принесли ужин, и сейчас бабушка Морки как раз объясняла озадаченным канцеляристам, что здешние ананасы и в подметки не годятся тем, что она ела дома. Торрит выглядывал из-за огромного ломтя хлеба.
— Вас тут давно разыскивали, — проворчал он. — Аббат, понимаете ли, хочет вас видеть. Вот. Хлеб мне у них понравился. Мягкий, не то что наш. И плевать на него не надо, прежде чем укусить. А то, бывало, найдешь на…
— Ты хоть соображай, где что говорить! — накинулась на него бабушка Морки, преисполнившись вдруг пламенным патриотизмом.
— А что я такого сказал? Это же правда! — зашамкал Торрит — У нас дома отродясь такого не было. И всех этих колбас да мясных рулетов. Ни убивать никого не надо, ни по помойкам…
И тут он заметил, что все с интересом на него смотрят. Смутившись, он резко осекся и перешел на какое-то нечленораздельное бормотание.
— Заткнись, ты, старый дурень! — прошипела Морки.
— Да-да. Но ведь здесь нет никаких лис, правда? — промямлил Торрит. — Бедняжка миссис Куум! А мистер Мерт, он ведь был моим другом! Они так никогда…
Гневный взгляд Морки наконец-то сработал. Торрит изменился в лице и побледнел.
— Это все солнце… — прошептал он, тряся головой. — То есть я хотел сказать: тут совсем нет солнца, и вот…
— Что он говорит? — спросил Гердер, ослепительно улыбаясь.
— Ничего. Чушь, и все, — отрезала Морки.
— О! — Гердер обернулся к Масклину:
— Ты знаешь, я умею читать. Довольно неплохо. Так вот, я читал одну человеческую книгу. Она… Она называлась… — Гердер помедлил. — «Наши пушистые друзья». Вот! Именно! И там сказано: «Рыжий лис — ловкий, проворный охотник, роется в земле, добывая падаль, фрукты и мелких грызунов…» Э-э… Простите, я что-то напутал?
Торрит отчаянно кашлял, подавившись куском хлеба, остальные хлопали его по спине. Масклин нервно взял молодого священника под руку и поспешно отвел в сторону.
— Я что-то не то сказал? — недоумевал Гердер.
— Не важно, — пробормотал Масклин. — И к тому же нас ждет аббат.
Старый ном сидел абсолютно неподвижно, устремив взгляд в пустоту. На коленях у него лежал коробок.
Когда вошли посетители, он не обратил на них ни малейшего внимания. Пальцы аббата безотчетно барабанили по гладкой поверхности черного кубика.
— Сир? — нерешительно произнес Гердер.
— Хм?..
— Сир, вы хотели нас видеть?
— А-а… — рассеянно протянул аббат. — Юный Гердер пришел… Это хорошо.
Последовало молчание. Гердер тактично кашлянул.
— Вы хотели нас видеть, сир? — снова спросил он.
— Э-э… — Аббат слегка кивнул. — Ах да. Тебя. И этого молодого человека с копьем.
— Меня? — удивился Масклин.
— Да. Вы пытались говорить с этим.., с этим ящичком?
— С Огоньком? Да. Пожалуй. Очень уж странно он разговаривает, — ответил Масклин.
— Он говорил со мной. И сказал мне, что его сделали номы в незапамятные времена. Он ест электричество. И рассказал, что может слышать всякие электрические штуки. Он сказал, — аббат перевел взгляд на черный ящичек у него на коленях, — он сказал, что слышал, будто Арнольд (осн. 1905) планирует снести Магазин. И еще — это уже какое-то безумие! — он говорил о звездах. Он утверждает, что мы явились с какой-то звезды… Прилетели… Все это.., все это странно. Я не знаю, что и подумать. То ли это посланник Администрации, призванный вразумить нас и предупредить о грядущей опасности? То ли это ловушка, расставленная Бросовыми Ценами? Не знаю! — И в отчаянии он хлопнул морщинистой рукой по книге, лежавшей на подлокотнике его кресла.
— Мы должны спросить самого Арнольда (осн. 1905). Лишь от него узнаем мы истину.
— Но, сир, — на лице Гердера выступили красные пятна, — вы же слишком стары, чтобы.., чтобы… Я хотел сказать, что Путь Наверх слишком тяжел… Вам… Вам бы не следовало отправляться в такое опасное путешествие, сир!
— Все верно, мой мальчик. Значит, это придется сделать вам. Ты можешь читать на языке людей, и твой неистовый друг, не расстающийся с копьем, он мог бы отправиться с тобой…
Гердер упал на колени.
— Сир? На самый Верх? Но я недостоин… — Голос его прервался. Аббат кивнул.
— Этого не достоин никто. На всех нас лежит грязь этого Магазина. Сказано же: «Пусть все уходит!» Все преходяще, все мы смертны… А теперь идите. И да будет с вами Благоприятная Конъюнктура!
— Кто это — Благоприятная Конъюнктура? — спросил Масклин, едва они очутились за дверью.
— Она — добрая покровительница Магазина, — ответил Гердер, все еще не в силах унять бившую его дрожь. — Она помогает номам выстоять против ужасного врага нашего, прозванного Бросовые Цены, что рыщет ночами по коридорам с мерцающим светильником в руке и алчет заполучить себе души несчастных номов!
— Н-да… Хорошо хоть, что вы не верите в него всерьез! — пробормотал Масклин.
— Конечно! Кто же верит теперь в такие предрассудки! — согласился Гердер.
— Да, но что-то у тебя при одном упоминании о нем зубы начинают стучать…
— Это потому, что мои зубы в него верят. И колени. И живот. Разум же мой отказывается потакать этим суеверным трусам, но.., они не слушаются его, — беспомощно закончил Гердер. — Прости, мне нужно отойти на минутку, чтобы привести себя в порядок. Это крайне важно. Нам нужно немедленно трогаться в путь.
— Почему? — не понял Масклин.
— Потому что, если мы еще чуть-чуть замешкаемся, я уже с места не сдвинусь от страха.
Аббат откинулся на спинку кресла.
— Расскажи мне еще раз, как мы сюда попали. Ты говорил, это связано с какой-то катавасией.
— Катапультированием, — ответил кубик.
— Ах да, катапультированием. Из какого-то летающего предмета.
— Из галактического исследовательского корабля, — уточнил кубик.
— Но этот самый корабль, как ты говоришь, разбился.
— Какая-то неполадка в одном из всенаправленных двигателей. Поэтому мы не смогли вернуться на корабль-базу. Разве такое возможно забыть? Первоначально мы пытались вступить в контакт с людьми, но различие в метаболических процессах и иное чувство времени этому препятствовали. На первых порах еще существовала надежда, что можно передать им часть наших знаний и они помогут нам построить новый корабль. Однако все оказалось тщетным. Люди слишком медлительны. В конечном итоге мы принялись обучать их добывать руду, плавить железо и тому подобным вещам. Мы надеялись, что развитие технологии приведет к прекращению войн между людьми на достаточно длительный срок, и тогда они заинтересуются космическими путешествиями.
— Плавить железо… — задумчиво повторил аббат. — Плавить, плавать, плыть… — пробовал он на вкус незнакомое слово. Однако разве железо может плавать? Впрочем, слово «железо» у него всегда связывалось с человеком, так что какая-то доля истины во всем этом проглядывала.
Он кивнул.
— Хорошо. Но ты упомянул еще о какой-то вещи, которой номы научили людей. На «г», кажется…
Кубик заколебался с ответом, но он уже привык к этому странному языку, на котором теперь изъяснялись номы.
— Аг-ри-куль-ту-ра? — произнес он по слогам.
— Ага. Грекокультура, — подтвердил аббат. — Это что-то важное, не так ли?
— Это основа всей человеческой цивилизации.
