Мадлер Кер

– Извините, что прерываю вас, – сказала она, протягивая ему бокал.

Он отбросил бумаги в сторону.

– Я уже закончил. Что на обед?

– Названия блюда не знаю, но выглядит оно ку­да лучше обычной еды в самолетах.

– Да и вы выглядите куда лучше обычной стю­ардессы, – улыбнулся он.

Комплимент пришелся девушке по душе. С мо­мента посещения нефритового рынка в Гонконге их отношения ограничивались исключительно ра­бочими моментами. И хотя она продолжала твер­дить себе, что именно таких отношений добивалась, Эми тосковала по близости, однажды возник­шей между ними, которую, как ей казалось, они ут­ратили навсегда.

Она скучала по его улыбкам, по тому, как он подразнивал ее, как иногда вроде бы случайно дотрагивался до нее. Впрочем, теперь это пред­ставлялось причудливой фантазией. В душе она чувствовала ужас, усиливавшийся с каждым днем – ужас от того, что он устанет от нее и най­дет себе кого-нибудь другого поласковее и посговорчивее.

Одна мысль об этом была ей невыносима. Антон открыл шампанское, наполнил бокалы.

– Да благослови вас Господь.

– И вас, – сказала она, отпивая из фужера.

– Почему вы улыбаетесь? – спросил он.

– Я всегда улыбаюсь, когда вижу вас в очках, – ответила она.

Мужчина снял их.

– А еще у меня есть седые волосы. Вы находи­те признаки старения забавными?

– Вы не старый, – успокоила его девушка, – вы во цвете лет.

– Мило с вашей стороны.

– Не думайте об этом. – Она указала на бумаги. – Уже выработали основные моменты?

– Я выработал их много лет назад, – объяснил он. – Я построил нефтеперерабатывающий завод пять лет назад для человека по имени Генри Барбюс из компании “Барбюс Ресорсес Корпорейтед”. Я владею сорока процентами акций совместного предприятия под названием “Зелл Франс”. Сейчас Генри богатый человек, и он хочет выкупить остальные акции, что сделает его полноправным и единоличным владельцем предприятия.

– Пожалуйста, скажите мне… для чего этот по­пугай?

– Это – макао, – ответил Антон. – Генри Барбюс с ума сходит по экзотическим птицам. У него есть огромный птичник, забитый до отказа. Попугай – подарок ему. Должен сказать вам, что оформление соответствующих бумаг на вывоз диковинной пти­цы стало для меня настоящим кошмаром.

Эми принесла ужин. Бок о бок они устроились за складным столиком на просторных креслах. На подносах стояли прелестные маленькие миски с потрясающе пахнущей китайской едой. Они оба ели палочками - живя в Гонконге, быстро учишься пользоваться ими вместо традиционных вилок и ножей.

– Превосходный авиалайнер. Никогда в жизни у меня не было целого самолета в своем распоряже­нии.

– Что до меня, то пространство – основа роско­ши, – заметил Антон. – Я помню, что в детстве ни­когда не имел своего личного пространства.

– Знаю, знаю, – подхватила девушка, отпивая шампанское. – Когда вы почти подкидыш, у вас нет ничего собственного. Вам приходится всем де­литься, и нет места на земле, которое вы бы назва­ли своим собственным.

– За исключением пространства в своей голове, – заметил он.

– Да, – тихо продолжала Эми. – Но даже и отту­да они пытаются вас вытеснить.

Антон быстро взглянул на девушку.

– На собеседовании вы сказали, что ваш дядя Джефри не радовался лишнему рту и лишнему ре­бенку, которого следует воспитывать. Кем он, на самом деле, являлся для вас?

Эми помолчала несколько секунд перед тем, как ответить.

– Джефри – хороший человек. Он, как умел, ста­рался окружить меня заботой. А мои кузины и кузен сделали из этого свои выводы и превратили мою жизнь в ад. Особенно мне доставалось, когда дети, то есть мы, оставались одни. Но я не могла жаловаться… потому что мне надлежало быть благодарной.

– Вот почему вы такой твердый орешек?

– Я – твердый орешек? – невинно удивилась де­вушка.

Антон отобрал аппетитную сладко-кислую кре­ветку и, ловко подцепив палочками, предложил ей. Пока девушка с удовольствием разжевывала делика­тес, он молча изучал ее. В мягком свете ламп его гла­за были непроницаемы.

– Расскажите мне, как они превратили вашу жизнь в ад.

– О, полагаю, я слишком мелодраматична, – Эми почувствовала себя неловко. – Все было не так уж плохо. Их трое – две девочки и мальчик. Девочки бы­ли гораздо хуже, они обижали меня, как могли. Вы знаете все девчачьи штучки: щипались, таскали за волосы, ломали мои вещи.

– В области пыток девочки настоящие эксперты, – мягко подтвердил он.

– Они нередко говорили, что мои родители по­кончили с собой, потому что узнали, что я ребенок Сатаны.

Антон ближе подтянул ее к себе и ласково по­гладил рукой по шелковистым волосам.

– Все уже позади, – тихо сказал он, – и знаете, раз вы справились с этим, вы справитесь с чем угодно.

Девушка улыбнулась у его плеча.

– Правда? – Как же чудесно покоиться в его объятиях, чувствуя его сострадание и понимание! – Я не хочу больше говорить о себе. Я хочу узнать про вас, Антон, про семьи, в которых вы воспиты­вались.

– Меняете тему беседы, так я понимаю.

– Тема та же, объект иной. Вы говорили, что в некоторых домах вам жилось совсем плохо. Рас­скажите.

– О самом худшем? Они хотели сделать меня таким же несчастным, как и они все. Били ремнем и запирали в шкафу на несколько дней.

Эми почувствовала приступ дурноты.