V. Но люди не держали собак на руках и ставили коляски на ступени — и преисполнился Арнольд (ocн 1905) гнева на людей.
VI. На Лифте же было начертано:
Грузоподъемность — десять человек.
VII. Но не исполняли люди заповедь сию, а ездили в Аифте по двое и по трое, и рос гнев Арнольда (осн.1905) на них.
VIII. И сказал Арнольд (осн.1905):
Воистину, неразумны чада сии, ибо ясным языком говоришь им и не внемлют они.
Из «Книги номов». Нормативные Акты и Предписания, Ст. III — VIII
Глава 6
То была долгая прогулка по всем ярусам мира, скрытого под полами Магазина. Оказалось, что Канцелярские Принадлежности пользуются абсолютной свободой передвижения. Другие отделы их не боялись — ведь Канцелярские Принадлежности не были отделом в истинном смысле слова. Достаточно сказать, что у них не было детей и женщин.
— Откуда же вы тогда беретесь? — спросил Масклин.
— Э-э.., дело в том, что мы — избранные. — Гердер даже чуть-чуть обиделся. — Каждый год к нам посылают самых способных мальчиков из других отделов, чтобы мы их воспитывали. Они навсегда должны забыть о родном отделе и служить Магазину в целом…
— Так почему же вы не берете для этого женщин? — возмутилась Гримма.
— Всем хорошо известен факт, что женщины совершенно не могут читать, — пожал плечами Гердер. — От чтения их бросает в жар… Видимо, они не выдерживают умственного напряжения… Не их в том вина, но…
— Забавно, однако, — заметила Гримма.
Масклин настороженно на нее покосился. Он уже слышал раньше такой вот вкрадчивый, простодушный голос и знал, что за этим следует. Тут было от чего занервничать.
Но, как бы он ни нервничал, ему доставляло истинное удовольствие наблюдать, какой эффект производит Гердер на окружающих. Когда священник проходил, ему уступали дорогу и низко кланялись, иные же номы, прогуливающиеся с детьми, поднимали своих чад на руки и показывали им на Гердера пальцем. Даже стражники на пограничных заставах и те почтительно снимали перед ним шлемы.
Вокруг царила обычная магазинная суета, характерная для этого времени суток. «Здесь тысячи номов, — подумал Масклин. — Я ведь даже не знаю, есть ли такие большие числа, чтобы их сосчитать. Мир, видно, сделан людьми».
Он вспомнил, как охотился в одиночку, как бежал по глубоким черным бороздам огромного поля рядом с шоссе. И, куда ни глянь, вокруг была лишь земля да камни — до самого горизонта. И небо — как огромная перевернутая чаша, а он в самом центре ее…
А здесь, он чувствовал, стоит ему резко повернуться, и обязательно заденешь кого-нибудь плечом или локтем. Масклин попытался представить себе, каково это жить здесь и никогда не знать иной жизни. Никогда не мерзнуть, не мокнуть под дождем, не ведать, что такое страх.
Тут поневоле начнешь думать, что жить можно лишь в Магазине. Краем сознания Масклин отметил, что они поднялись по какому-то склону, миновали узкую щель и теперь, видимо, вышли наверх. Он оглянулся. Вокруг простирались бескрайние просторы Магазина. Была ночь — Время Закрытия, но в небе горело множество ярких огней. Правда, он уже начал привыкать называть здешнее небо «потолком».
— Это Галантерейный отдел, — сказал Гердер. — Видите ли вы Знамение там, в вышине?
Масклин, прищурившись, посмотрел в указанном направлении и кивнул. На огромном белом полотнище под потолком пламенели кроваво-красные знаки. Они были похожи на буквы.
— Сейчас время Рождественской ярмарки, — мрачно сказал священник. — Знамение должно гласить, что началась Рождественская ярмарка. Ибо время года, когда в Магазин приходит «Лето для отдыха», уже миновало, а для «Весенней моды весной» еще слишком рано. Но Знамение говорит иное… — Гердер прищурил глаза и беззвучно зашевелил губами. — «Снижено до предела!»
— прочел наконец он. — Мы ломаем себе голову, как истолковать его смысл…
— Ну, толковать-то его можно по-разному. — Голос Гриммы дрожал от сарказма. — Вот только стоит ли тратить на это время? Я, конечно, не великий мудрец, но, может быть, «Снижено до предела» означает лишь то, что все стало очень низким?
— Нет-нет, это было бы слишком просто! Знамения никогда нельзя понимать буквально, — запротестовал Гердер. — Они обязательно нуждаются в истолковании! Однажды мы видели надпись «Горящая распродажа». Вы думаете, на этой распродаже что-нибудь горело? Ничего подобного!
— Н-да… А замечали ли вы еще какие-нибудь неблагоприятные приметы? — спросил Масклин. Он явственно представил себе, как потолок становится все ниже и ниже, вот уже голову нельзя поднять, а неумолимая тяжесть давит и давит… При одной мысли об этом у него мороз пробежал по коже.
— Как сказать. Вот там, наверху, написано: «Пусть все уходит!» — горько сказал Гердер. — Но эта надпись появляется каждый год. Арнольд (осн. 1905) как бы напоминает нам, что мы должны вести праведную жизнь, ибо все мы смертны. И видишь, чуть левее, еще одно белое полотнище? На нем только два слова. — Гердер вдруг стал очень серьезным и перешел на шепот. — «Бросовые Цены». Все это сказки для запугивания маленьких детей. Теперь им никто больше не верит. Будто по ночам по Магазину бродит страшное чудовище с таким именем и похищает плохих номов… Глупое суеверие, только и всего… — И Гердер почему-то вздрогнул. — Есть еще одна странная вещь, — продолжал он после паузы. — Видишь эти штуки вдоль стен? Они называются полками. Иногда люди берут с них предметы, а иногда, наоборот, расставляют. Но в последнее время.., они только берут и уносят все прочь.
Некоторые полки были абсолютно пусты.
Масклин только пожал плечами. Оттенки человеческого поведения — это не по его части. Люди есть люди, как коровы есть коровы. Наверное, все, что делают и те и другие, они делают не просто так. Однако разве тут можно сказать что-нибудь наверняка?
— «Пусть все уходит»… — повторил Масклин задумчиво.
— Именно. Вопрос, следует ли понимать эти слова буквально. Что значит «все уходит»? Конечно, жизнь преходяща, но ведь если уйдет все, то останется пустота? А я уверен, что Арнольд (осн. 1905) этого не допустит. Ведь нет?
— Не знаю, право, — пробормотал Масклин. — Пока мы не приехали сюда, мы вообще не слышали ни о каком Арнольде…
— Ах, да… — смиренно кивнул Гердер. — Снаружи, вы говорите… Постойте, постойте… Хм! А ведь это звучит.., весьма интересно. И приятно… Гримма поймала Масклина за руку и крепко ее сжала.
— Здесь у вас тоже приятно и.., мило, — пробормотала она. Масклин ответил ей удивленным взглядом.
— Да-да! — повторила она вызывающе. — И все остальные, кроме тебя, думают так же. Здесь тепло и такая чудесная еда… Правда, у них весьма странный взгляд на женщин… Ну и что? — И она вновь обернулась к Гердеру:
— А почему бы вам обо всем не спросить Арнольда (осн 1905)'?
— Но ведь это невозможно! — испуганно отшатнулся Гердер.
— Почему? По-моему, стоит попытаться, если он тут самый главный, — настаивал Масклин. — Вы ведь даже когда-то видели этого Арнольда (осн. 1905).
— Да, один раз. Аббат. Когда был совсем молодым. Он поднялся наверх, туда, где отдел Оформления Кредитов, и… Однако он очень не любит говорить о встрече…
Всю обратную дорогу Масклин напряженно думал. «Снаружи, дома, не было никакой политики, никакой религии. Мир был слишком огромен, чтобы забивать себе этим голову. И еще — не так-то легко поверить в Арнольда (осн. 1905). В конце концов, если он построил Магазин для номов, почему же он не сделал его соответствующих размеров? Но сейчас не время для подобных вопросов», — размышлял Масклин.
Если как следует пораскинуть мозгами, всегда считал он, то разобраться можно в чем угодно. Взять, например, ветер. Тот всегда был для Масклина загадкой, пока он не понял одной простой вещи — ветер возникает потому, что раскачиваются деревья.
Остальные ждали их в приемной аббата. Чтобы это ожидание не казалось столь долгим, старикам
