— За что я только ни брался, моя дорогая, — сообщил Кирпич, запивая бифштекс остатками пива. — У меня и ученая степень имеется, как раз по минералогии. Когда-то я изучал эту науку в Квинслендском университете.
— Тогда взгляни на этот камешек. Манко нашел его в глине, которую я принесла со своего участка. Наверное, это какой-то кварц с небольшой примесью титана. А может, просто вездесущая ржавчина. Вообще-то, камень довольно странный — я еще не видела здесь ничего подобного.
С этими словами Мэри бросила кристалл Кирпичу. Он ловко поймал его на лету и, сжав двумя пальцами, долго рассматривал. Затем Кирпич расстегнул комбинезон и, сунув руку во внутренний карман, извлек оттуда ювелирные бинокуляры с вмонтированным миниатюрным спектрометром. Одной рукой он надел бинокуляры на голову, а другой поднес кристалл к свету и снова долго смотрел на него, ничего не говоря.
— Может, это агат? — первой нарушила затянувшееся молчание Мэри.
— Нет, — ответил Кирпич, не спеша вращая кристалл в руке. — Если только эта штуковина у меня на голове не врет, ты нашла самый настоящий алмаз.
Никто, разумеется, не поверил новости. Как может какой-то камень, больше всего похожий на кусок замороженного томатного сока, оказаться алмазом? И как он может что-нибудь стоить?
Тем не менее все согласились, что компании о находке сообщать не следует.
Кочевелу готов был немедленно обменять странный камешек на роскошный участок Финна. Фактически, он сделал Мэри предложение руки и сердца. Улыбнувшись, она ответила отказом. Тем не менее условия продажи надела были пересмотрены, и Кочевелу принял от Мэри первые десять фунтов взноса. Передача из рук в руки означенной суммы, равно как и переход права собственности, были по всем правилам зарегистрированы в БМК. Оформление документов поручили Мортону, который, будучи уроженцем Англии, не должен был слишком сильно раздражать власти.
В назначенный день камень был тщательно зашит в подкладку термокостюма Финна, после чего обитатели «Королевы» — предварительно заручившись клятвенным обещанием доставить драгоценность самым лучшим ювелирам Амстердама сразу же по прилете на Землю — торжественно проводили парня в космопорт.
Увы, когда они услышали о товарище в следующий раз, новости оказались не самыми веселыми. Финн утонул; его тело было найдено на камнях у побережья Антрима[19] спустя три недели после возвращения Вниз, как иногда называли Землю. По непроверенным данным, на губах Финна застыла счастливая улыбка, а в руке все еще была зажата пустая бутылка.
Узнав об этом, Мэри только пожала плечами. Права на землю Финна уже перешли к ней; Кочевелу тоже не остался в накладе — каждую неделю он получал от нее по десять фунтов. В кои-то веки ей удалось вывести свое хозяйство на безубыточный уровень.
Был день рождения Ее Величества, и Мэри принимала у себя в таверне участников гонок на бетонных байдарках.
Да-да, спорт на открытом воздухе существовал и на Марсе.
Но едва-едва.
Во всяком случае, не в таких масштабах, какие подразумевал широко известный голографический плакат с изображением стоящего с внешней стороны воздушного шлюза мускулистого атлета в безрукавке и микромаске с регбийной «дыней» под мышкой. «Этот человек ДЕЙСТВИТЕЛЬНО стоит на ЗЕМЛЕ МАРСА!» — гласила надпись на плакате, однако мало кто знал, что для съемок выбрали самый жаркий летний полдень в самом жарком экваториальном районе и что спортсмен находился на открытом пространстве ровно пять секунд. Когда снимок был сделан, спортсмен с резвостью газели запрыгнул обратно в шлюз и потребовал самую большую бутылку глазных капель. Как и в большинстве случаев, реклама оказалась сплошным надувательством, и все же активный отдых на поверхности не исключался — для этого достаточно было только проявить изобретательность.
Бетонные байдарки изготавливались методом «каменного литья» из вездесущей пыли, в которой на Марсе недостатка не ощущалось. На корме каждой лодки устанавливался небольшой антигравитатор. Как и большинство разработанных на Земле устройств, антигравитаторы функционировали на Марсе не слишком хорошо, однако их мощности хватало, чтобы каменная лодка могла подняться над поверхностью фута на два-три. В закрытом помещении лишенная двигателя байдарка лишь бесцельно раскачивалась на одном месте, но стоило вытолкнуть ее из воздушного шлюза, как она тут же оказывалась во власти буйных и стремительных марсианских ветров, которые влекли ее за собой и швыряли, словно щепку.
Горизонтальные воздушные потоки можно было ловить — или отражать — с помощью двухлопастного весла, сделанного чаще всего из обрезка стальной трубы и листового железа, подобранного на свалке компании. Благодаря этому веслу спортсмен мог не только лететь вместе с ветром, но и худо- бедно управлять своей лодкой. Но сначала ему предстояло облачиться в полный защитный комплект для пребывания Снаружи.
Гонки на бетонных байдарках были самым распространенным (и фактически единственным) видом активного отдыха на Марсе. Для ежегодных соревнований мастеров, проводившихся в день рождения королевы Англии, по долине Мертвой Змеи проложили извилистую трассу со множеством препятствий. Сейчас по этой трассе неслись сразу четыре байдарки, отчаянно сражавшиеся с ветром и друг с другом.
— …Дух состязательности, дух первопроходцев… — вещал Чиринг в микрофон своей портативной камеры. Он вел прямой репортаж, и его голова, фоном для которой служило невероятное, почти фантастическое зрелище летящих в облаках красной пыли веретенообразных лодок, выглядела на контрольном экране очень и очень внушительно. — На Земле он давно стал анахронизмом. Какую же функцию выполняет он на Марсе, где пролегает Последний Фронтир человечества? Что такое Марсианские Гонки на бетонных байдарках — шаг назад к почти забытому, примитивному общественному инстинкту или очередной этап культурной эволюции юной марсианской колонии?..
На этот вопрос никто не ответил, хотя у прозрачных секций Трубы столпилось довольно много зрителей. Подбадривая своих кумиров, они кричали до тех пор, пока не пересыхало в горле, и пиво продавалось очень хорошо.
— Левее, Рэмсэй! — вопил Кочевелу, указывая пальцем на голографическое изображение королевы Анны с платком в руке. Изображение обозначало половину дистанции. — Левей, тебе говорят, болван!
— Кружечку портера «Фобос», Кочевелу? — приветливо осведомилась Мэри. — За счет заведения?
— Да, пожалуйста, только поскорее!.. — простонал Кочевелу. — В горле ужасно пересохло!
Мэри махнула рукой, подзывая Эри. Поминутно спотыкаясь на засыпанном песком полу, та поспешила к хозяйке и повернулась, подставляя Мэри каменнолитой бочонок, висевший у нее на спине в специальной ременной сетке. Чуть ниже бочонка болталось в петлях и несколько кружек. Мэри выбрала одну и, привычно нацедив из бочонка пинту пива, протянула Кочевелу. Тот осушил кружку одним глотком и вытер пену с усов тыльной стороной ладони.
— Это было очень любезно с вашей стороны, мэм, — с горечью сказал он. — Особенно если учесть, сколько денег я потеряю сегодня. ТЫ ОПОЗОРИЛ ПАМЯТЬ ФЛАФФИ! — снова проорал Кочевелу, обращаясь к Рэмсэю, хотя гонщик не мог его слышать. Имя Флаффи носил покойный питон Кочевелу.
— Мы похоронили на Марсе зло, — внезапно сказала Эри мечтательным, тихим голосом, но никто не обратил на нее внимания.
— Я думаю, Рэмсэй не виноват, — сказала Мэри. — Разве может кто-то конкурировать с нашим Манко? Все дело в дополнительных кровеносных сосудах в подушечках пальцев; у него их намного больше, чем у обычного человека — ведь Манко родился в высокогорных Андах. Благодаря этому он лучше чувствует весло. Он, можно сказать, избранник самой Природы.
— Я подозреваю, что вы поставили на него изрядную сумму, — угрюмо заметил Кочевелу, глядя на то, как Манко огибает Гробницу Флаффи, одновременно выбрасывая Рэмсэя с трассы точно рассчитанным движением весла. — Иначе, с чего бы вы так радовались!
— Поставила? Изрядную сумму?! Полноте, мистер Кочевелу, откуда у меня деньги? — ответила Мэри и, пользуясь тем, что кислородная маска полностью скрывала ее лицо, широко улыбнулась. — Все, что я
