– Крик был. Меня поймали, били. Меня! Наследника! Посла! Вот где был позор так позор! И поэтому, сам понимаешь, мы той же ночью сбежали из Мэга. Я уже не говорю о погоне. Я только вот о чем: союз, торговый договор, обмен военнопленными, кредиты – Крактель все это сразу разодрал, то есть расторгнул. И обвинил меня, что я де оскорбил его, я де покушался… Вот так! А я вернулся в Дымск, закрылся у себя. Не ел, не пил. Отец мне говорил: «Да они всё это подстроили! Это была ловушка! Хочешь, пойдем, их проучим? Хочешь, сожжем весь Мэг?» – «Нет! – кричал я. – Крактель здесь не при чем! Я сам во всем виноват! Я наглый, неотесанный дикарь! Я ей не пара!» И стал уже подумывать о том… Ну, о всяком дурном! Как вдруг мне снится сон! Да, сон! В ту ночь я в первый раз увидел сон. Я, представляешь, и вдруг сон! Как я мечтал его когда-нибудь увидеть – пусть хоть какой-нибудь, самый пустячный, а тут не просто сон, а тут я вижу Мэг! Их дворец. А в том дворце я и Айли стоим щека к щеке, а вокруг нас толпа, а он, ее отец, Крактель, лежит передо мной на полу и смотрит на меня снизу вверх – зло смотрит, бешено! А я смотрю – нет, это совсем не толпа, а дружина, потому что все они в кольчугах, в шлемах, и все они вот-вот готовы на меня наброситься! Ар-р! Я проснулся и вскочил! Я ничего не мог понять! Я снова лег, зажмурился. Я ждал, ждал, ждал… Но сон не возвращался. И поэтому я так и не увидел, что же там должно было быть дальше, в том моем вещем сне. И поэтому, как только наступило утро, я сразу пошел к Старой Гры.
– К моей бабушке?
– Да. Пришел, принес охапку слепоследа, потом еще какой-то травы, и еще склянку одних снадобий, она, мне сказали, давно их искала… Вот, кстати! А денег она никогда не брала! Вот такая была. А в ту зиму она вообще никого к себе не пускала, никого не лечила, потому что это было как раз тогда, когда твой отец, ее сын, не вернулся… Я, правда, все же ее упросил, она меня впустила. Я рассказал ей свой сон. Она подумала, подумала, а после разожгла огонь. Огонь, скажу тебе, у нее был особенный – такой зеленый, а языки у него багровые. И запах от него всегда шел очень сильный, как будто утром от цветов на лугу. Ну вот, старуха разожгла этот огонь, долго смотрела на него, и вдруг сказала: «Всё будет хорошо. Вы женитесь. Потом у вас родится дочь. Потом…».
Князь, спохватившись, замолчал, испытующе посмотрел на Рыжего, откашлялся… и как ни в чем ни бывало продолжил:
– Так о чем это я? Да, об Айли. Так вот, ты знаешь, как предсказывала Гры, так всё оно потом и вышло. Я помирился Крактелем, женился на Айли, и у нас родилась Юю. Такой вот был мне сон! Мне и сейчас он помнится до самой-самой мелочи. Жаль только, что с того раза мне больше никогда ничего не снилось. Жаль, да. Но зато ты меня сегодня очень сильно порадовал! Потому что раз тебе так всё ясно и четко привиделось, то, значит, тут и сомневаться нечего – всё у них там сладится, все будет, как надо! И это радует.
Но, тем не менее, князь сразу же нахмурился и замолчал. Рыжий спросил:
– А что она тебе еще сказала?
– Кто? Гры? – поспешно спросил князь. – Нет, больше ничего!
– Как это ничего? – так же поспешно удивился Рыжий. – Но ведь ты сам только что говорил, будто она сказала: «Потом у вас родится дочь. Потом…» – и замолчал. Почему замолчал?
– Так и она тогда, – князь усмехнулся, – тоже замолчала. А я тогда встал и ушел. Вот и весь сказ.
Рыжий задумался. Потом спросил:
– А про меня она когда-нибудь что-нибудь говорила?
– Ну, – сказал князь, – может, что и говорила. Да только я после того с ней больше никогда не виделся. А вот Лягаш, тот часто там бывал. Ему она, наверное, и говорила что-нибудь, он ей, наверное, верил, и поэтому искал тебя. И поэтому нашел.
– Так, – тихо сказал Рыжий, – понятно. А твоя дочь, она в этой Фурляндии… Она там будет счастлива?
– Хм. Думаю, что да. Нет, что я говорю; конечно! А ты… – и князь прищурился, спросил: – Ты к ней бежал?
– Когда?
– Да прошлой ночью! Мы обыскали все вокруг и чуть нашли тебя. Возле реки. И там твоих следов было натоптано – туда, сюда, туда, сюда! А почему возле реки? Ты же к Юю бежал! Ведь так?
Рыжий молчал. А потом вдруг спросил:
– А где Лягаш?
И теперь уже князь не спешил отвечать. Потом-таки сказал:
– А теперь ты вместо него.
– Как это?
– Так. Не понимаешь, что ли?
Рыжий зажмурился, затих. А князь заговорил:
– Я только вчера это узнал. Тут как раз получилось все вместе – дочь уезжает, гонец приезжает. И подает известие, читаю…
Князь помолчал, откашлялся, прижал лапу к груди, еще откашлялся, а после продолжал уже другим, каким-то чужим голосом:
– А это было далеко, в Горской Стране. Ну, это очень, очень далеко! А страна любопытная, да. Я там однажды был. У них горы совсем не такие, как наши. Наши горы какие? Обычные, из земли. А у них горы из камней. А какие высокие! А тропы в тех горах такие узкие-узкие, скользкие-скользкие! Всё потому, что в тех горах круглый год лежит снег, там всё время зима. А внизу, между горами, в глубоких-глубоких оврагах, «долины» они называются, там всегда лето. Там хорошо, сытно, тепло. Но, главное, вверху, в горах, в горном снегу – там очень много золота. А золото, оно много дороже серебра, в десять раз, представляешь! И поэтому тот, кто владеет этим горским золотом, тот самый богатый во всем свете. Но попробуй туда проберись! И еще чтобы тебя не заметили. А чуть не так ступил – и сразу х-ха! – и сорвался, и полетел в овраг. Полдня будешь лететь, только потом убьешься. А еще могут пособить – и ты опять полетел. А еще могут на тебя льдину сверху сбросить. Называется это «лавина». И вот они его подстерегли, спустили на него лавину. Да он был не один, их было там… Всех и накрыло, вот и всё. Очень просто!
Рыжий лежал, молча смотрел на князя. Ар-р, вот и всё, думал он, и вправду как всё просто. И сразу как пусто! А вот когда Хват умирал, он плакал, он боялся. А теперь только пусто, и всё. Он ничего не чувствует – совсем. Как странно! Подумав так, Рыжий поежился. А князь, как ни в чем ни бывало, сказал:
– А это его горница. Он, правда, редко здесь бывал.
Да, это сразу видно. Тюфяк, окно, стол, на столе гусиное перо. Жил – словно и не жил. Но если бы не Лягаш, думал Рыжий, так он и по сей день торчал бы в своем логове, выл на Луну, и ничего ни о чем бы не знал! Жил бы себе, жирел да матерел…
А князь опять заговорил:
– Ну а в последний раз… А это, наверное, все чувствуют, что вот он пришел… Так вот, в его последний раз, перед самым отходом, уже почти в дверях, он вдруг остановился и сказал, что если он вдруг не вернется, то чтобы здесь вместо него жил ты. Я засмеялся и сказал, что это будет нескоро.
Тут князь вздохнул и замолчал. Рыжий, немного погодя, спросил:
– А после было что?
– Ничего, – сказал князь. – Спустились вниз, стояли. Тут вышел ты – вы и сцепились.
– Я… – начал было Рыжий.
– Ладно, чего уже теперь! – князь раздраженно махнул лапой. – Кто это знал? Вот взять даже меня. Нюх у меня, сам знаешь, ого! А вчера я ничего не чуял. И вдруг этот посол фурляндский! Грязный, замызганный, в разбитой волокуше. И ну орать, ну торопить: давай, давай, пока дорога еще держится. А я чего? Я только рад. Приданое было давно готово. За полчаса все загрузили. А тут как раз и Юю привели, и ее на приданое – х-ха! А там – порс, порс! – и укатили. Ну, камень с сердца, я тебе скажу! Я прямо во дворе, дай, говорю, кувшин, и только пригубил… Вижу: еще гонец! И, вижу, из Горской страны. Ну, колом в горле! Сразу все понятно… – князь помолчал, потом спросил: – Ты меня слышишь?
– Да, – тихо отозвался Рыжий. Потом спросил: – А помнишь, он значки еще показывал?
– Какие? – удивился князь.
– Ну, те, из-под ремня.
– А! – улыбнулся князь. – И что?
– Так, просто интересно.
