Ли Майклс

Пенн пожал плечами.

– Ну, я подумал, что, возможно, Маркус жаждет их забрать.

Возможно. Тон, каким это слово было сказано, вряд ли относился к Маркусу.
Кэтлин не восприняла это как обиду. Если Пенн полагает, что мужчина, который не чувствует себя как дома в рабочей мастерской, вряд ли может считаться настоящим мужчиной, то это его проблема, а вовсе не ее.

– Не думаю, что Маркус вообще был в этом подвале. И вряд ли ему придет в голову поинтересоваться, что там лежит. Пожалуйста, забирай их все. – Она улыбнулась. – Только вычти их стоимость из той суммы, что я тебе должна за фотографии.

Пенн щелкнул пальцами.

– Ясно. Хочу, чтобы ты выслушала. У меня есть для тебя предложение…

– Подожди минутку.

Кэтлин покончила с трудной фамилией, которую выводила по буквам на конверте с уже надписанным адресом. Потом отложила конверт и откинулась на спинку стула.

– Ну вот, теперь все в порядке. Говори.

– Когда вы поженитесь, вам с Маркусом надо будет где-то жить, верно? А у меня есть чудесный участок.

Значит, он все-таки купил дом Делани. Понятно, почему Стефани на этой неделе была так занята и забыла, что Кэтлин нужна квартира.

– Ты предлагаешь построить дом мне и Маркусу? Нет, благодарю.

– Я просто прибавлю стоимость снимков к цене строительства, – разъяснил Пенн. – Маркус никогда и не заметит этого. Конечно, не целый миллион. Я даю тебе хороший шанс.

– Тронута, – сухо сказала она.

Кэтлин почти слышала, что сказал бы Маркус, узнав о предложении Пенна построить для них дом.

– Нет, благодарю. Мы не будем заинтересованы в строительстве по меньшей мере пару лет.

– В чем дело? Маркус вышел за рамки, взял слишком большой кредит?

– Вовсе нет! Но за год-два мы лучше узнаем друг друга и какой образ совместной жизни хотелось бы нам вести.

– Понятно. И хотите ли вы заводить детей и все такое. Ты хочешь?

– Надеюсь, ты не ждешь, что я буду обсуждать этот вопрос с тобой?

– А может быть, стоит попытаться, Котенок? Я имею в виду не детей, а дом. Было бы интересно знать, для кого его строишь.

– Ты имеешь в виду, что обычно не знаешь?

Пенн покачал головой.

– Нет, я просто строю дом, и, когда готов, он идет на продажу.

– И это удается! Боже милостивый, Пенн…

– Но было бы интересно думать при этом о тебе, угадывать, что тебе нравится. Ты должна подумать над моим предложением, Котенок. Это единственный способ высказать свое мнение о доме, который построит Маркус.

Она отложила ручку и скептически посмотрела на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Не говори только, что ты не замечала. Он выражает свое недовольство всякий раз, когда я называю тебя Котенком, да он и обращается с тобой как с котенком, как с маленькой, мягкой женщиной, которая только и знает, что быть беззащитной.

Он дожевал бутерброд.

– Это совершенно нелепо.

– Ты считаешь, что именно ты планируешь все, что связано с вашей свадьбой?

– Ну, конечно, советуюсь с Маркусом, но…

– И я готов поспорить, что он разрешает тебе делать что-то, пока это не затрагивает его собственных планов. Что не так, он тут же топает ногой. Возьмем, к примеру, ваш медовый месяц…

– А что тебе известно о нашем медовом месяце, Пенн?

– Ты даже не знаешь, куда вы едете! А я знаю. Маркус уже принял решение. Я спросил его вчера вечером, не напрямик, конечно, и он мне сказал.

Кэтлин это страшно не понравилось. Каким это образом он выудил такую информацию у Маркуса?

– Я считала, что ты больше не будешь вмешиваться в нашу жизнь.

– А я и не вмешивался. Холостяцкая вечеринка, которая проходила вчера в соседней комнате, вдохновила Маркуса рассказать нам всем, как надо провести медовый месяц. Может быть, тебе следует взять его в партнеры, Котенок? Прямо так и вижу: «Социально-корректные свадьбы. Вейнрайты». Твоей маме он, между прочим, не нравится.

– О, ты занимаешься чтением мыслей?

– Нет. Она мне сказала.

– Очень приятно, что вы так близки. Но я должна тебя предупредить, что позднее мама была слегка смущена. Она только вчера сказала мне: ты держишь коттедж, для того чтобы однажды клан мог там воссоединиться. Я спросила у нее: какой клан?

Это сорвалось у нее с языка прежде, чем она подумала, и, только когда она увидела, как у него изменилось выражение глаз и из серых они стали почти черными, она поняла всю жестокость своих неосторожных слов, напоминающих ему, что он остался совсем один.

– О Пенн, прости меня, – прошептала она. – О Боже! Прости меня!

– Зачем извиняться, если ты сказала правду? От нее никуда не денешься, – сказал он. – А ты не хотела бы узнать от меня, где вы собираетесь проводить свой медовый месяц?

– Ну конечно, хотела бы. – Она старалась придать голосу беспечность и нарочно не отрывала глаз от приглашений, которые собирала.

Пенн пересек кухню, подошел к Кэтлин и нежно приподнял обеими ладонями ее подбородок, чтобы она посмотрела на него. Он внимательно вглядывался в ее лицо.

Она не пыталась отвести взгляд.