фигуру. Серо-зеленые паза смотрели на него изучающе. В ней было безмятежное спокойствие Бене Гессерит, и молодой человек нашел, что она могла бы заинтересовать его.
- М-да! - произнес граф, внимательно изучая Фейд-Рауса. - Э... аккуратный молодой человек, - граф посмотрел на барона, - Мой дорогой барон, вы сказали, что говорили о нас с этим молодым человеком? Что же вы ему сказали?
- Я рассказал моему племяннику об огромном уважении, которое питает наш император к вам, граф Фенринг, - ответил барон. Про себя он подумал: 'Убийца с манерами кролика - самое опасное, что только может быть'.
- Это, разумеется, само собой, - сказал граф и улыбнулся своей супруге.
Фейд-Раус нашел манеры и вид графа отвратительными. Они приоткрывали нечто, что требовало самого пристального изучения. Молодой человек сконцентрировал свое внимание на графе: маленький и с виду слабый человечек. На остром, лисьем лице огромные черные глаза, седина на висках. И необычность движений: он поводил рукой или головой в одну сторону - и тут же бросал их в другую. Следить за ним было трудно.
- Гм, вы пришли с редкой пунктуальностью, - сказал граф, обращаясь к барону. - Я... э... поздравляю вас с превосходными качествами вашего наследника... с повзрослением, можно сказать...
- Вы слишком добры, - сказал барон с легким поклоном. Однако Фейд-Раус отметил, что выражение глаз дяди не соответствует этому жесту вежливости.
- Когда вы... гм... ироничны, то это... э... предполагает, что... гм-м... в вашей голове рождаются глубокие мысли, - изрек граф.
'Опять начинается... - подумал Фейд-Раус. - Похоже на то, что он оскорбляет нас, а в ответ ему ничего не скажешь'.
Манера речи этого человека - все эти гм-м, мд-а и э... вызывала у Фейд-Рауса такое чувство, как будто его ударяли по голове чем-то мягким... Фейд-Раус переключил внимание на леди Фенринг.
- Мы, кажется, слишком злоупотребляем вниманием этого молодого человека, - сказала она. - Насколько я знаю, он должен сегодня появиться на арене.
'Она - одна из очаровательнейший гурий имперского гарема', - подумал он, а вслух сказал:
- Сегодня я посвящаю убийство вам, моя госпожа. С вашего разрешения, я скажу посвящение с арены.
Она устремила на него взгляд, полный безмятежного спокойствия, но голос ее прозвучал словно удар хлыста:
- Я не даю вам своего разрешения.
- Фейд! - с укором сказал барон, а сам подумал: 'Ну и бесенок! Он, видно, добивается, чтобы граф вызвал его'.
Но граф только улыбнулся и произнес свое неизменное:
- М-м...
Фейд-Раус, чье лицо потемнело от обиды, произнес:
- Все будет так, как вы желаете, уверяю вас, дядя. - Он кивнул графу Фенрингу: - Сэр! - И дальше: - Моя госпожа! - Потом он повернулся и вышел из холла, едва взглянув на представителей малых домов, стоявших возле двойных дверей.
- Он еще так юн, - вздохнул барон.
- Гм-м... действительно... - промямлил граф.
А леди Фенринг подумала: 'Может ли этот юноша быть тем, кого имела в виду Преподобная мать? Та ли это генетическая линия, которую мы должны сохранить?'
- До того, как отправиться на представление, у нас есть еще час, сказал барон. - Возможно, мы могли бы немного побеседовать с вами, Граф Фенринг. - Он склонил набок свою массивную голову. - Нам следует обсудить много неотложных дел.
При этом барон подумал: 'Посмотрим теперь, как поступит этот императорский мальчик на посылках. Ведь прямо говорить он не сможет'.
Граф повернулся к леди.
- Гм-м... ты извини нас, дорогая...
- Каждый день, а иногда и каждый час несет разнообразие, - ответила она.
И прежде чем удалиться, она ласково улыбнулась барону. Ее длинные юбки зашуршали, и она, держась очень прямо, направилась к двойным дверям в конце холла.
Барон отметил, как при ее появлении стих разговор между представителями малых домов, как все они провожали ее глазами. 'Бене Гессерит! - подумал барон. - Вселенной было бы лучше от них избавиться!'
- Между двумя опорами справа от нас есть конус тишины, - сказал барон. - Мы можем поговорить там, не боясь быть услышанными.
Своей переваливающейся походкой он направился к зоне тишины, чувствуя, как стихают все внешние звуки, становясь тусклыми и отдаленными.
Граф шел рядом с бароном. Они повернулись лицом к стене, чтобы то, о чем они говорили, нельзя было прочесть по их губам.
- Нас не устраивает то, как вы распорядились сардукарами на Арраки, сказал граф.
'Прямой разговор!' - подумал барон.
- Сардукары не могли больше оставаться там. Был риск, что другие узнают о том, как помог мне император.
- Однако не похоже, чтобы решение проблем Свободных слишком утруждало вашего племянника Раббана.
- Чего желает император? - спросил барон. - Свободных на Арраки не больше горстки. Южная пустыня необитаема. Северная пустыня регулярно прочесывается нашими патрулями.
- Кто говорит, что Южная пустыня необитаема?
- Так утверждает ваш собственный планетолог, граф.
- Но доктор Кайнз мертв.
- Ах да... к несчастью, это так.
- У нас есть отчеты экспедиций, совершивших полеты вдоль южных окраин, - сказал граф. - Там есть следы растительной жизни.
- Согласен ли Союз при этих обстоятельствах вести наблюдения из космического пространства?
- Вам прекрасно известно положение вещей, барон: император не может установить за Арраки открытое наблюдение.
- И я не в состоянии это сделать, - сказал барон. - Кто совершил эту экспедицию?
- Э-э... контрабандисты.
- У вас ложные сведения, граф, - сказал барон. - Контрабандисты не могли осмотреть южные границы лучше, чем это делают люди Раббана. Штормы, движение песков и все прочее хорошо вам известно. Тех, кто Совершает полеты, сбивает быстрее, чем они успевают сесть.
- Различные формы помех мы обсудим потом.
- Так, значит, вы нашли ошибку в моих расчетах?
- В том, в чем вы предполагаете ошибку, вам не удастся оправдаться.
'Он намеренно пытается рассердить меня', - подумал барон. Чтобы успокоиться, он сделал два глубоких вдоха, после чего он почувствовал запах собственного пота и тело под суспензорами внезапно зачесалось.
- Смерть наложницы и мальчика не должна беспокоить императора, сказал барон. - Они полетели через пустыню. Был шторм.
- Да, произошло слишком много несчастных случаев...
- Мне не нравится ваш тон, граф, - сказал барон.
- Ненависть - это одно, насилие - другое, - сказал граф. - Позвольте мне предостеречь вас: если несчастный случай постигнет меня, все Великие дома узнают о том, что вы совершили на Арраки. Они уже давно подозревают, каким образом вы обделываете свои дела.
- Единственное недавнее дело, которое я могу припомнить, - сказал барон, - это переброска на Арраки