надписью «Бесплатный логопедический кабинет» и вручил доктору Блюмкину старую печатную машинку, советуя все вчера им сказанное немедленно записать.
Доктора подарок обрадовал, он раздобыл кипу чистых листов и теперь каждый вечер отстукивал на них свои мысли и мемуары. Забегая вперед, можно сказать, что результатом его трудов стала небольшая лирическая повесть с лаконичным названием «Любовь», произведшая впоследствии настоящий фурор в читающих кругах преисподней.
В то время как доктор вращался в литературных салонах, Маша с Даней места себе не находили. Наверное, потому, что были еще молоды, и, в отличие от доктора, безвременье их не устраивало. Не придавать значения их тоске Аркадий Эммануилович не мог. Сначала он пытался заражать их своей веселостью. Потом стал приглашать в гости выдающихся русских людей – Булгакова, Мейерхольда, Ахматову, Мандельштама, Высоцкого и Радзинского… Даже как-то попытался пригласить на ужин Пушкина, но у поэта разболелся живот, и он долго и высокопарно извинялся, кашляя в телефон и пеняя на старые раны. Расстроились все, кроме Ванечки:
– Да разве ж русский человек так поступил бы?! – заявил тот. – Да какой он русский? Наполовину эфиоп, наполовину обезьяна. Вот Есенина бы зазвать, да по стопочке с ним, да стихи свои друг другу почитать…
– Вы, Ванечка, стихи пишете? – удивился Аркадий Эммануилович.
– Да ну вас, – махнул тот рукой и ушел в бар, искать Есенина. Но какой-то завсегдатай туманно объяснил ему, что Есенина искать бесполезно, что он где-то совсем в другом и нехорошем месте. И Маяковского искать тоже бесполезно…
Вскоре из уныния попыталась выбраться Маша: она всегда увлекалась театром, а тут связалась с Нуриевым и напросилась в гости. Но тот, несмотря на слухи о нестандартной ориентации, стал к ней приставать, и она едва убежала. Однако после этого случая доктор решил, что не все потеряно и обещал поговорить с Галиной Волчек.
– Даня, ну сколько можно уже слоняться без дела? – как-то за чашкой чая в очередной раз завел Блюмкин. – Ты вспомни, кого из умерших ты хотел бы разыскать? Тут есть такие люди! Может, тебя с Керенским или со Скуратовым познакомить? Впрочем, зачем они тебе, ведь ты поэт… А тут, между прочим, в салонах каких только поэтов не собирается! Вон, давеча Лермонтов с Летовым Егором напились и пошли Блока на дуэль звать. Стрелялись-стрелялись, стрелялись-стрелялись…
Тут-то Даню и осенило. Нет, это мягко сказано. Его просто ошарашила эта мысль!
– Док! – воскликнул он в ужасе. – Милый мой, драгоценный док! Какой же я все-таки идиот! Мы уже сколько тут торчим, а я и не подумал, что и ОНА тоже тут!
– Она?.. – начал было недоумевающий доктор, но вдруг до него дошло. – О, боже, – тихо промямлил Аркадий Эммануилович, и его добродетельный пыл мигом испарился.
– Именно! – торжествуя, воскликнул Даниил. – Она же наверняка меня ждет!
– Кто «она»? – для верности переспросил доктор.
– Как кто? – удивился влюбленный. – Русалочка! Русалочка моя!
Доктор посмотрел в темное кухонное окно и задумался: «А сам-то я про Любушку и забыл. Но может, это все-таки не она?»
– Док, ты чего? – спросил Даня у озадаченного Блюмкина.
«Похоже, настало время узнать одна у нас любовь или только похожие вкусы», – выйдя из ступора, заключил про себя Аркадий Эммануилович, вздохнул и сказал вслух:
– И впрямь, можно девочку и поискать.
После секундной паузы Даня бросился к двери, схватил на бегу пиджак и выскочил в гостиничный коридор. Вернулся он, взволнованно листая толстенный потрепанный телефонный справочник.
– Доктор! Доктор! Как ее фамилия?
– Чья фамилия?
– Ну, как чья? Русалочки!
– Не знаю.
Даня замер и посмотрел на Блюмкина с недоумением.
– Не помните?
– Не знаю, не знаю, – повторил тот ревниво. – Я вовсе не уверен, что ваша Русалочка и моя Любушка – одно лицо.
Даня опустился на стул и какое-то время сидел потупившись. В конце концов логопед виновато посмотрел на него.
– Ладно, – вздохнул он. – Овелевская ее фамилия, Любовь Феодосиевна Овелевская.
– Любовь Федосиевна… – повторил Даня одухотворенно.
Искали три дня, но безуспешно. Проверены были все возможные справочные источники. Вконец отчаявшись, Даня стал слоняться по сумеречному городу, расспрашивать призрачных прохожих и расклеивать объявления с ксерокопией фотографии с киевского теле-шоу.
Доктор Блюмкин же начал проводить независимое расследование. Пошел к юристу и выяснил, кто ведает учетом поступающих душ. В конторе ему посоветовали обратится к опекуну пропавшей души – уж тот-то наверняка знает, куда подевалась его госпожа Овелевская.
– И как прикажете разыскивать этого опекуна? – поинтересовался доктор Блюмкин.
– Ну, – насмешливо развел руками юрист, – это-то как раз просто. Езжайте в Белую Канцелярию, там есть информация обо всех изначальных, включая младших Предвечных – опекунов, там вам все и укажут.
Получив адрес канцелярии, доктор помчался в гостиницу.
– Даня, немедленно собирайся! – выпалил он, поднявшись в номер.
– Мы куда-то едем? – спросил тот, поспешно натягивая носки.
– Я знаю, кто нам поможет ее найти, – торжественно объявил доктор.
… Таксист остановился где-то в пригороде, у небольшой железнодорожной станции.
– В чем дело? – спросил Аркадий Эммануилович, выглядывая. – Я просил Белую Канцелярию.
– Увы, барин, – безразличным тоном сказал шофер. – В Белую Канцелярию можно добраться только на электропоезде. Это же другой город.
– Чего ж ты сразу не сказал?
– Думал, знаете, вот и свез на станцию.
– А как называется город?
– Белая Канцелярия, – добродушно улыбнулся таксист через зеркало заднего вида, – так, барин, и называется.
Недовольный доктор выбрался из машины, и они с Даней поднялись по узкой металлической лестнице, ведущей от шоссе к скромной кирпичной будочке с небольшим забранным решеткой окошечком. Даня и доктор подошли к нему как раз в тот момент, когда вдоль перрона шумно проносился ночной экспресс, громыхали вагоны и мелькали ярко освещенные окна.
– Когда будет поезд до Белой Канцелярии?
Женщина, прислонившись к отверстию в стекле окошка, что-то односложно крикнула в ответ, но разобрать, что, за грохотом экспресса было невозможно. Скорее всего, это было как раз «Что?!», ведь и она, наверное, не могла расслышать вопрос. Доктор плюнул, отвернулся и стал ждать, когда поезд пройдет. Но вот громыхание умчалось вдаль, и он вновь наклонился к окошечку:
– Я спрашиваю, когда будет поезд до Белой Канцелярии?
– Это касса, а не справочная, – сварливо ответила пожилая женщина, поднимая тонко выщипанные и подведенные брови.
– У вас что, проезд не бесплатный? – удивился Блюмкин, привыкший уже к местным реалиям.
– Бесплатно конечно, но без билета нельзя.
– Тьфу ты! Так дайте два билета до Белой Канцелярии!
– А какой это поезд?
Доктор плюнул еще раз, отошел на перрон, чтобы уточнить номер поезда в справочной, и остановился там в некотором отупении. Никакой справочной там не было. В это время из маленького краснокирпичного домика вышел дежурный по станции – дед в синей форме с квадратным фонарем в руках. Он, кряхтя,
