то еще куда-нибудь пошлют. Так что пусть даже и были бы у него в детстве коньки, так все равно бы некогда было бы на них учиться. А она ловко вертится! А лихо как! Р-раз! – и двойной подскок! А как она кружит! И, главное, все ближе и ближе к нему, и будто все это случайно, думал Рыжий. И тут же думал: конечно, чего ей бояться? А покружись так на Хилом Ручье, так Красноглазые быстро наскочат, зайдут с другого берега, отрежут от поселка, и куда ты один да с коньками? Да к ним на праздник, в жертвы, вот куда! А здесь чего, здесь, конечно, можно покуражиться. Особенно если ты еще к тому же княжеская дочь. Да тут тогда…
Но дальше Рыжий не успел подумать, а замер, затаил дыхание. Еще бы! Ведь княжна каталась уже совсем близко от него! А вот еще ближе! И Рыжий не сдержался, отвернулся. А она вдруг взяла да подъехала прямо к нему и остановилась. И вот она уже стоит прямо напротив него, но глаз не поднимает, а смотрит в лед. Такая вся красивая, смущенная…
Ну, нет, тут же подумал Рыжий, с него уже и прежнего позора вполне предостаточно! Потому что он еще очень хорошо помнит ее смех, зубы ее сторожей и насмешки в казарме. И Рыжий резко отвернулся. Она вздохнула и отъехала, осторожно села на лед и опустила голову. А день тогда был ясный, солнце грело почти по-весеннему, лед немножко подтаял, был рыхлым, с берега дул слабый теплый ветер. Эх, дуралей, в сердцах подумал Рыжий, она сама к тебе приехала, она – к какому-то тебе! Княжна, а не какая-то костярщица, не дочь хромого бочара и даже не… Вот именно, решительно подумал Рыжий, ты кто или никто?! И он подъехал к ней и, глядя в сторону, с опаской подал ей лапу. Княжна тотчас схватилась за нее и, рассмеявшись, вскочила на стопы…
И сразу – лапа в лапе – вжик, вжик, вжик – они поехали! Вверх по реке, вжик, разворот, и теперь вниз, уже с подскоками, а теперь к берегу, с притопами, быстрей, ну а теперь – еще быстрей – на середину. Весна! Ар-ра-ра-ра! Весна! Еще быстрей, еще! И резко повернуть, она подскочит – подхватить ее, самому развернуться, и отпустить ее, разъехаться и снова стремительно съехаться. И так еще раз и еще, и улыбаться – но молчать! Она молчит – и он молчал, она улыбалась – и он улыбался. И думал: радуйся, что лед вас еще держит, что не растаял еще окончательно, так что давай, Рыжий, гони!
И он – и она вместе с ним – ух, гоняли тогда! Ух, порезали льда! И так продолжалось час, не меньше, а то, может, даже два. Наконец, они устали, переглянулись – и резко свернули, подъехали к берегу и сели там в сугроб. Юю, еще даже не успев отдышаться, сказала:
– Вы Рыжий. Я о вас все знаю.
Рыжий смутился, а она продолжила:
– Мне папа говорил, что вы были пять лет в плену у дикарей. А потом вы их всех обманули и вырвались! А они за вами погнались. Тогда вы разметали их двадцать… сорок… Или сколько?
– Нет, – улыбнулся Рыжий. – Все было не так. Я просто убежал от них. А иначе бы я стал нерыком.
– Нерык! – воскликнула она. – А что это такое?
Она смотрела на него доверчиво и с любопытством. И вообще… Был теплый день, а рядом с ней ему было не только тепло, но и жарко! Даже не так, очень взволнованно подумал Рыжий, это совсем другое, в жизни с ним бывало всякое, но так тепло, надежно и спокойно он чувствовал себя только давным-давно, когда он был еще совсем несмышленышем! И еще вот что его удивляло – что раньше он просто терпеть не мог, когда кто-нибудь начинал расспрашивать его о Лесе, а теперь – он ничего не понимал, отчего это так – он тут же взял и рассказал Юю не только о нерыке, но и о матери, о племени, о сгоревшем дубе, Вожаке, сохатом, Корноухих – то есть обо всем. Вот разве только об Убежище он даже не упомянул. О нем, подумал он, лучше сказать в другой раз, хотя бы завтра. А пока что не надо, пока что зачем? Подумав так, Рыжий вздохнул и нахмурился. А княжна тихо сказала:
– О, это потрясающе! Я никогда не думала, что в Лесу так много всякого такого, о чем я даже и представить себе не могла.
– В Лесу! – воскликнул Рыжий. – Р-ра! Подумаешь! Да прямо здесь, вот под этим самым льдом, на котором мы сейчас сидим, живет Глазастый Незнакомец! Вы когда-нибудь видели его?
– Нет, никогда, – еще тише сказала Юю. – А что… А кто это такой?
– А вот сейчас увидите! – гордо воскликнул Рыжий. – Сейчас я вам его покажу! Обычно его, конечно, не очень-то сыщешь, но раз сегодня такой день, то вдвоем мы обязательно… Да! Не сомневайтесь! Сегодня нам обязательно повезет! Вставайте же!
И вновь они катались по реке – вверх, вниз. И то и дело резко замирали, подолгу стояли и слушали, смотрели, вновь катались, искали. А после, сняв коньки, сидели на берегу и отдыхали. И Рыжий с жаром говорил о том, что, может быть, не только южаки и рыки владеют разумом и речью, а что, может, прямо здесь, прямо под этим льдом скрывается целая страна, где есть свои Луна и Солнце, и свои города и леса, и даже южаки и рыки – но только уже подводные, и там, конечно, все не так, как здесь, но, может, даже намного лучше. Княжна согласно кивала, Рыжий был счастлив! Как вдруг…
– Юю! – раздалось с берега. – Юю!
Они оглянулись. Вверху, над обрывом стояли две няньки, они махали лапами, звали к себе. Юю вскочила и сказала Рыжему:
– Простите… Нет, прощайте! – потом поспешно схватила коньки и перекинула их через плечо.
Рыжий рванулся вслед за ней.
– Я с вами!
– Нет, ни за что! – воскликнула княжна. – Отстаньте от меня!
– Но почему? Да что я вам…
И Рыжий замолчал. Княжна моргала – быстро-быстро, было понятно, что еще немного, и она расплачется…
– Юю! Юю! – опять кричали с берега.
– А завтра вы… – начал было Рыжий.
– Нет! Нет! – закричала княжна. – Дикарь! Трус! Негодяй! – и тут она расплакалась и замотала головой. Рыжий не знал, что делать. А с берега опять окликнули:
– Юю! Юю!
– Бегу! – ответила она.
И побежала – медленно и неуклюже. Р-ра, ну еще бы, насмешливо подумал Рыжий, бегать на двоих – это не так-то просто, это тебе не на коньках фордыбачить. Но, тут же опомнившись, вскочил и закричал:
– Постой! Куда ты? Погоди! Я… Я…
Она остановилась, оглянулась… и погрозила ему кулачком! И побежала дальше. А вот она уже подбежала к своим нянькам, вот что-то им отрывисто сказала, махнула лапой – и вот они уже все вместе скрылись за холмом. Рыжий стоял, не шевелясь, и растерянно смотрел на опустевший берег. Что с ней случилось, думал он, почему она вдруг убежала? А думать, что она ему – или он ей – не пара, он уже не хотел. И это правильно, подумал Рыжий, потому что она вовсе не глупая и не надменная, а она…
Ушла, подумал дальше он, а он остался. Не зная, чем ему теперь заняться, он один раз проехал взад- вперед, а после сразу сел, опустил голову… И так и просидел до самой темноты. Шел мелкий дождь, время от времени глухо потрескивал набухший лед. Рыжий промок, дрожал, но не вставал. Он ненавидел самого себя! Он ведьмино отродье, думал Рыжий, вот кто, и он везде чужой и все его чураются. Вот и княжна – она не просто так ушла, а она убежала от него! Но почему? Что он ей такого сказал? Чем напугал? Ведь поначалу все было так хорошо! Р-ра! Если бы знать, как это можно исправить…
Да только что теперь, с горечью подумал Рыжий, теперь уже ничего не исправить, всё кончено, теперь уже не жди ее и не ищи, и вообще ни на что не надейся. Вот примерно с такими мыслями, понурый, мокрый и злой Рыжий вошел в казарму, прошел мимо притихших лучших, с шумом упал на свой тюфяк, зажмурился… И тотчас же услышал, как Овчар сказал:
– Вот и все. Уехала.
– Кто?! – Рыжий подскочил.
– Княжна, – сказал Овчар. – В Фурляндию. Там замуж у нее… Эй, ты куда? – крикнул Овчар. – Князь приказал, чтобы ты…
Но Рыжий его не слушал – выбежал. С крыльца – во двор, в грязь, в тьму. Жизнь – грязь, жизнь – тьма, ар-р, р-ра, свирепо думал Рыжий, скорей! Так вот оно в чем дело! Вот почему он трус, дикарь, вот почему она… Догнать, догнать! Ар-р! Р-ра! И – вдоль заборов, вдоль, вдоль, вдоль – на четырех, галопом, по-
