глазами плясали золотистые точки, открыть и оглянуться в голову как-то не приходило. Свист в ушах сменил равномерный звон. Тела коснулись нежные руки. Меня снова подняли. На этот раз бережно, стараясь не причинить боль. Голова гудела. Затылок пульсировал, отвечая на каждый удар сердца. Сквозь звон пробился знакомый холодный голос.
— Георг, ты мне нужен… Да… Слушай, — Рик на секунду прервался, затем назвал адрес. — Семнадцатиэтажка. На крыше труп. Вынеси. Сожги.
Теплое дыхание коснулось моего лица.
— Маленькая моя, ты меня слышишь?
Я удивленно распахнула веки. Он обратился ко мне? Да. Определенно. Серо-желтые глаза с тревогой изучали мое лицо.
— Закрой глаза, не открывай пока я не велю, поняла?
Я кивнула, сморщилась от резкой боли в голове.
— Вот и умница.
Выполнила обещанное, услышала все тот же свист в ушах. Затем несколько раз щелкнул замок входной двери, спина соприкоснулась с чем-то мягким.
— Посмотри на меня.
Я — послушная девочка. Рик пропал, несколько мгновений спустя появился с полотенцем. Легко повернул мое тело на бок, приложил к затылку лед, разул, укрыл одеялом.
— Тошнит?
— Нет, — прошептала я.
— Болит?
— Не сильно. В прошлые два раза сильнее приложили. Рик.
— Что?
Он присел на пол, осторожно убрал волосы с моего лица.
— У меня и так с головой не все айс было, если так и дальше пойдет, станет только хуже.
По его лицу мелькнула тень улыбки. Я перевела дыхание.
— Что это было?
Рик молча вынул листок с тем самым улыбчивым юношей с семейной фотографии. Сердце сжалось от жалости. Видимо нечто отразилось на моем лице, мой панк стиснул челюсти. Я вытащила руку из-под покрывала и провела пальцами по напряженным скулам.
— Зачем я ему понадобилась? Или не ему?
Прочла ответ в серо-желтых глазах.
— Зачем я ей?
Он напряженно застыл на полу передо мной. Я замерла вместе с ним, наблюдая за внутренней борьбой. В конце концов, он принял решение.
— Мы жили вместе, потом я ушел от Марианны.
Меня как током прошибло.
— Разве у них с Гришей не было любви вечной и прекрасной?
— Я просил забыть о книгах.
— Прости, — прошептала я, все еще ошарашенная его признанием.
— Георг был влюблен, и ей это нравилось, не более того. Она обожала окружать себя мужчинами.
Все в голове встало на свои места. Я, наконец, поняла. Как любая красивая женщина, с юного возраста не обделенная вниманием, более того, находящая таковое в переизбытке, Марианна пристрастилась, узнала силу власти, и эта власть доставляла ей удовольствие почище оргазма. Скорее всего, Гриша слышал именно то, что хотел услышать. В своем первом романе госпожа Пыжикова создала истинного монстра, причем, совершенно не подозревая об этом. Твою ж мать! Да у нее скорее всего в человеческой жизни даже прыщей не было.
— Зато тебя она любила и любит, — тихо проговорила я.
— Нет, — отчеканил ледяным голосом Рик. — Просто не желает смириться.
Ошибаешься. Я — женщина, милый. И тут я вижу больше.
— Тогда бы она мстила тебе гораздо раньше и не пришла бы взглянуть на меня. Она любит. И я стою между вами.
Кажется, только что сама же и ответила на свой вопрос. Эх, хороший мой, если б ты только раньше рассказал. Может, что сообразила бы. Хотя, что я могла бы предпринять против несправедливо сильной тетки?
Отвлек Гриша.
— Сжег.
— Ты дверь сломал? — пискнула я, с ужасом вспомнив окно, щеколду в ванной, балконную дверь и стену. Такими темпами к концу недели эти братья от моей квартиры оставят рога и копыта.
— Почему? — не понял гот. — Там открыто было. Что произошло?
— Меня сперли. Кушать хочу, — вздохнула я, припоминая утреннюю чашку пустого кофе и несостоявшийся поход в магазин.
— Георг… — начал Рик.
— Да понял я, понял, — перебил его брат. — Сейчас организую, — с этими словами он исчез.
Я улыбнулась, не выдержала, уткнулась лицом в диван и засмеялась.
— Маленькая моя, — волос осторожно коснулись его пальцы.
— Я в порядке, — сквозь смех удалось выдавить мне. Безумно нравилось его новое обращение. Да. Я — маленькая. Чертовски маленькая! И согласна всегда оставаться таковой, лишь бы он не забывал повторять это почаще.
Минут через тридцать в коридоре раздался Катеринкин вопль.
— Поставь меня, сволочь! Предупреждать надо, что ты носишься до тошнотиков.
— А кто заявил, что она знает, что такое быстрая езда? — ехидно и совсем не в своем стиле выдал Гриша.
Сестренка воспользовалась для ответа витиеватой русской фразой и заглянула в зал.
— Лен, ты как?
Я удивленно приподняла брови. Она улыбнулась.
— Сейчас поесть организую.
Кажется понятие Гриши 'решить проблему', значит спихнуть ее на другого. В данном случае на Катю. Рик выровнил сползший лед на затылке, провел пальцам по моим губам, заглянул в глаза.
— Ты не права, — шепнул он.
— В чем? — не поняла я.
— Он мог достать еды быстрее и проще. Это просто предлог. Твоя сестра ему нравится, очень. А он никогда не мог устоять перед соблазном.
— Откуда…
— Я знаю своего брата.
— Как скажешь.
К вечеру Катюша организовала… блюдо жареного на сковороде мяса. Я с ужасом взирала на средневековое произведение, обильно сдобренное солью и специями.
— А гарнир? — промямлила я, садясь за стол. Сестренка покопалась в холодильнике и положила передо мной морковку.
— Пойдет?
Я хрустнула оранжевым овощем и попыталась распилить великолепие кулинарного таланта Катерины. Гриша с интересом наблюдал за мной. Рик улыбнулся, наклонился, поцеловал в висок, затем выпрямился.
— Георг…
— Нет. Я сам.
Рик зарычал.
— Сиди.
