Прежде чем закрыть лицо, он поцеловал ее ладонь, потом приладил маску, повернулся и вышел из-под тента...
Прохладный воздух был еще сухой, в нем чувствовался аромат росы.
Но был в воздухе и другой запах, запах спайсовых масс, доносящийся с северо-востока, и этот запах сказал Полу о приближении Создателя.
Пол вышел на открытое пространство, остановился и стряхнул с мускулов сонное оцепенение. Над восточным горизонтом слабо засветилась зеленая полоска. Тенты его отряда казались в полутьме маленькими дюнами. Слева от себя он различил движение и понял, что люди из охраны увидели его пробуждение.
Они знали, какой опасности он смотрит сегодня в лицо, - каждый Свободный прошел через нее. Теперь они оставляли ему эти последние минуты одиночества с тем, чтобы он смог себя приготовить. Я должен сделать это сегодня', - твердо сказал он себе.
Он подумал об обретенной им силе, об отцах, присылающих к нему своих сыновей, чтобы он обучал их своим способам битвы; о стариках, внимавших ему на советах и следовавших его планам; о людях, возвращающихся из похода, чтобы подарить ему величайшую для Свободных похвалу: 'Твой план удался, Муаддиб'.
И все же самый слабый и самый низкорослый из воинов-Свободных мог сделать то, чего никогда еще не делал Пол. Он знал эту разницу, и его самолюбие страдало от этого.
Он не ездил верхом на Создателе. Вместе с другими он участвовал в учебных поездках и рейдах, но самостоятельного путешествия он не совершал ни разу, и пока он не сделает этого, мир его возможностей будет отличаться от возможностей остальных. Ни один истинный Свободный не мог смириться с таким положением дел. Он должен это сделать сам, он должен проехать на черве через великие южные земли - территорию в двадцать тамперов, лежащую за эргом, - не прибегая к помощи паланкина, которым пользовалась Преподобная мать, раненые и больные.
Память вернула его к ночной борьбе со своим внутренним 'Я'. Он усмотрел в ней странную параллель: если он одержит верх над Создателем, власть его упрочится; если он одержит верх над внутренним зрением, упрочится мера власти в нем самом. Но и над тем, и над другим простиралось скрытое во мгле пространство. Великая Смута, в которой, казалось, заблудились все Вселенные.
Разница в путях постигаемых им Вселенных смущала его: четкость мешалась с нечеткостью. И все же, рождаясь и становясь реальностью, видение получало собственную жизнь, оно росло и ширилось, варьируясь лишь незначительно. Ужасная цель оставалась. Расовое сознание оставалось. И над всем этим продолжала маячить тень джихада, кровавого и дикого.
Чани подошла к нему, крепко обхватив себя руками и искоса поглядывая на него, как делала всегда, когда хотела изучить его настроение.
- Расскажи мне о воде твоего родного края, Узул, - попросила она его, как когда-то давно.
Он видел, что она пытается отвлечь, его, рассеять его напряженность перед смертельным испытанием. Уже рассвело, и он отметил, что некоторые из его федайкинов уже складывают тенты.
- Я бы предпочел, чтобы ты рассказала мне о сьетче и о нашем сыне, сказал он. - Наш Лето по- прежнему командует своей бабушкой?
- Он командует Алией. И очень быстро растет - из него получится сильный воин.
- А как там, на юге?
- Когда помчишься на Создателе, увидишь все сам.
- Но я хотел бы увидеть это сначала твоими глазами.
- Там очень пустынно.
Он дотронулся до ее лба - в том месте, где его не закрывал капюшон.
- Почему ты не хочешь говорить о сьетче?
- Я уже сказала: сьетч кажется заброшенным местом, когда там нет мужчин. Это только место работы. Мы работаем на фабриках и в мастерских. Нужно готовить оружие, выращивать траву, чтобы управлять погодой, собирать спайс для взяток. Нужно обсаживать дюны, чтобы заставить их цвести и не дать им двигаться. Нужно ткать материю и ковры, запасаться топливом. Нужно учить детей, внушая им, что сила племени не может исчезнуть.
- Значит, в сьетче нет ничего радостного?
- Дети - радость. Мы следим за соблюдением ритуалов. У нас достаточно еды. Иногда одна из нас может поехать на север, чтобы разделить ложе со своим мужчиной: жизнь должна продолжаться.
- А моя сестра Алия? Как ее воспринимают люди?
Чани повернулась к нему во все усиливающемся свете дня.
- Мы поговорим об этом в другой раз, любимый.
- Лучше поговорим об этом сейчас.
- Тебе следует беречь силы для испытания.
Он видел, что затронул нечто чувствительное, слышал сомнения в ее голосе.
- Неизвестность доставляет больше тревог, - возразил он.
Тогда она сказал:
- Бывают недоразумения из-за странности Алии. Женщины боятся, видя, что ребенок, еще младенец, говорит... о вещах, знать которые следует только взрослым. Они не понимают, что Алия претерпела изменения во чреве матери, которые сделали ее взрослой.
- Были какие-нибудь неприятности? - спросил он и подумал: 'В своих видениях я видел, что с Алией будут неприятности'.
Чани посмотрела вбок, на растущую полосу света над горизонтом.
- Некоторые из женщин потребовали от Преподобной матери, чтобы она изгнала демонов из своей дочери. Они все время повторяли цитату из Библии: 'Да не позволь ведьме жить среди нас!'
- И что же моя мать?
- Она изложила священный закон и отослала женщин назад. Она сказала: 'Если Алия возбуждает беспокойство, то это ошибка тех, кто наделен властью. Они должны предвидеть беспокойство и предупредить его'. И она попыталась объяснить, как повлияли на Алию изменения во чреве.
'С Алией может произойти несчастье', - подумал Пол.
Налетевший ветер бросил ему в лицо горсточку песка, пахнувшего спайсом.
- Эл Сайал, песчаный дождь, провозвестник утра, - сказал Пол.
Он посмотрел на серый пустынный ландшафт, ландшафт, достойный всяческой жалости, на пески, создававшие сами себя. Сухая полоса прочертила темный угол на юге - знак того, что шторм создает там свой статический заряд. Прогремел долго не смолкающий раскат грома.
- Голос, устрашающий землю, - прошептала Чани.
Большая часть его людей уже сложила свои тенты. Все вокруг него шло согласно раз заведенному порядку, не требовавшему распоряжений.
'Отдавай настолько меньше приказов, насколько это возможно', - учил его когда-то отец... когда-то, давным-давно. - 'И если уж ты отдал какой-то приказ, ты не должен отступать от него'.
Свободные инстинктивно придерживались этого правила.
Хозяин Воды завел утреннюю песню, и голос его был отчетливо слышен в тиши.
- Кто может отвести руку ангела смерти? Как решит Шаи-Хулуд, так тому и быть.
Пол слушал, узнавая слова, потому что этими же словами начиналась песня смерти, эти слова повторяли его федайкины из отряда смерти перед тем, как броситься в бои.
'Появится ли сегодня в скале новая гробница, отмечающая уход еще одной души? - спросил себя Пол. - Будут ли останавливаться здесь люди, добавляя еще по камню, вспоминая умершего Муаддиба?'
Он знал, что подобная возможность существует в числе других на линиях будущего, отходящего от его положения во временном пространстве. Несовершенство видения мешало ему. Чем больше сопротивлялся он своей ужасной цели, чем яростнее боролся против джихада, тем беспорядочнее становились его предвидения. Все его будущее становилось подобно реке, несущейся к бездне. То было хаотичное 'переплетение связей, а за ним туман и облака.
- Стилгар уже близко, - сказала Чани. - Теперь я должна покинуть тебя, любимый: теперь я - сайадина и обязана следить за ритуалом, чтобы о нем можно было дать правдивое сообщение в хронике. - Она
