дыбом на всей икре, кроме полоски зарубцевавшейся плоти на точно таком же шраме.
Когда Джону Первичному было двенадцать, они с Бобби Уолдером перебрались через колючую проволоку на участок миссис Джонс, чтобы поплавать в бассейне. Та спустила на них собак, и мальчишкам пришлось нагишом удирать через поле и с разбега сигать через колючую проволоку. Джон в этом преуспел не слишком. Бобби благополучно смылся, а Джон доковылял до дома кое-как. На рану пришлось накладывать швы и делать укол от столбняка.
— Теперь ты мне веришь? — спросил Джон Первичный. Простак уставился на шрам.
— Да. Боль была адская, правда?
Джонни сидел в «аквариуме» — комнате со стеклянными стенами рядом с кабинетом директора, — стараясь не встречаться взглядом с одноклассниками и гадая, чем сейчас занимается Джон Первичный. Он оставил своего двойника на сеновале с половиной школьного завтрака и обещанием не высовывать из сарая носа.
— Не беспокойся, — сказал ему тот с ухмылкой. — После школы встретимся в библиотеке.
— Только чтобы никто тебя не видел, ладно? Джон Первичный улыбнулся снова.
— Джон! — Из кабинета директора высунулась голова. У парня упало сердце: он никогда еще не попадал в неприятности.
У мистера Гушмэна были грудь колесом, лысеющая голова и вечно нахмуренные брови. Он жестом указал Джону на стул, а сам с тяжелым вздохом опустился за письменный стол. Говорили, что в армии он был майором и во всем любил строгость. За тот год, что он работал директором, Джону еще ни разу не доводилось с ним разговаривать.
— В нашей школе существует определенная политика в отношении насилия и хулиганства, — начал он.
Джон открыл рот, чтобы ответить, но не тут-то было.
— Дай мне закончить. Факты таковы. В раздевалке ты несколько раз ударил своего школьного товарища, который к тому же младше тебя. В результате ему потребовалась медицинская помощь и наложение швов. — Он раскрыл лежащую на столе папку. — Устав школы создан для того, чтобы защитить всех учеников. Насилие в учебном заведении исключено. Тебе это ясно?
Джон некоторое время молча смотрел перед собой, затем сказал:
— Я понимаю, что существует Устав. Но…
— У тебя отличная успеваемость, ты член школьной команды по футболу. Ты на хорошем счету, собираешься поступить в престижный колледж. Эта история может испортить твою репутацию.
Джон прекрасно это понимал.
— В Уставе сказано, что ученик, виновный в совершении насилия, отстраняется от занятий на три дня и исключается из всех спортивных секций. Тебе придется оставить футбол.
У Джона что-то сжалось в горле.
— Ты сознаешь всю серьезность ситуации?
— Да, — только и сумел выдавить Джон. Гушмэн открыл еще одну папку.
— Но, как мне кажется, здесь имеет место особый случай. А потому, если ты письменно извинишься перед миссис Карсон, мы замнем это дело. — Гушмэн посмотрел на подростка, ожидая ответа.
Джон почувствовал, что его приперли к стенке. Этот гад Тед напрашивался на хорошую трепку: он спустил в унитаз одежду Джона.
— С какой стати я должен извиняться перед миссис Карсон? — спросил он. — Я ведь не ее ударил, а Теда.
— Она считает, что ты обошелся с ней непочтительно. И хочет, чтобы ты извинился за это.
Написать эту бумажку — и делу конец. Но ведь он всегда будет помнить, что его сломали. А он не терпел поражения — о чем бы ни шла речь. Ему хотелось крикнуть Гушмэну, что он готов понести наказание…
Но вместо этого он сказал:
— Если вы позволите, я обдумаю ваши слова в выходные.
Судя по улыбке мистера Гушмэна, тот был уверен, что сумел сломить Джона.
— Конечно, подумай. Но к понедельнику мне нужно знать твое решение.
Джон вышел и отправился на следующий урок.
Поглубже надвинув на глаза кепку с надписью «Мартышки из Толедо», Джон Первичный пробрался мимо библиотекарши. Он не хотел, чтобы в нем узнали Джона Рэйберна. Не сейчас.
Отдел справочников располагался на своем обычном месте, и это радовало. Сходство по мелочам позволяло надеяться и на более серьезные совпадения. Джон пробовал жить в очень странных местах, но рано или поздно что-то шло наперекосяк, и ему приходилось бежать. Сейчас он нуждался в мире, похожем на его собственный, и до сих пор эта вселенная соответствовала такому требованию.
Джон взял с полки альманах. Конечно, энциклопедия содержит больше информации, но там он рисковал заблудиться в деталях. А ему требовалось всего лишь простое сравнение.
Он пробежал пальцем по списку президентов: все имена были знакомые. Значит, это не тот мир, где Вашингтон пробыл на посту четыре срока подряд, установив систему президентско-монархического пожизненного правления. Перелистнув страницу, Джон обнаружил, что следующие двадцать президентов были те же самые, за исключением последних четырех. Что это еще за Билл Клинтон, черт подери?
И все же расхождения оказались совсем незначительные. Ну что ж, так тому и быть! Как он устал от этого вечного бегства…
Джон нашел незанятый стол, расстегнул рюкзак и принялся за свои изыскания.
Городская библиотека находилась всего в паре кварталов от школы. Джонни довольно долго бродил среди стеллажей, пока не обнаружил на третьем этаже в третьем ряду Джона Первичного. Тот сидел за столом в центре зала, обложившись книгами и подшивками местных газет. Рюкзак был расстегнут, и Простак увидел, что он битком набит бумагами и папками.
Джон Первичный был в бейсболке и темных очках — видимо, в целях конспирации. Заметив Джонни, он снял очки и сказал:
— Видок у тебя неважный. Что стряслось?
— Да ничего. Чем это ты тут занимаешься?
Джон Первичный взял в руки учебник истории, раскрыл книгу и ткнул пальцем в разноцветный список американских президентов.
— Здесь Джордж Буш повысил налоги, и его не переизбрали на второй срок — в девяносто первом его победил Клинтон. А в моем мире Буш не пошел на такие меры, в экономике случился спад, и его переизбрали на второй срок. Еще выше он поднялся, когда посреди его второго срока прикончили Хуссейна. А в девяносто шестом президентом избрали сына Буша.
Джон рассмеялся:
— Этого клоуна?
Джон Первичный нахмурился:
— Буш-младший избавил страну от внешнего долга. И безработица у нас была ниже трех процентов.
— У нас она тоже невелика. Клинтон неплохо поработал. Джон Первичный ткнул пальцем в ксерокопию газетной статьи.
— А дело «Уайтуотер»? А наркотики? А Винс Фостер?[18] — Он протянул вырезки Джону, а затем покачал головой. — Ладно, забудь. В конце концов, все это не так уж важно. По крайней мере, мы не родились в одном из тех миров, где Никсона так и не поймали и не было Уотергейта.
— А что было там?
— Как правило, Вторая великая депрессия. Россия и Штаты так и не вышли из гонки вооружений. Это очень тоталитарные места. — Он забрал у Джона статьи. — В вашем мире есть липкие листочки для записок?
