– Но зачем?
– У меня не было денег расплатиться.
Повисло напряженное молчание.
– А ты не могла сказать, чтобы он подождал внизу, пока ты принесешь ему деньги?
Любушка забегала глазами.
– Я сказала. Но… Понимаешь, он мне не поверил и попросил, что-нибудь оставить. Я же не могла оставить ему свою сумочку. У меня там документы и подарок тебе на Рождество.
– О, горе мне, горе! – простонал Анджей Коза и схватился за голову, бродя по комнате. Потом вдруг бросился перед девушкой на колени. – Я умоляю тебя, носи с собой все мои деньги и трать, трать их, если тебе понадобится! Пожалуйста! – сказав это, Анджей плюхнулся всей своей долговязой фигурой в кресло и заплакал. Затем сполз на пол и, ревя, уткнулся лбом Любушке в коленки.
– Ну, хватит! Хватит уже! – отрывая его от себя за уши, оскалилась Люба. – Я пошутила. Давай-ка я лучше чмокну тебя.
– О, Люба, – продолжал хныкать он, – прошу, не мучай меня так своими выдумками! Ты же знаешь, я этого не выношу!
Она притянула его за уши и поцеловала в лоб.
– Зачем ты заставляешь меня страдать? Я хочу, чтобы между нами все было просто и ясно…
– Да хватит тебе!
– Нет, не хватит, – сказал он настойчиво. – Мы должны раз и навсегда решить, как мы будем жить дальше…
– Тогда я пойду, – холодно сказала Любушка и встала. – Завтра у меня зачет. Нужно как следует подготовиться. Иначе придется переспать с профессором.
– О, Матко! – повалился несчастный Коза, на этот раз на диван.
– Тем более, времени у меня теперь мало: ведь у меня появился любовник-негр, – объявила она и выскользнула за дверь.
Ей нравилось мучить его, и пока он всерьез воспринимал ее небылицы, ей было с ним интересно. В то же время, он всегда был ПОЧТИ уверен, что все это она выдумывает и надеялся когда-нибудь отучить ее от этой идиотской провинциальной привычки.
Единственным условием замужества, поставленным ею Козе, было свадебное путешествие в космосе. И, едва только получив дипломы, они отстрелились на маленькой, купленной в рассрочку, космической яхте «Полонез» от польской орбитальной станции.
Но, как не рассказывала она своему жениху о временах, проведенных в Европе, так, конечно же, промолчала и об одном звонке, сделанном накануне вылета.
… Дрожащими руками она нашла в сумочке бумажку и набрала найденный в Интернете номер.
– Доктор Блюмкин слушает, – донесся из трубки знакомый бас. – Эй, вы, там! Что за баловство?
– Аг’кадий Эммануилович, – проговорила девушка и, задохнувшись от ностальгии, сама не узнала свой ломающийся голос.
– Да? Чем обязан?
– У меня к вам сег’ьезное дело…
– Ну-ну, зачем же вы плачете, дружочек? – смягчился доктор. – Все это вздор, мой мальчик! В логопедии нет неразрешимых проблем. Исправим, все исправим… Приходи с мамочкой на прием по адресу…
Любушка повесила трубку.
… Анджей очень гордился своим кораблем и с удовольствием демонстрировал украинской красавице- жене свое умение управляться со сложными механизмами космической навигации. Но вот чего он не любил, так это беспорядка на борту, который, как ему казалось, то и дело наводила здесь эта милая девушка.
В первый день полета он сделал ей только одно незначительное, а главное, очень справедливое замечание:
– Дорогая, мое полотенце – синенькое, а твое – розовенькое… Да, а тюбик зубной пасты всегда должен быть закрыт.
Весь последующий вечер она не сказала ему ни слова, но он даже не обратил на это внимания, решив, что ее сумрачное настроение вызвано прощанием с Землей. Он рисовал ее портрет, и ее молчание было только кстати.
На следующий день замечаний было два. Утром:
– Милочка, не могла бы ты в следующий раз после душа убирать свои волосики из дырочки смыва в ванночке?
Она поджала губы, и глаза ее потемнели.
И вечером, в самую томную минуту второго дня их медового месяца:
– Любушка, белочка моя, тампончики в условиях невесомости не следует оставлять в корзине. Они вылетают.
– Я тебя ненавижу! – вдруг заорала она. – Чтоб тебя засосало в вакуумный сортир!
– Я просто люблю порядок, – ответил он, оценив ее замечательную шутку.
На следующий день замечаний было три. О том, что два небольших одеяла – гигиеничнее, чем одно большое, о том, что апельсины следует чистить ножом, чтобы не оставалось желтизны под ногтями, и о решительной необходимости после посещения туалета по большой нужде ароматизировать воздух дезодорантом…
Два первых она проглотила почти спокойно, но на третьем сорвалась:
– Польская свинья! Я уйду от тебя! – закричала она.
– Куда же ты от меня уйдешь в открытом космосе, лисичка моя? – усмехнулся он, думая о том, что они проходят сейчас замечательную школу совместной жизни.
Суицид она совершила в ночь с двадцатого на двадцать первый день полета, проявив при этом поразительную смекалку: не всякий бы сумел повеситься в невесомости. Ей для этого понадобился его любимый полосатый галстук и две пары подтяжек: галстук на шею, подтяжки – к ногам. «Повесилась» или, точнее, «удавилась» она в ванной, в горизонтальном положении.
На зеркале помадой было начертано ничегошеньки не говорившее безутешному молодому вдовцу странное русское слово «БЛЮМ», затем оно было перечеркнуто, и под ним было написано: «PRZEPRASZAM, PAN, ZA NIEPORZADEK»[5].
5
Голова не знает своей макушки,
черепаха – своего панциря.
Анджей Коза понимал, что смерть его возлюбленной содержит в себе некую тайну, но отдавал себе отчет и в том, что он никогда уже не сможет разгадать ее. Да он и не стремился к этому, ведь ничто не могло вернуть Любушку к жизни.
Трагедия сия была достойна пера Шекспира, и как за Джульеттой ушел Ромео, так и Анджей решил отправиться за своей женой в небытие. Способ нашелся сам собой: просто лететь и лететь, куда глаза глядят. Мчаться к центру галактики и рисовать ее портреты, пока сигналы бедствия не станут недосягаемы для других кораблей, а дефицит горючего и кислорода не сделает возвращение невозможным…
Однако порядок есть порядок. Он должен был похоронить ее самым наидостойнейшим образом. Дать некролог во всемирный Интернет-информаторий и официально объявить о своем решении уйти вместе с ней (не признаваясь себе в надежде, что тогда его могут спасти)… И ему повезло. Стоило ему оповестить космос о своем горе, как на его призыв тотчас же отозвался находящийся неподалеку американский пассажирский лайнер «Вашингтон Спейсшип».
… Сеанс бесплатной психотерапии длился уже час. Напряженный вдовец Анджей Коза, сложив руки на груди, сидел на маленьком диванчике, зажатый между двумя толстыми неграми из службы экстренной психологической помощи НАСА.
– Пан Анджей, нам так жаль, что погибла ваша супруга, – выпячивая толстую нижнюю губу и всхлипывая, сказал один негр – в бейсболке с эмблемой «Девять-один-один».
– Боб, но ведь это не повод для всех нас кончать жизнь самоубийством, – вторил ему другой негр, растирая громадными пухлыми пальцами свои красные, как у сенбернара глаза.
– Пан Анджей, а вы не хотите рассказать нам какой-нибудь счастливый момент из вашей совместной
