двери величественно захлопывались. Оставляя народу свободу и право толковать и угадывать. А чего ему, народу, еще надо? Поглазеть, пожрать, и потрепаться, упиваясь темным и теплым чувством собственной мудрости и значимости. Да, так о чем это я?..
В общем, валялся я на шкуре в этом самом предбаннике. Правильно валялся. И сбежать мне отсюда было невозможно, и под ногами не путался. Ворота на площадь мне в одиночку не открыть. Их вообще, по- моему, можно открыть только вдесятером, и то снаружи. После того, как изнутри уберут засовы. А если бы я и попытался это сделать, то поднял бы такой грохот, что меня и слепой бы застукал. И тут же нашел бы по натужным стонам. Кстати, меня и сцапал бы даже безрукий. Просто выгреб бы ногой из-под засова. Главный засов в одиночку тоже можно только уронить.
А внутри разговаривали пятеро, которые уже продемонстрировали сегодня свое умение наловить к обеду с полдюжины Райдоков. Без лишней скромности я даже был готов назвать этих говорунов по имени.
— Не будем торопиться, — рассудительно говорил Данк. — У существа, представшего перед нами, облик малыша Райдока. Так?
Ответом было только ворчание, невнятное и недовольное. Судя по всему, Сельфа умоляла жевать пережеванное побыстрее.
— Кто может скопировать облик Райдока? Крейтлинг, конечно, потом любой из оборотней…
Склероз и амнезия — самые приятные болезни для любопытных принцев. В мире, оказывается, столько интересного!
— Человек Мертвой Радуги, — упрямо сказала Сельфа.
— Только по чистой случайности, — тут же отреагировал Сагастен. Мертвая Радуга обряжает своих в облик любого из ныне живущих, но совершенно произвольно — как в жеребьевке.
— Мертвая Радуга — вообще лотерея, — агрессивно сказала Сельфа. Почему бы жребию и не упасть на Райдока?
— А причем тогда здесь заклятие? — лениво спросила Альда.
— А заклятием их разменяли, — объяснила Сельфа.
Мне захотелось вмешаться.
— Мама! — жалобно сказал я.
— Хорошо, Человек Мертвой Радуги, — терпеливо сказал Данк. — Кто еще?
Все промолчали.
— Сагастен?
— Не знаю, — после паузы ответил маг.
— Будем считать, что больше некому, — резюмировал Данк. — Сестричка, надеюсь, ты не утаила от нас рождение близнецов?
Мама промолчала так яростно и красноречиво, что я ее не только услышал, но и явственно увидел.
— Данк! — укоризненно прогудел отец.
— Все, все, — торопливо сказал Данк. — Молчу. Идем дальше. Рассматриваемый объект…
— Субъект, гады! — не выдержал я.
— Ребенок очнулся, — сказала Сельфа.
— Помолчи, мешаешь! — крикнула Альда. Очевидно, мне.
Вот тебе и мамина ласка!
— Рассматриваемый объект показал, что он, атлис: нечеловек; далиг: по обреченности Синий. Кто…
— Мама! — взмолился я. — Башка болит, пить хочу!
— Может, стукнуть его еще раз? — предположил Сенрайд.
Вот тебе и отцовская забота! Я затих.
— Кто из перечисленных подходит под определение «нечеловек»? невозмутимо продолжал Данк. — Разумеется, крейтлинги, оборотни из нежити, потом… потом…
— Преображенный Витязь, — тихо сказала Альда.
— При чем тут… — начал было Данк. — Впрочем… Сагастен, есть ли в мире сила, способная изменять облик Преображенного?
— Не знаю, — медленно сказал Сагастен. — Мне неизвестна такая, но и запрета на ее существование нет.
— А может ли он изменять облик по своему усмотрению?
— Беспочвенный разговор. Не исключено. Но от начала времен такого еще не бывало.
— А какая приобщенность может лежать на Витязе?
— Клятва Домену, мощь храма, ореол Оракула… — задумчиво перечислил Сагастен, — еще, пожалуй, обреченность на успешный штурм, впрочем, последний раз это было так давно…
— Наш Синий город разрушен, — почти неслышно сказала Сельфа, — наш Синий Принц убит…
— Но наш Синий Цвет вакантен, — возразил Данк.
— Два Цвета означают, что это или принц, или витязь, — чуть нараспев сказала Альда. — Но принц — всегда человек.
— А о Преображенном Витязе я не мог бы не знать, — веско сказал отец.
— Разве что он достиг Преображения только что и не успел доложить, поднял голову Сагастен.
— Кто? — с горьким презрением спросил Сенрайд. Мне почему-то стало его жаль. — Лэйхэм и Линдолл убиты. Трусливый Моурис бессмысленно сидит в Дельфосе под предлогом подготовки к обороне, и уж кому-кому, а ему до Преображения далеко, как голодному до сортира. Разве в Домене появлялся еще кто-нибудь?
— Не топчи Моу понапрасну, Белый, — проворчал Данк. — Его немощь вызвана не трусостью, а…
— А идиотизмом! — взорвался Сенрайд. — Кто его просил лазить к Подземному трону? Сагастен ведь передавал из Дейненделла предостережение!..
— Предостережение — еще не запрет, — мягко возразил Данк. — И уж во всяком случае, это был отважный идиотизм. Трусом парня не назовешь.
— Этот отважный идиот стоил мне половины казны, — с горечью сказал Сенрайд. — А принес Домену только неприятности. Единственный поход обернулся пшиком — или не так? Явился с пустыми руками… ф- флибустьер, гнома ему в задни…
— Сенрайд! — со сдержанным упреком сказала Сельфа и возможно, даже покраснела. Берилловым румянцем, должно быть. Впрочем, все понимали, что крепким словом принцессу не испугаешь, а поза — личное дело каждого.
— Вернемся к пегасам, — Данка было сложно сбить с мысли. — Наличие в луче Синего Цвета означает в данном случае сумму цветов.
— Почему? — требовательно спросила Альда.
— Без клятвы Домену любой может быть только бесцветным. А Синего домена больше не существует. Значит, Синий — иная, не Клятвенная обреченность, видная на фоне Белого или… или…
— Голубого! — вдруг жестко сказал Сагастен.
— Погодите! — запротестовала Сельфа. — А если он — Синий по рождению?
— По утаенному рождению! — кажется, на Сенрайда тоже снизошло прозрение. Как-то резко все вдруг умнеть стали… кроме меня. Ох-хо-хо…
— Райдок рожден в Дианаре, — решительно сказала Альда. — И всегда был Белым. Пока решение Совета не окрасило его Багряным.
— Мы говорим не о Райдоке, — напомнил Данк, — а об этом…
— Кстати, — вдруг осенило и маму, — когда Райдок писал письмо, он знал, кто это такой!
— Почему?
— Потому что он его не опасался. Согласитесь, что отважным до беспечности Райдока не назовешь.
— Пожалуй, — протянул Сагастен.
— А неизвестность всегда тревожила его в первую очередь. Если бы у него была хоть тень сомнения
