В дверь тихо постучали.
— Бьюсь об заклад, это стучится Попче. Вежливый, мошенник! — сказал Хаджия, улыбаясь.
Но в комнату вошел полицейский, а за ним два жандарма. Хэши замерли от неожиданности.
— Что вам угодно? — взволнованно проговорил Владыков, подходя к комиссару.
— Кто здесь господин Брычков? — спросил полицейский, пытливо оглядывая присутствующих.
— Я, — отозвался Брычков, бледнея.
Комиссар подошел к нему:
— Именем закона предлагаю вам следовать за мной.
И, повернувшись к Владыкову, объяснил:
— Сегодня вечером в городском саду ограбили и чуть не задушили одного турка. Подозрение пало на этого господина. Как раз в это время он там разгуливал.
Владыков растерянно взглянул на Брычкова.
— Верно, сегодня вечером я гулял в городском саду, но больше мне ничего неизвестно.
— Это неважно, — заметил комиссар, немного понимавший по-болгарски. — Ну-с, вставайте!
Брычков встал.
Владыков вспыхнул. Губы его дрогнули. Он смело подошел к представителю власти и заявил:
— Я никого не позволю уводить из моего дома ночью.
Комиссар взглянул на него с недоумением.
— Милостивый государь, если я не ошибаюсь, вы преподаватель местной болгарской школы?
— Да.
— Позвольте надеяться, что вы знаете законы нашей страны. Вам известно, на каком основании я так поступаю?
— Я знаю и законы, и ваше основание, но еще лучше знаю, что вы ошибаетесь. Брычков не тот человек, которого вы ищете.
— Да, клянусь честью, Брычков не способен на такое дело, — подхватил Македонский, сурово глядя на товарища.
— Я обязан препроводить его куда следует, — вежливо заявил комиссар. — А там пусть рассудит начальство.
— Но я не могу отпустить гостя ночевать в тюрьме.
Македонский вдруг вскочил, загородил дорогу комиссару и крикнул:
— Да я этого не позволю! Это безобразие!
Примеру Македонского последовали и другие. Поднялся общий шум, раздались негодующие крики, хэши вскочили с мест, готовые оказать сопротивление.
Комиссар нахмурился и приказал жандармам:
— Возьмите этого господина!
— Нет, нет, мы его не пустим! — кричали хэши.
— Он болгарин!
— Он не виновен!
Возбуждение росло. У некоторых хэшей были с собой револьверы. Головы их еще не протрезвились, легко могло произойти столкновение со всеми последствиями.
Оставьте, я пойду! — решительно сказал Брычков.
— Я беру на себя поручительство за Брычкова до завтрашнего дня, — заявил Владыков, делая знаки хэшам успокоиться.
— Это вы можете сделать, но только с разрешения моего начальника, — сказал комиссар.
— Хорошо, я пойду с вами…
Владыков оделся и, не сказав ни слова, вышел вместе с комиссаром и Брычковым.
Через час он вернулся, а с ним и пострадавший.
— Дело выяснилось, — сообщил он, — хорошо, что я пошел. Турок сам признался, что не видел Брычкова среди грабителей. Это все наврал шпион Мачинлия. Комиссар извинился перед Брычковым.
Владыков сел за стол и дочитал письмо.
— Товарищи, пятнадцатого марта мы выезжаем в Бухарест. До тех пор мы должны оставаться здесь и, по возможности, готовиться. Вы читали письмо Дьякона?
— Да, Хаджия прочел его вслух.
— А где же Попче?
Владыков встал.
— Теперь вы свободны. В среду вы соберетесь у меня.
— Хорошо.
— А если сюда опять придет какой-нибудь полицейский и вздумает болтать чепуху, мы его как следует поколотим… Клянусь виселицей Митхад-паши!
— Ну нет, больше никто не придет.
— Пусть только посмеет.
— Прощайте!
— Спокойной ночи.
И они разошлись.
Прежде чем выйти из школьного двора, Македонский прошел в угол, где были сложены колотые дрова, и взял охапку поленьев. Догнав Хаджию, возвращавшегося в свою хибарку, он шепнул ему:
— Дрова эти народные, ну и мы тоже народные.
Спустилась темная-темная ночь. На безлюдных улицах буйствовал ветер. Друзья молча спешили добраться до дома. По пути ночная стража остановила Македонского и спросила, что он несет.
— То, что в такую ночь нужнее всего, братец мой, — ответил Македонский по-румынски и тут же выругал стражника по-болгарски.
Друзья вошли в хибарку; Хаджия чиркнул спичкой и зажег свечу. В комнате стояла отчаянная стужа. Печь зияла, немая и холодная. Македонский бросил дрова на пол.
— Подожди; сейчас Я заткну пасть этому чудовищу. Ишь, разинуло рот! Слушай, как заревет, — сказал Македонский, нагибаясь со свечой к топке и разгребая золу. И тотчас отпрянул, бледный и растерянный.
— Хаджия, у чудовища в пасти змея! Видел ли ты что-нибудь подобное?
— Что?
— Змея забралась в печь и свернулась клубком в золе.
— Вот дьявольщина! — выругался Хаджия. — Змея? В такой холод? Так она же дохлая.
— В самом деле не шевелится: закоченела, как я на Дунае. Постой, я ее дерну… — И он изо всех сил стиснул ее длинными щипцами.
— Ух, и тяжелая же, точно свинцом набита. Эге, да это, пожалуй, не змея… Что-то вроде зеленой кожи.
— Осторожней, — невольно вырвалось у Хаджии, который тоже стал на колени и нагнулся к печке.
Македонский уже не стискивал, а теребил змееподобную вещь. Наконец он подтянул ее к краю топки, и она со звоном упала на пол.
— Да это кошель! — воскликнул Македонский.
— Полный! — заорал Хаджия.
И оба вцепились в находку. Но Македонский победил, и она оказалась в его руках. Хаджия весь дрожал, а Македонский инстинктивно отводил кошель от алчных взглядов товарища. И вдруг на пол посыпались блестящие золотые. Хаджия бросился к ним, как сумасшедший.
— Стой! — закричал Македонский, схватив его сильной рукой за шиворот. — Все, что есть, все пополам!
— Давай делить, давай делить! — тяжело дыша, заторопил его Хаджия.
Они вытрясли все. Кучка монет поблескивала на полу. Хэши изумленно смотрели друг на друга.
— Кто над нами так зло шутит? — воскликнул Македонский.
— Леший его знает… судьба, — ответил Хаджия.
