ходила, потому что окучивание кукурузы кончилось, а все больше сидела дома, задумчивая и печальная. Наряжаться ей теперь не хотелось, она сторонилась подружек, без всякой охоты ходила по вечерам на чешму, словно боялась увидеть кого-то. А чуть выдастся свободное время, бежала в сад поплакать.
Мать Райки забеспокоилась. «Что с девчонкой стряслось?» — озабоченно думала она. Пробовала допытаться у нее. Райка отмалчивалась или говорила, что здорова. Младенчовица стала расспрашивать бабок, искать траву, которая помогла бы дочери. Вечером, когда Райка уже лежала в постели, она присаживалась к изголовью и целую ночь не сводила с нее глаз. И все кропит ее святой водой, курит вокруг нее измирским ладаном да крестится и бьет поклоны перед иконами.
Скоро и дед Славчо заметил перемену в Райке и стал выспрашивать у матери, отчего девка сама на себя не похожа. Наказывал Младенчовице, чтобы она узнавала у людей про лекарства. Райка ведь у них одна-единственная, девка на выданье, надо ж ей помочь.
А Райке ничего не помогало. Дивились подружки, гадали, что с ней приключилось, но те, что похитрее, а больше всех, конечно, Донка, понимали, что это за болезнь.
Как-то у тетки Гинчовичиной, которая жила через несколько домов от деда Славчо, собралось вечером большое хоро. Подоспело время окучивать кукурузу, у Гинчовичиных в тот день работало много девушек, потому и собралось здесь столько народу.
А знаете вы, какие хоро бывают у нас, когда рыхлят и окучивают кукурузу и во время жатвы? Если вы не видели их своими глазами, никогда и представить себе не сможете, что это такое. Разве словами про это расскажешь!
Только-только стемнело, на небе высыпали звезды, над холмами блеснул месяц, все затихло, затаилось. Тишина такая, будто спит все село, утомленное дневными трудами. Только на берегу лягушки распевают на разные голоса без умолку, да сверчки, неведомо откуда, отвечают им тонким поскрипыванием. И в этой тишине вдруг послышится откуда-то задорно, весело:
Звонкие девичьи голоса разносятся далеко-далеко. У кого же, особенно, если, он молод, не дрогнет сердце от этих дразнящих милых звуков, как у старого солдата от зова боевой трубы!
Бывает, сядешь за стол, примешься за кашу или фасоль с кислым молоком, и только разыграется аппетит, как вдруг у соседей раздастся эта или другая такая же песня, и застучит каблуками веселое хоро. Что-то словно перевернется в душе, еда застрянет в горле. Злишься на гуляк, готов, кажется, бог знает что с ними сделать, ворчишь: «Откуда они взялись со своим хоро, будь оно неладно?»— а сам встаешь из-за стола и спешишь на звуки песни. Не можешь ты оставаться дома, сердце не терпит!
А знали бы вы, как хорошо при луне плясать на прохладе под эту веселую, задорную песню! Пляшешь, кричишь, остановиться не можешь. Напляшешься досыта, уйдешь с хоро, а там у плетня манит еще что-то: в темноте, как звезды на небе, сияют девичьи глаза, и, если ты не женат, можешь, укрывшись от чужих взоров, встретиться здесь с той, кого любишь, поговорить, пошутить с ней.
Разве сравнится праздничное хоро с теми, что бывают по вечерам? Вечером можно потанцевать с той, которая тебе по сердцу, если, конечно, ты не боишься, что она застыдится и убежит. А в праздник нешто удастся так свободно потанцевать с девушкой или поговорить с ней? Право же, никогда ясное солнце не видало таких хоро, какими любовался бледный месяц!
Так вот я вам говорил, что у тетки Гинчовичиной собралось большое хоро. Райка как раз в это время пошла в сад полить и выполоть цветы, да там и осталась. Она сидела перед грядкой, опустив голову, и ковыряла рукой землю, не сводя глаз с какого-то полузавядшего цветка, такого же поникшего и печального, как она сама. В глазах ее блестели слезы, готовые вот-вот хлынуть по бледным щекам, слезы кипели в душе.
— Ты послушай, доченька, что у соседей-то делается. Что это ты цветы полоть надумала, будто завтра не успеешь? — заговорила Райкина мать, выходя в садик. — Вставай, дитятко, вставай, птенчик, пойди и ты повеселись, что это ты стала такая унылая да задумчивая? Цветы в другой раз полить можно, а такое хоро, как сегодня, когда еще соберется. Вставай, Райка, вставай, дитятко, пойди и ты туда, — уговаривала она дочь.
Райка подняла голову, прислушалась и… оживилась. Песня, долетающая с хоро, дразнит, зовет так, что и сказать нельзя, мать вон как уговаривает, а кто-то словно шепчет ей на ухо, что там будет и он. Райка встала, поправила косынку и хоть не с такой охотой, как всегда, но все же пошла на хоро.
А у Гинчовичиных так веселились, что можно было забыть про все горести. Забыла и Райка свою печаль, развеселилась, и ей захотелось танцевать. Ведь как давно не была она на хоро! Тут как раз подошла Донка, подружки взялись за руки и, вошли в крут.
Ненко тоже не устоял перед песнями и веселым гомоном, который был слышен даже у них во дворе, поднялся с завалинки, где сидел, погруженный в свои мечты и думы, одернул кафтан и отправился туда, куда звала песня.
Вначале он стоял в стороне, равнодушно глядя на толпящихся людей, потом как-то незаметно подошел поближе посмотреть, кто как танцует, и принялся с интересом всех разглядывать, но не нашел той, которую искал. «И почему нет здесь всех девушек?» — пробормотал он, хотя думал не обо всех, а только об одной. Ненко хотел уже уходить, потому что ничего здесь больше не привлекало его, но вдруг лицо его просветлело, а глаза засияли радостью. Так сияют глаза у человека, когда неожиданно он находит то бесконечно дорогое, что после долгих поисков считал безвозвратно утраченным. Ненко увидел Райку — она только что вошла в круг. Потому он так и просиял.
Укрывшись в толпе, там, где потемнее, Ненко впился в нее взглядом. Как давно он ее не видел! Он смотрел, смотрел и все не мог оторваться, и на сердце у него становилось легко и хорошо.
«Смотри ты, другие парни танцуют с девушками, — подумал Ненко. — Что ж тут стыдного, если и я подойду? Другим же можно? Пойду в круг и встану возле Донки и той девушки». И он уже направился было к танцующим, но вдруг остановился. «Ну ладно, встану я рядом, а она возьмет да убежит, что я тогда буду делать, куда от стыда денусь? — раздумывал он. — Они это могут! Да и как мне знать, может у нее уже есть кто-нибудь. Нечего туда соваться», — решил он и отступил назад. Но до чего ж ему хотелось потанцевать!
Райка танцевала рядом с Донкой, а по другую сторону за нее ухватилась еще одна женщина, дальше в хороводе стояли уже парни. Ненко видел, как эта женщина вышла из круга и Донка очутилась рядом со Станчо Кузманчиным, его лучшим другом. А что, если стать между ними? Как близко он будет от Райки! И Ненко больше не колебался.
— Как живешь, Донка? — проговорил он, становясь в круг между ней и Станчо.
— Спасибо, бай Ненко. А ты где пропадал? Что это тебя не видно вовсе?
— Где я был?.. Хм… Да так вот… А тетя как…
