили его хозяева, что, когда умер отец семейства, Эквиций не только был освобожден, но и сделался наследником состояния семьи, поскольку у его бывших хозяев не было своих детей. Он получил отличное образование, поэтому, завладев наследством, занялся делами. В течение последующих нескольких лет он служил в наших легионах и сколотил недурное состояние. Если его послушать, ему должно быть около пятидесяти лет, но выглядит он лет на тридцать.
А потом ему встретился человек, который поднял большой шум, найдя сходство с Тиберием Гракхом. Эквиций, мол, всегда знал, что он италиец, но страстно желал бы выяснить, кто же его родители.
Ободренный своим сходством с Тиберием Гракхом, он нашел семью, в которую поместила его Корнелия, и там ему рассказали историю его рождения. Поразительно, правда? Я еще не решил, что это —
