– Один готов. Осталось всего 499.
– По тому, как ты это произнесла, понятно, что у тебя самая скучная часть работы.
Кэтлин вскочила и уронила ручку. Чернильные брызги, к счастью, не попали на дорогую тисненую надпись на конверте.
Сегодня он вообще был без рубашки, и бронзовая кожа казалась влажной, почти блестящей. Его руки и грудь запачканы чем-то похожим на мазут. Джинсы в грязи. Но, несмотря на такой вид, от него пахло хорошим мылом и солнечным летним теплом.
– Все эти приглашения на твою свадьбу?
Он наклонился, чтобы через ее плечо внимательнее посмотреть на то, чем она сейчас занята.
– Черт возьми, Пенн, не смей прикасаться к ним, – приказала она и закрыла руками груду приглашений, лежащих на столе. – Конечно, они не на мою свадьбу – еще слишком рано.
– Я подумал, может, перенесли сроки. – Он прочел напечатанное красивым шрифтом с тиснением приглашение. – И просто хотел убедиться, не забыла ли ты послать одно приглашение мне.
– Разве тебя забудешь, – проворчала она.
– Благодарю за комплимент. Я испытал облегчение, узнав об этом. Мне не придется теперь ходить за почтальоном, спрашивая, не потерял ли он мое приглашение.
С него станется. Если, конечно, все еще будет в Спрингхилле – но нет оснований беспокоиться об этом сейчас.
– Чем же ты занимался, в конце-то концов? Выглядишь так, будто пробирался ползком в угольной шахте.
– Почти что, – одобрил он ее догадку. – Разбирал подвал. Твоя мама не уверена, что рабочие, которые будут заниматься перевозкой, станут упаковывать наполовину использованные банки с краской или разные деревяшки из мастерской твоего отца. Она так и не знает, что надо сохранить.
– О, вот почему на проезжей части стоит грузовик, забитый всяким хламом, и я не могла подъехать.
Она должна бы знать, что он водит нечто подобное. Такой грузовик просто необходим ему, если он занимается строительством дома. Он и в самом деле подходит человеку, которого мало заботят материальные ценности. И все же, чтобы Пенн Колдуэлл тащился на таком проржавевшем, облезлом грузовике…
– Было бы лучше, если бы я загородил дорогу, чтобы ты не могла
Он вынул из ящика завернутый в газету тумблер, выбросил бумагу в другой ящик и налил в стакан воды со льдом. Потом пристроился на краешке стола и, болтая ногой, с любопытством смотрел на Кэтлин.
Она наблюдала за движением мускулов на его груди и руках, пока он пил воду. Ей хотелось представить, как он выглядит, когда поднимает что-то тяжелое. Хватит, приказала она себе и повернулась, чтобы снова заняться приглашениями.
– Одри считает, что я могу взять какие-то инструменты и вещи, – продолжал Пенн.
– Значит, сейчас ты проводишь операцию по спасению имущества? Меня это не удивляет.
– Не совсем так. Разве ты не знаешь, что твоя мама испытывает сострадание к бродягам? Она собирается дать мне за это тарелку с остатками еды.
– Смешно. Очень смешно.
Он поднялся, чтобы еще раз наполнить стакан, и посмотрел на скудные запасы в холодильнике.
– Я вижу, что надо мной подшутили, – скорбно произнес он. – Одри и ты все эти дни живете на бутербродах? Но поскольку ты до сих пор не заплатила мне за фотографии, у меня нет особого выбора. Если я вообще хочу поесть…
– Я тебе предложила заплатить по прейскуранту.
– Котенок, не глупи. Если бы я не пришел тебе на помощь, миссис Харт сделала бы из тебя свиную отбивную. Такие услуги стоят гораздо больше обычной платы.
– Тогда выстави мне счет. Мы обговорим.
– Хорошо. Я начну с миллиона долларов.
– У меня в бумажнике найдется двадцать долларов. Можешь взять, не хочешь – не бери.
– Ну, у нас довольно широкие возможности для компромисса.
Пенн вымыл руки, взял из холодильника упаковку нарезанной тонкими ломтиками ветчины, извлек из-под припасов, сложенных на посудомоечной машине, батон.
– Серьезно, ты не возражаешь, если Одри даст мне кое-какие инструменты твоего отца?
– Почему я должна возражать? Я не разбираюсь во всех этих сверлах, пилах и… что там еще есть.
