— Пожалуйста, отпусти, — сказала Ангуа. Ее кожа побелела в месте, где Шлитцен сжимал ее руку.
Веселинка перевела взгляд с запястья вверх по руке Шлитца. Хоть существо и было поджарым, мускулы выступали как бусины на ожерелье.
— Ха, ты носишь значок, — усмехнулся он. — Что для нас хорошего...
Ангуа сделала резкое движение. Свободной рукой она вытянула что-то из-за ремня, и накрыла голову Шлитца. Тот остановился, постоял раскачиваясь вперед и назад, и издал стонущий звук. С его головы, через уши свисал тяжелый материал, похожий на старую шапочку от загара.
Ангуа оттолкнула назад стул и схватила свой коврик. Фигуры в полутьме бормотали.
— Уходим отсюда, — сказала она. — Игорь, дай нам полминуты и можешь снимать с него одеяло. Пошли.
Они быстро выбежали. Туман уже затянул солнце до бледного пятнышка в небе, но по сравнению с полутьмой в пивнушке, здесь был яркий солнечный день.
— Что с ним случилось? — стараясь бежать в шаг с Ангуа, спросила Веселинка.
— Неуверенность существования, — ответила Ангуа. — Он не знает существует он или нет. Хоть это и жестоко, но это единственное, как мы узнали, что срабатывает против домовых. Самое лучшее это голубое пуховое одеяло, — она заметила непонимание в глазах Веселинки. — Смотри, все знают, что домовые уходят, если накрыться одеялом с головой, не так ли? А если накрыть
— А, я поняла. Ох, как ужасно...
— Он оправится через десять минут, — Ангуа зашвырнула коврик через улицу.
— А что он говорил про барона?
— Я слушала невнимательно, — осторожно ответила Ангуа.
Веселинка дрожала в тумане, но не только от холода.
— Похоже, что он, как и мы, из Убервальда. Там недалеко от нас жил барон, который ненавидел, если кто-то уезжал.
— Да...
— Вся семья были оборотнями. Один из них съел моего двоюродного брата.
Воспоминания закружились в голове Ангуа. Старые трапезы кошмарами преследовали ее до тех пор, пока она не сказала: нет, так жить нельзя. Гном, гном... Нет, она была почти уверена что она никогда... В семье всегда шутили по поводу ее привычек в еде.
— Вот это как раз то, чего я в них не выношу, — сказала Веселинка. — Да, люди говорят, что их можно приучить, но мое мнение что, став один раз волком, становишься волком навсегда. Им нельзя верить. Они же изначально зло. Я знаю, что они могут стать дикими в любой момент.
— Да. Ты, наверно, права.
— И самое ужасное то, что большую часть времени они ходят среди нас как самые обыкновенные люди.
У Ангуа щемило в глазах, она была рада и скрывающему туману, и твердой уверенности Веселинки.
— Давай. Мы почти пришли.
— Куда?
— Мы сейчас встретимся кое с кем, кто или убийца, или знает, кто убийца.
Веселинка остановилась. — Но у тебя есть только один меч, а у меня вообще ничего.
— Не волнуйся, нам не понадобится оружие.
— Вот как?
— Да, оно бесполезно.
— О!..
Ваймз открыл дверь, чтобы увидеть, кто так орет внизу. Капрал внизу орал нечеловеческим, то-есть негномьим голосом:
— Опять? Сколько раз вас убивали на этой неделе?
— Я занимался своей работой! — ответил невидимый заявитель.
— Грузчиком чеснока? Вы же — вампир! Посмотрим, какую работу вы выполняли... Точильщик колов для строительной фирмы, контролёр качества темных очков у оптика Аргуса... У меня что, крыша поехала, или в этом, все-таки, есть непонятная тенденция?
— Извините, коммандер Ваймз?
Ваймз оглянулся на улыбающееся лицо, выражающее уверенность, что оно несет только добро миру, даже если мир и не хотел этого.
— А... констебль Посети, что такое? — торопливо сказал он. — Я боюсь, что сейчас я сильно занят, и я даже не уверен, есть ли у меня бессмертная душа, ха-ха, возможно ты можешь зайти позже, когда...
— Я на счет тех слов, что вы попросили узнать, — с упреком сказал Посети.
— Каких слов?
— Слов, которые написал отец Тубелчек собственной кровью. Вы просили попробовать узнать, что они означают.
— А. Да. Заходи в кабинет, — Ваймз расслабился. Не было похоже на начало еще одной дурацкой беседы, о состоянии души, и о необходимости ее стирки и чистки, пока на нее не наслали вечное проклятие. Этот разговор должен был быть важным.
— Это древний язык Кенотинов, сэр. Выписка из одной из их священных книг, хотя, конечно, когда я говорю «священных», разумеется понятно, что они изначально заблуждались...
— Да, да, я уверен, — усаживаясь, сказал Ваймз. — Там каким-нибудь образом говорится что-то типа — «Мистер Икс сделал это, агхррррррррррррр!.....»?
— Нет, сэр. Такой фразы нет ни в одной из известных священных книг, сэр.
— А, — сказал Ваймз.
— Кроме того, я просмотрел другие документы в комнате, и стало ясно, что почерк на бумажке не покойного, сэр.
Лицо Ваймза прояснилось.
— Ах-ха! Чей-то еще? Там говорится что-то типа «Вот тебе, ублюдок, прошла вечность пока мы не нашли тебя, чтобы отомстить за то, что ты тогда сделал»?
— Нет, сэр. Такой фразы тоже нет ни в одной из священных книг, — сказал констебль Посети, и засомневался. — За исключением, Апокрифа к Завету Мщения Оффлера, — добросовестно добавил он. — Те слова из Кенотичной Книги Правды, — он усмехнулся, — как они ее называли. Это то — что их лжебог...
— Можно просто перевести слова и оставить в стороне сравнение религий? — спросил Ваймз.
— Хорошо, сэр, — Посети выглядел обиженно, но развернул бумажку и пренебрежительно усмехнулся. — Это некоторые правила, которым их бог якобы научил первых людей, после того как вылепил их из глины и обжег в печи, сэр. Правила типа: «Иже проработает Твоя усердна всю жизнь твоя», сэр, и «Не убий» и «Будь рабом покорным», и все такое, сэр.
— И это все? — спросил Ваймз.
— Да, сэр, — ответил Посети.
— Просто религиозные наставления?
— Да, сэр.
— Какие-нибудь предположения, почему это было у него во рту? Бедняга выглядел так, как если бы курил свою последнюю сигарету.
— Нет никаких, сэр.
— Я бы мог понять, если было бы что-то типа: «Порази врагов своих», сказал Ваймз. — А здесь просто говорится: «работай упорно и не создавай проблем».
— Кено был довольно-таки либеральным богом, сэр. Не слишком командовал.
— Похоже он был довольно-таки приличным богом, по сравнению с другими.
Посети неодобрительно посмотрел на Ваймза:
— Кенотины вымерли за пятьсот лет жесточайших войн на континенте, сэр.
— Понахватали молний и спалили всю паству? — сказал Ваймз.
— Не понял, сэр?
