Три дня назад, когда она увидела старьевщика, то решила, что он позаботится о ней. Старый Роппо выслушал сбивчивый рассказ и пробормотал: «Доигралась, старая интриганка». Высокий мужчина оглянулся на трактир, посмотрел на дорогу и сказал:
— Что мы тут стоим? Ей отдохнуть надо, устала с дороги, наверное.
Старьевщик взял Зенобию за локоть и повел вслед за высоким вверх по переулку. Они прошли мимо постоялого двора.
— Куда мы идем? — робко спросила она.
— К этому доброму человеку, — ответил Роппо. — У него здесь кузня неподалеку и дом.
Идти пришлось долго. За последними домами тропа спустилась к реке, и там, у воды, темнело несколько строений. Высокий постоял, прислушиваясь, не идет ли кто за ними, зазвенел ключами. Пока Зенобия утоляла голод ломтем хлеба и куском сыра, кузнец и старьевщик о чем-то шептались. Потом хозяин растопил очаг, подсел к ней и стал задавать вопросы. Она рассказала, как ее устраивали на работу в замок и кто помогал. Ее спросили, почему закрыта лавка мастера мореходных дел. Услышав, что мастер собрался на покой, кузнец мрачно покосился на Роппо. У старьевщика задергалось веко.
— За Керопа ручаюсь, — хрипло сказал он. — Если протекло, то из замка.
— Болтливые сучьи потроха! — прошипел кузнец. — С ней что делать?
— Река рядом, — пожал плечами старьевщик. — А то начнет говорить…
— Я не буду говорить…
Кузнец строго поднял палец, и она замолчала.
— Будешь, — сказал он. — Вставят горящие лучины, заговоришь.
— За что лучины? — охнула Зенобия.
— Не за что, а во что, — хохотнул старьевщик.
Кузнец задумчиво почесал нос, покачал головой.
— Спешить не надо. Скоро появится господин посыльный. Пусть от нее узнает, почему дело не составилось, а то на нас вызверится. Потом можно и в реку.
Зенобия поняла, что дела ее плохи. Посмотрела на тупой нож, которым кромсала круг сыра.
— Ты не обижайся, — сказал Роппо. — Подождем одного человека, он и решит, что делать. Узнаем, кто оплошал, из-за кого теперь малой кровью не обойтись…
Кузнец кашлянул, и старьевщик закрыл рот. Только дернулась бровь под шрамом на лбу, похожим на след от сабельного удара.
Днем она слышала, как стучит молот в кузне, а прижавшись ухом к двери, разбирала голоса. В оконце под потолком не пролезть. Зенобия понимала, что кричать не стоит: наверное, ее описание уже разослано по караульным заставам. Так и прикончат здесь.
Злость придала сил. Она обошла амбар, вытащила из груды хлама обломок шпаги и стала ковырять дверь там, где должен быть засов. К утру выдолбила узкую канавку. Да и ту пришлось замазать пылью, когда послышались шаги.
Упала на солому и натянула на себя дерюгу, сжимая в руке острый обломок. Если потащат к реке, то хоть одного заберет с собой, мрачно решила Зенобия.
Кузнец принес миску с варевом и бутыль с водой. Громыхнул засов. Зенобия глотнула воды и принялась снова возиться с дверью. Но озябшие пальцы плохо держали кусок металла. Отложила в сторону свое оружие. Стальное острие дрогнуло и прилипло концом к железному лемеху. Она вспомнила, как в детстве отец показал забаву с гвоздями: если сильно постучать ими о камень, то концы тянутся друг к другу.
Она не хотела пачкать руки об уголь. Нашла дырявую миску, поддела кучу и набрала достаточно, чтобы наполнить жаровню доверху. Угля в загородке было немного, и под черной осыпью Зенобия разглядела мешковину. Потянула на себя, и когда показался сверток, подняла, но не удержала в руке. Тяжелый сверток глухо звякнул об утоптанный земляной пол.
Бечевка лопнула, из мешковины вывалились металлические штуковины. Блестящие и в окалине, прямые и скрученные, мелкие, с палец, и крупные, с локоть. Зенобия решила, что это кузнечный инструмент. Но зачем его прятать?
Собрала в мешковину, подтащила ближе к оконцу. И в страхе отшвырнула от себя так, что все разлетелось по амбару. Одни попали в кучу железного хлама, другие — еще куда, а небольшая пластинка, похожая на порченую монету или чешуйку, свалилась в жаровню.
Зенобия долго терла руки о мешковину, надеясь, что проклятие Небесного Врага ее не коснется. В детстве она три года ходила по красным дням в школу при устроении благочестивых братьев. Кроме грамоты, счета и рукодельных умений, приличествующих девицам, им рассказывали предания о великих битвах в небесах. О том, как Небесный Враг наслал на погибель каменный дождь, как Огненный Мститель одолел его, но не уничтожил корень зла. И что незримая глазу битва идет до сих пор, а то, что падает с неба, — суть куски доспехов Врага, не менее опасные для людей, чем он сам. Нашел странную вещь — не трогай, призови братьев, чтобы надлежащим образом пресечь зло.
Как-то тетка спросила, не осталось ли от покойного брата непонятных предметов. На испуганный вопрос Зенобии, не о вещах ли Врага она говорит, тетка сказала, что сказки о Враге — для деревенщины. Люди, искушенные в торговых делах, дают хорошие деньги за то, что братья отбирают бесплатно. Зенобия не поверила, но запомнила эти слова. Поэтому с помощью грязной тряпки, стараясь не прикасаться голыми руками, собрала все странные предметы в мешковину, обмотала кусками бечевки и снова зарыла в уголь.
Раздув жаровню, Зенобия подогрела варево и, пользуясь коркой хлеба как ложкой, выхлебала склизкую массу, по вкусу похожую на древесные грибы.
Ее потянуло в сон. Зенобия взяла обломок шпаги и накрылась дерюгой. Снов не видела. Не видела также, как металлическая чешуйка в жаровне вспыхнула зеленым светом и разлетелась во все стороны мелкими искрами. Одна из искр прожгла дерюгу и упала на стальной обломок. Не погасла, как другие, а медленно изменила цвет сначала на синий, а потом на серый.
Утром Зенобия случайно порежется обломком шпаги. Лизнет палец, чтобы остановить кровь, приложит паутины и замотает куском ткани, оторванным от подола.
Сны начнутся позже.
Четыре шага в длину, два вбок — в амбаре было просторнее, но в узилище кормили лучше.
По пути в город из перебранки кавалеров Зенобия поняла: ее стук в дверь и крики, чтобы ей позволили вылить помойное ведро, услышал слуга депеш-кавалера, приведший вьюка на перековку. Никого в кузне не застав, вернулся в трактир, а его господин в это время опрашивал трактирщика и прислугу: не видел ли кто одинокую девицу? Одна из служанок сказала, что какая-то бродяжка вроде интересовалась седобородым постояльцем. Хозяин вспомнил, что старик пил с кузнецом, с ним же и ушел. Тут слуга сказал: мол, какая-то девка кричала в амбаре, что рядом с кузней. Кавалер сразу же послал в местную казарму за стражей. Кузнец и старьевщик исчезли, а во время обыска не в меру ретивый кавалер уронил лампу в бочку с земляным маслом, дом и амбар сгорели, стены обрушились.
Когда дверь распахнулась, Зенобия зажмурила глаза от яркого света. Открыв, увидала, что в амбаре полно стражников и кавалеров. Быстро связали руки и ноги, уложили на повозку и повезли в город. Мысль, что ее могут убить, не пугала. Видения выжгли из нее страх.
Она проснулась от сильной боли, словно в голове маленькие молотобойцы в такт стучат по наковальням. Постепенно боль исчезла, сменившись блаженным покоем. Зенобия снова заснула и вдруг оказалась во тьме. Потом возникли яркие точки, появился большой зелено-голубой круг.
Зенобия уверена, что проснется, когда захочет. Но вот из-за круга выплывает другой, огненный, она хочет открыть глаза и понимает, что глаза открыты, но это не ее глаза. Тихий шелест в голове превращается в голос, он говорит на непонятном наречии, словно мяукает и щебечет одновременно.
Проснулась в страхе, уверенная, что слышала голос Небесного Врага, а значит — погибла. Пальцы ее растопырены, она с трудом сжала их в кулак. Хотела произнести наговор, отгоняющий Врага и его приспешников, но зубы стучали так сильно, что чуть не прикусила язык. Еле видные потолочные балки амбара казались сводами склепа, она боялась закрыть глаза, чтобы снова не оказаться невесть где в