– Ннн…
– Сегодня ваше величество выглядит несколько утомленным, – заметил Диос.
Он присел на скамью, по краям которой были вырезаны изображения гепардов. В принципе, сидеть в присутствии царя, за исключением официальных церемоний, не разрешалось. Однако со скамьи можно было заглянуть под кровать Теппика.
Диос был явно смущен. Тогда как Теппик, несмотря на бессонную ночь и боли во всем теле, пребывал в прекрасном расположении духа. Он потер подбородок.
– Это кровать, – махнул он рукой. – Я, кажется, уже рассказывал тебе о ней. Да, и перины. Они набиты перьями. Если хочешь знать, зачем они, можешь расспросить халийских пиратов. Наверное, уже добрая половина из них спит на подобных перинах.
– Изволите шутить, ваше величество. Теппик понимал, что лучше сменить тему, но соблазн был слишком велик.
– Что-то случилось? – справился он.
– Какой-то негодяй пробрался ночью во дворец. Девушка по имени Птраси исчезла.
– Очень неприятно.
– Да, ваше величество.
– Наверное, какой-нибудь поклонник, ухажер.
– Вполне вероятно, ваше величество.
На лице Диоса не дрогнул ни единый мускул.
– Что ж, значит, священные крокодилы останутся сегодня без завтрака.
«Впрочем, они не отощают, – подумал Теппик. – Ступите на любой из маленьких прибрежных причалов, пусть ваша тень упадет на воду, и мгновенно грязно-желтая жижа, словно по волшебству, обратится в грузные, грязно-желтые тела, похожие на большие разбухшие бревна – с той лишь разницей, что бревна не имеют обыкновения разевать пасть и пытаться отхватить вам ногу». Священные крокодилы Джеля исполняли роль царских мусорщиков, речных патрульных, а случалось, и морга.
Сказать, что они были большими, – не сказать ничего. Если матерому самцу вдруг приходило в голову улечься поперек течения, он перегораживал реку не хуже любой плотины.
Брадобрей на цыпочках вышел. На смену ему – на цыпочках – вошли двое слуг.
– Я предвидел реакцию вашего величества, – продолжал Диос, голос которого звучал размеренно, как сталактитовая капель в глубине известковых пещер.
– Прекрасно, прекрасно, – ответил Теппик, внимательно разглядывая разложенную перед ним одежду. – И какую же?
– Необходимо обыскать весь дворец, комнату за комнатой.
– Совершенно верно. Займись этим, Диос. «Мое лицо сейчас не скрыто маской, – добавил про себя Теппик. – Но знаю, я не выдал себя.
Пусть попробует прочесть мои мысли, как надпись на стекле. В гляделки я его пересмотрю».
– Спасибо, ваше величество.
– Думаю, они сейчас уже далеко, – промолвил Теппик. – Кто бы они ни были. Ведь она была простой служанкой, не так ли?
– Даже помыслить нельзя, чтобы кто-нибудь посмел ослушаться ваших приказов! Во всем царстве не сыщется такого! Вечное проклятие падет на них! Они будут пойманы, ваше величество! Пойманы и уничтожены!
Слуги робко жались за спиной Теппика. Это был не просто гнев. Это была ярость, неистовая ярость тысячелетней выдержки. Но за полнолунием всегда следует ущерб.
– Тебе плохо, Диос?
Диос отвернулся и устремил взгляд на другой берег реки. Великая Пирамида была почти закончена. Вид ее несколько успокоил жреца – по крайней мере, позволил обрести равновесие на новых духовных высотах.
– Да, ваше величество, – глубоко вздохнул он. – Благодарю вас. Завтра вы станете свидетелем того, как будет уложен последний камень. Торжественный момент. Разумеется, работы по отделке внутренних покоев еще продлятся, но…
– Замечательно. А сегодня утром я, пожалуй, навещу отца.
– Уверен, покойный царь будет рад вам, ваше величество. Надеюсь, вам угодно, чтобы я вас сопровождал?
– О да.
Нет факта более неоспоримого чем то, что хороших великих визирей в природе не существует. Склонность к закулисным интригам составляет неотъемлемую часть их профессиональных навыков.
Казалось бы, к подобной категории можно отнести и верховных жрецов. Никто не станет отрицать, что стоит им добиться своего поста, как они тут же начинают издавать один за другим довольно странные приказы, как то: приковать принцессу к скале на прокорм прожорливым морским чудовищам, побросать младенцев и морскую пучину ну и так далее.
Но все это самая черная клевета. За всю историю Плоского мира большинство великих жрецов были серьезными, набожными и в высшей степени совестливыми людьми, которые прилагали все усилия, чтобы как можно лучше истолковать волю богов, даже если для этого приходилось заживо содрать шкуры с сотни- другой людей.
Гроб царя Теппицимона XXVII был выставлен для торжественного прощания. Снаружи он был отделан смарагдом, изнутри – инкрустирован розовой яшмой и весь пропитан запахом благовоннейших благовоний и редких смол…
«Впечатляет, весьма впечатляет, – решил царь, – но умирать ради этого вряд ли стоит». Он поднялся и прошелся по двору.
В драме его смерти появился новый персонаж.
Гринджер – изготовитель муляжей.
Муляжи всегда интересовали царя. Даже самый безвестный крестьянин лелеял надежду, что его похоронят вместе с набором жизненно необходимых вещей, которые каким-то непостижимым образом вновь станут настоящими в Загробном Мире. Многие, очень многие способны приказать зажарить быка в этом мире, чтобы в мире ином обзавестись племенным стадом. Вельможи и цари получали полный набор, включая муляжи колесниц, домов, ладей – словом, всего того, что из-за размеров никак не влезает в гробницу. Едва оказавшись по ту сторону, все это снова обретало реальность.
Царь нахмурился. При жизни он верил, что это правда. Ни тени сомнения…
От старания Гринджер даже высунул кончик языка, пинцетом прилаживая крошечное весло к речной триреме, выполненной в 1/80 от настоящей величины. Каждая пядь пола в отведенном ему углу мастерской была уставлена муляжами животных и всяческих предметов; некоторые из наиболее впечатляющих образцов свисали из-под потолка на веревочках.
Царь краем уха уже слышал, что Гринджеру двадцать шесть, что его замучили прыщи и чирьи и что живет он вместе с матерью. Там же вечерами он мастерил свои муляжи. В глухих, байковых закоулках души Гринджер таил надежду, что однажды встретит красивую девушку, которая поймет, какую вселенскую важность имеет каждая деталь шестиколесной церемониальной колесницы, запряженной волами. Эта девушка будет подавать горшочек с клеем, она всегда в нужный момент и в нужном месте крепко надавит пальцем и будет держать, пока клей не засохнет.
Он слышал вокруг звуки труб и всеобщего возбуждения. Слышал, но не прислушивался. В такие дни всегда много шума и суеты. И, с его точки зрения, люди вечно беспокоятся по всяким пустякам. Просто у них нарушена система ценностей. Лично он однажды целых два месяца ждал, пока ему пришлют несколько унций камеди, а все делали вид, что ничего не происходит. Поправив глазную лупу, Гринджер целую минуту не дышал, устанавливая рулевое весло.
Вдруг он почувствовал, что рядом кто-то стоит. Что ж, пусть хоть чем-то помогут…
– Ты не мог бы подержать вот здесь, – попросил он, не оборачиваясь. – Всего минутку, пока клей не схватится.
Неожиданно словно повеяло холодом. Оторвавшись от работы, Гринджер поднял глаза и увидел
