Я прикусила нижнюю губу.
— Вампир, — пожал плечами Рик.
— Молодой человек, — начала мама, скептически поглядывая в мою сторону. — Вы уж меня, старую, простите, но…
Она не договорила. Рик молча подошел к Катеринке, достал из ее заднего кармана складной нож, разложил, скинул куртку с левой руки и полосонул по ней от запястья до локтя. По коже потекли струйки алой крови, он поднес руку ко рту и провел языком по ране. Кровь остановилась, рана на глазах затянулась.
— Твою ж мать! — всхлипнула сестренка.
— Не поминай мать всуе!
— Как скажешь, мамочка!
Рик спокойно слизал остатки крови, одел куртку обратно. Я с тревогой наблюдала за мамой.
— Ага, — сказала растерянная женщина. Помолчала. — Ага, — снова помолчала. — Ага…
— Мамочка, ты уже это говорила… — осторожно начала я.
— Не перебивай мать! Ну так. Все идут есть. Катерина! Если ты распустишь свой дырявый язык, я оторву тебе твои дырявые уши и выкину всю одежду! А Вы, молодой человек, посидите за компанию. Заодно расскажите, куда Вы увозили мою дочь. Чувствую, по Вашей милости она пропадала почти трое суток.
Рик не ответил. Он перевел взгляд на отца, невозмутимо изучающего необычного гостя.
— Интересно, — глубокомысленно изрек папа, поднялся и пошел на кухню. Я поймала чуть удивленный взгляд серо-желтых глаз.
— Нас трое, папа один, он привык относиться к жизни философски, — пояснила я.
— Это ты, типа, Ленухой питаешься? — встряла подошедшая сестренка. — Нож отдай!
— Да, — Бес протянул Катеринкино сокровище обратно. Она вытерла лезвие о джинсы, сложила и убрала в задний карман.
— А в книжках пишут, что вы скрываете от людей свою сущность, — еле слышно шепнула я.
— Не от твоей семьи, — спокойно произнес Рик.
— Как…
— … скажу.
— Да.
Я что стала часто это повторять?
Послезавтрак и недообед прошел, в общем и целом, намного проще, чем я ожидала. Я объяснила общий смысл произошедших со мной событий, опуская убийства и общение с маньяком. До мамы вскоре дошло, что задавать Рику вопросы, на которые он не желает отвечать, бесполезно. Зато у папы с панком нашлась масса тем для беседы. Моего хищника живо интересовали все исторические события и географические нюансы. Катеринку интересовало исключительно, каково это быть чьей-то едой, о чем она и пыталась выведать каждые пять минут, склоняясь к моему уху, пока я зло не пообещала скормить ее Рику. Он услышал мое шипение, улыбнулся, повернулся к потенциальной пище и оскалился. Катька икнула и больше вопросов не задавала.
— А хотите увидеть Леночкину комнату? Я там со студенчества не меняла ничего, — ни с того, ни с сего решила проявить доверие к гостю мама.
Гость кивнул.
— Второй этаж. Первая дверь справа.
Он встал и потянул меня за собой. Я взмолилась, чтобы мы с комнатой уцелели, если вдруг обнаружится нечто неподходящее.
Поднялись, зашли в небольшое помещение с двумя окнами (родители при строительстве закладывали побольше света). Все здесь было по старому, как в студенческие годы.
— Ну, собственно, вот… — неопределенно произнесла я. — Пошли обратно?
Рик прищурился. Блин. Поднял меня и усадил на кровать, обошел комнату по кругу, оглядывая плакаты, и залез в стол. С интересом осмотрел стопки лекций. Много времени на то, чтоб найти ненужное его глазам, у него не ушло. Я палкой выпрямилась на кровати. Вообще говоря, ничего страшного там не было, но это для тех, у кого уровень ревности не зашкаливает до фразы 'ты — моя'. Рик сжал челюсти. Я приготовилась к буре.
— Это Антон?
Он перевернул фотографию так, чтоб я увидела. С карточки улыбалась моя смущенная физиономия, а рядом, обнимая талию хозяйским жестом, стоял симпатичный худенький парнишка. Я кивнула.
Рик пролистал стопку почти до конца. Облегченно выдохнула. Все, память вроде не подводила. Кроме Антона там только подружки, корпуса изнутри, в общем, ерунда разная. Не должно быть ничего предосудительного… Рано обрадовалась. На предпоследней фотографии раздался рык. В мгновение Бес навис надо мной.
— Кто это?
Я застонала. На предательской карточке в ночном клубе была изображена я в короткой юбке на безумного вида каблуках, меня держал на руках накаченный парень, а я… а я через голову смачно в губы целовала другого. Когда-то Иринка в шутку сделала эту фотку и дразнила меня ею.
— Не знаю, — пискнула я. Рик зарычал над самым ухом, опрокинул на спину.
— Ты врала!
— Нет, — я возмутилась. — Это просто конкурс в ночном клубе! Студенты же. Я никогда не говорила, что была правильной и прилежной девочкой.
Он отшвырнул карточку в сторону и напряженно рассматривал меня. Минуту спустя я почти физически ощутила перемену в его настроении, поняла, что комната уцелеет, а вот мне придется ответить за свое прошлое сполна. Рик целовал так, словно желал искоренить из меня этот юношеский поцелуй с другим.
— Рик, там мама, п… — попыталась прошептать я в перерыве на вдох. Не дал договорить, стянув с меня джинсы.
— Рик, — попыталась я снова. Накрыл губы поцелуем, на этот раз нежным, ласкал грудь через тонкую ткань водолазки. Я снова ощутила себя карамельной лужей. И почему с ним вот так? Сопротивляться нет никакого желания, только позволять ему все, что он хочет. Я прикладывала огромные усилия, сдерживая крик, однако сделать это было невероятно сложно. Мозг элементарно отказывался работать.
— Ри… — застонала я.
Принялся целовать, не давая словам срываться с языка.
Уставшая и счастливая, я обвила руками его грудь и уткнулась носом в шею над вырезом майки.
— Есть еще что-то, что ты мне не рассказывала?
Я вздохнула.
— На подружкино восемнадцатилетние целовалась с каким-то ее знакомым на спор.
— Что еще?
— Не помню. Честно. Я про карточку-то эту не помнила и про конкурс, пока ты не показал.
— Не смей мне врать никогда!
— Я тебе не врала.
Вот же беда-то!
В дверь постучали.
— Эй, вы чем там заняты! — гавкнула Катерина. — Меня послали вас спустить. Считаю до трех и захожу. Один…
Рик натянул джинсы, распахнул дверь и зарычал. Сестренка испуганно отпрянула, потом нахмурилась.
— Мужик, ты в курсе, что у тебя правый клык короче левого?
Дверь захлопнулась. Я взглянула в серо-желтые глаза, искрящиеся… весельем?
— Язык — это у нас семейное. Не злишься?
Он отрицательно покачал головой. Бережно одел меня, поцеловал и, холодно взглянув на
