Время – лучший разрушитель из всех, известных человечеству. Даже мощь ядерного взрыва меркнет рядом с тем, что способно сотворить время. Разумеется, в последнем случае придется подождать, но то, что не смогла разрушить цепная реакция, обязательно уничтожит время. Если ждать достаточно долго, то исчезнет и Вселенная вместе с атомами, электронами и протонами. Вместе с людьми и богами. Вот только интересно – останется ли само время?
Проржавевший, скособоченный грузовик, который удалось найти в Мьичине Окоёмову, казалось, сумел договориться с беспощадным временем о помиловании. Автомобиль пыхтел, плевался черным вонючим дымом, но, хотя и вздрагивая то и дело, продолжал устремляться вперед по ухабам давно не знавшей ремонта дороги.
Окоёмов особенно не вдавался в подробности, откуда этот монстр взялся. Скорее всего, остался с тех пор, когда мир еще не знал Большого Нефтяного Голода. Кто-то сохранил грузовик, наверное, его оставили как экспонат коллекции или что-то вроде того. Но теперь автомобиль пригодился. Самой большой для Окоёмова загадкой остался вопрос, где хозяин раритета добыл топливо. Но невысокий бирманец с хитрым взглядом получил хорошую плату – почти все деньги, что оставались у Окоёмова, – кроме того, он в любом случае отправлялся в Мандалай.
В кузове, где сидел Окоёмов с Кхайе и Часовщиком, было еще несколько человек. Все местные и, судя по затравленным взглядам, ехали в Мандалай на заработки впервые. Если судить по выражениям лиц, попутчики не надеялись когда-нибудь вернуться домой.
– Как ты думаешь, зачем им в Мандалай? – кивнув на сбившихся в кучу людей, спросил Окоёмов.
Кхайе замерла в объятиях Василия. Она не шевелилась, а ее тело было напряжено, будто девушка замерзла и вот-вот начнет дрожать. Окоёмов машинально постарался обнять ее крепче, чтобы согреть, хотя, несмотря на ночь, температура воздуха явно зашкаливала за тридцать градусов. Ночной воздух давно стал влажным и каким-то липким, отсюда, из-под тента, неба видно не было, но и так ясно, что скоро пойдет ливень. Главное, чтобы дорогу не размыло, иначе придется снова идти пешком.
Часовщик давно спал, улегшись на каких-то тюках в углу у борта. Его тщедушное тело подскакивало и с сухим стуком падало на деревянный настил кузова всякий раз, когда грузовик натыкался на очередную кочку или проваливался в одну из многочисленных ям. Чжи Бяо громко сопел и, загребая руками, словно краб клешнями, забирался обратно на тюки. Все это он проделывал во сне, так ни разу и не проснувшись.
– Они ищут лучшей жизни, – ответила Кхайе. – Как все.
– Хорошо там, где нас нет, – сказал Окоёмов.
– Что ты имеешь в виду?
Василий отстранился от девушки, посмотрел ей в глаза. Она вздрогнула, но, опомнившись, снова прильнула всем телом к мужчине.
Значит, ему не показалось там, возле отеля, когда они спускались по бетонным перемычкам. Слова, к которым относился вопрос Кхайе, были произнесены по-русски. Бирманская девчонка никак не могла знать русского языка, переводчик стоял в ее «балалайке», которой, если ей верить, она и пользоваться-то особенно не умела. И ее английский стал лучше с тех пор, как впервые она заговорила с ним. Много лучше.
– Ты не бирманка.
Окоёмов не спрашивал, он делал выводы из того, что видел и слышал.
– Послушай, я...
– Не важно, – перебил ее Окоёмов. – Почему ты спасла меня там, в джунглях?
– Просто...
– Почему?
– Тебе обязательно нужно, чтобы все имело причину? Чтобы во всем присутствовал умысел? Я же сказала – просто. Потому что ты умирал, а я могла помочь. Потому что... потому что мы люди, в конце концов!
Все-таки она начала дрожать. От возмущения и горечи. Ее щеки стали влажными от слез – Окоёмов чувствовал это своей небритой щекой, к которой прижималась Кхайе.
Группка перепуганных местных сбилась в еще более плотную кучу после резких слов девушки. Они не понимали ее, но эти забитые люди боялись всего, даже повышенного голоса соседки, говорящей на непонятном языке.
– Ведь я пытался убить тебя, – пробормотал Окоёмов, елозя губами по мокрой щеке девушки. Во рту сделалось солоно от слез.
– Ты был не в себе, тебя укусила змея.
У него было достаточно времени, чтобы все обдумать. Он поверил в ее рассказ о змее, так было удобней. Тем более что змей в этих джунглях было хоть отбавляй. Но все изменилось с тех пор, как выяснилось, что он не просто потерявшийся в диких местах путник. С тех пор, как он подключил свою «балалайку» психоприводом к замечательному спутниковому коммуникатору, который ему выдали. Теперь он снова стал служителем, он выполнял то, что должен, то, для чего был предназначен. Не важно – хорошо это или плохо, это наполняло смыслом его бестолковое существование. С этих самых пор его сознание, до того дремавшее от бездействия и чувства обреченности, будто бы включилось. Он начал замечать многие вещи, которые раньше не имели для него никакого значения.
– Не было никакой змеи. Здесь, – Василий показал не небольшой шрам, оставшийся после «лечения» Кхайе, – была радиометка, которую мне поставили в лагере наемников. Они говорили, что это какая-то прививка.
– Но...
– Стали бы они тратиться на прививку ради швали, которую так и так собирались пустить под нож.
Окоёмов отстранился от Кхайе, чтобы видеть ее лицо.
– На кого ты работаешь?
Задавая этот вопрос, Окоёмов сам был в одном шаге от того, чтобы разрыдаться. Он на самом деле не мог представить себе, что в мире может что-нибудь происходить просто так, без какого-то – доброго ли, злого ли – умысла. Он слишком живо помнил те ночи, что они провели с Кхайе вместе. Это тоже было частью плана? В это верить не хотелось.
– Ни на кого.
Глаза опущены, губы плотно сжаты, ноздри раздуваются в такт дыханию.
– Тогда для чего ты вынула метку?
– Тебя бы искали.
Конечно, искали бы. И нашли бы, причем вместе с тобой. А вот этого тебе как раз и не было нужно.
– Для чего тебе это?
– Я хотела добраться до порта. Мне необходимо убраться отсюда.
– И все?
– А этого мало? Я же не спрашиваю, для чего ты тащишь старика в Магуэ? Или ты полагаешь, что я поверила в твое неуемное желание вылечить его?
Окоёмов отвернулся и тяжело вздохнул. Тема «джьяду гумра» не давала ему покоя.
– Это не лечится. Ты знаешь, кто этот старик?
– Откуда?!
– Что ты вообще делала здесь?
Кхайе усмехнулась.
– Пряталась. Что же еще?
– А теперь Мьянма перестала тебя устраивать в качестве убежища? Или...
Окоёмов внезапно замолк, вспомнив, что сделал их «номерной» отряд с деревней, в которой жила Кхайе.
