возвращавшегося из бани, то есть
«Одичаю, — тоскливо подумал я, обреченно следя за приближающимися факелами. — Одичаю, обрасту шерстью. Воровать начну. Люцию уведу к горячим ключам. Загрызу шкипера».
Впрочем, представив, как одичавший, обросший неопрятными волосами, угрюмый, изъязвленный иприткой и пахнущий так, будто валялся в останках неизвестной твари, попадающейся на зеркальных курильских отливах, я переборол стыд и, прикрыв низ живота медным тазиком, выступил навстречу волнующейся толпе.
— Точно, — шепнула какая-то боязливая женщина.
— Лоб низкий, — подтвердила другая.
— Лоб не показатель, — возразили ей. — У нас в деревне одного конь ударил. У него, считай, и лба не осталось, а стал председателем Общества глухонемых.
— Что у тебя под тазиком? — крикнула какая-то разбитная молодуха.
— Естественность, — смиренно ответил я. — Для продолжения рода и перегонки жидкостей.
— Ну этого стесняться не надо.
Женщины жадно сгрудилась. Кто-то принес веревки.
К счастью, раскачиваясь на кривеньких ножках, держа ручонки на выпуклом животе, суетливо вынырнул из толпы византиец-рахит Никисор. «Это не дикий человек! — запричитал он. Подтверждая его слова, гавкнул какой-то пес. — „Не надо вязать. Это мой начальник! Он не дикий, он перепутал барак. Когда в баню идешь, легко попасть к тете Л нации“.
В толпе хихикнули, кто-то разочарованно свистнул.
Осмелев, я отбросил тазик и молча натянул принесенную Никисором одежду.
— Рыбий жир тебя спасет, Никисор, рыбий жир!
— Но я же думал, что вы сперва в баню, а уже потом к тете Люции…
— Рыбий жир тебя спасет, Никисор! У кого пса увел?
— Я не увел. Потап это.
Во дворе базы (так я назвал стоянку в Менделеево) Никисор уснул, начав рубить дрова. Замахнулся топором и в такой позе уснул — с поднятым топором. Пришлось расталкивать. Спросонья Никисор разжег такой огромный костер, что в огне расплавился металлический котелок с гречневой кашей. На тревожные всполохи, спустив с цепи пса Вулкана, примчалась тетя Лиза. «Люди добрые! — горестно запричитала она. — Мало нам Серпа на поселок!» А пес Вулкан повалил Сказкина-младшего на землю и вопросительно на нас оглянулся.
— Ты еще! — обиделась тетя Лиза.
Вулкан тоже обиделся и отошел, сел в тени, следя за происходящим.
Чай, заваренный Никисором, оказался прозрачным. Сики сиротки Хаси. Я выплеснул их на землю. Меня одолевали смутные предчувствия. «Садитесь с нами, тетя Лиза. Это мой рабочий. Мы с ним скоро уйдем в маршрут, поэтому сейчас не обращайте на него внимания». — «Нуда, так все говорят, — сердито возразила тетя Лиза. — А сами будете здесь торчать до скончания века. И от мальчишки будет пахнуть, как от Серпа. Известно, яблоко от яблони…»
За тетей Лизой, мелко подергивая вздыбленной гривой, хмуро удалился Вулкан.
Только тогда из кустов стеснительно вылез серый лохматый Потап — личная собственность Сказкина- младшего. От Потапа несло. От всего в этом краю несло. От сосен, от магнолий. Смолой, ужасами, жженой серой. Расплавленным алюминиевым котелком несло. Злобной иприткой. Потап даже застеснялся, встал против ветра. «Он смелый, — пояснил поведение Потапа Никисор. — Только ногу не умеет поднимать. Уже большой, а писает все как девчонка. Уж я подтаскивал его к забору, сам показывал, как правильно поднимать ногу, а он одно норовит присесть по-девичьи».
Я печально осмотрел свою команду.
«Мы с ним большую тайну разгадываем. — Никисор нежно обвил Потапа своими картофельными ростками и тот быстро задышал, вывалив узкий красный язык. Маленькая тайна им, конечно, не подходила, они разгадывали большую. — Дядя Серп нам ее открыл, а мы разгадываем».
Слаб, слаб Никисор.
Но сдаваться он не хотел.
«Если ходить по отливу. — пояснил, поглаживая разнежившегося Потапа, — то можно увидеть одну такую необычную тварь. Очень такую. Вся в шерсти, как медведь, и переваливается с боку на бок. Дядя Серп ее материт. Говорит, что опасная. Ползает по отливу, пожирает все живое, потом сдыхает от непривычной пищи. Дядя Серп в баклабораторию, — выговорил Никисор сложное слово, — принес два ведра этого зверя, так его чуть не облили теми помоями. Потап с ума сходит, когда такое чует. Тут тоже немножко пахнет, — потянул он носом, учуяв следовые ароматы Юлика. — Когда Потап уснет, я положу ему на нос кусочек колбасы, чтобы не тревожился».
«Вот тебе карта, — решил я занять Никисора работой. Не нравились мне разговоры о большой тайне. Достали меня все разговоры. На Курилах всякое болтают, а кроме запаха, ничего нет. — Возьми карандаш и кальку и сделай копию карты, чтобы оригинал не таскать с собой».
«Это наш берег?» — заинтересовался Никисор.
И точно указал:
— Вот здесь дядя Серп находил большую кучу. Его чуть не вывернуло. А здесь он из кучи брал два ведра на анализ… А это что за гнутые линии?
— Меридианы.
— Давайте я их выпрямлю.
— Ты что, не слышал, что Земля круглая?
— Мне дядя Серп говорил. А сам кита встречал в океане, на котором лежит Земля. Вы мне сейчас дайте денег, — это был неожиданный ход. — Я пойду в поселок и куплю крепкие штаны. Мы ведь в поход пойдем?
И отправился Никисор покупать штаны.
Ночь прошла. Наступило утро. День повалил на вторую половину.
Я уже начал радоваться, что Никисор ушел совсем, но вдруг появился на аэродроме местный милиционер. Он прибыл на мотоцикле и в коляске привез Никисора. Византиец на меня не смотрел, а Потап, выскочив из коляски, по-девичьи присел под невысоким кустиком.
Оказывается, присмотрел Никисор крепкие штаны, но сразу купить не решился. В «Культоварах» приценился к сети-двухстенке, но и сеть покупать не стал. Вместо всего этого приобрел у Парамона Рукавишникова, соседа с улицы Океанской, старый морской гарпун. «Сколько такой стоит?» — спросил. — «А сколько у тебя есть?» — спросил хитрый Рукавишников. — «А вот столько», — честно ответил Никисор. — «Вот столько и стоит».
С гарпуном в руках вышел Никисор на отлив.
«Дурак он у вас, — беззлобно пояснил милиционер. — Думает, что убьет одну тварь. А мы тут живем с сорок пятого года и ни разу не убили. Эта тварь жидкая, наверное, как медуза, а то не разлагалась бы так быстро. Верно я говорю? Зачем с гарпуном бросаться на мягкое тело?»
Тетрадь четвертая
КСТАТИ О КАПЕ
Остров Шикотан, или Шпанберга, самый крупный из островов Малой Курильской гряды. Он горист; господствующая здесь гора Шикотан достигает высоты 412, 8 м. Склоны гор, а также долины речек, прорезающих горы, поросли смешанным лесом. Берега острова большей частью высоки, скалисты и окаймлены камнями и скалами, которые удалены от берега на расстояние не более 5 кбт. Берега острова приглубы и изрезаны бухтами, многие из которых могут служить укрытием для малых судов.
С утра на краю поселка перед калиткой золотушного домика роилась толпа: Сказкин-старший у отъезжающего на материк моториста Левина купил корову по кличке Капа. Большая пятнистая корова стояла тут же, поднимала голову, украшенную небольшими рогами. Единственная в поселке, она не понимала, в чем дело, и негромко мычала, разглядывая толпу невооруженными глазами. Набросив на плечи серенький пиджачок с напрочь оторванным левым наружным карманом, Серп Иванович, как важный линялый гусь, сознанием дела принимал задатки от женщин, обещал утроить удой.
