Конан осторожно приблизился к мрачному месту, к плите, служившей троном сидевшему на ней многие века идолу. На том месте, где он сидел, виднелось черное отверстие. Когда Конан наклонился над ним, его острый глаз уловил сверкание камней в глубине.
Неужели Зароно чего-нибудь не заметил? Конан быстро просунул руку в отверстие и вынул Корону Кобры.
Это был полый золотой конус, усыпанный тысячами прозрачных сверкающих камней. Конан подумал, что это обточенные алмазы, хотя искусство огранки и полировки самого твердого камня было почти неизвестно в его время. Короне была придана форма змеи, кольца которой составляли коническое изголовье, и ее шея поднималась сзади и, обогнув верхушку короны, опускалась вниз, так что плоская голова была над бровями носившего корону. Так что, в конце концов, путешествие на Безымянный остров было не впустую.
Возбужденный крик вывел Конана из состояния задумчивости:
— Грудь Фригги и хвост Шайтана!
Конан улыбнулся, узнав голос Сигурда. Секундой позже рыжебородая голова, пылавшая от возбуждения, просунулась в дверь. До того, как он успел что-нибудь сказать, Конан уже знал причину возбуждения. Его ушей достигли хлопки парусов и пение ветра в снастях, каюта раскачивалась. Ветер, наконец, пришел.
И какой ветер! Два дня и две ночи, «Вестрел» только на штормовых парусах несся меж гигантских волн на крыльях самума, из-за которого моряки Хайборийской эры не рисковали плавать в эти моря.
Когда ветер кончился, «Вестрел» бросил якорь недалеко от побережья континента. В каком месте побережья, Конан не знал, потому что тяжелые тучи закрыли солнце и звезды во время их бешеного плавания. Конан знал, что они держались восточного направления. По видневшимся на побережье джунглям, Конан заключил, что они находятся к югу от берегов Схема: но приплыли ли они к стигийцам, королевству Куша или к неизвестной черной стране, оставалось невыясненным.
— Незнакомые места, капитан, — пробормотал Зелтран, — где бы это могло быть?
— Черт его знает, ну, да и дьявол с ним, — прохрипел Конан, — главное — найти воды. Баки пусты и полны грязи. Собери береговую партию и ступай с ними. Быстро!
Зелтран поспешил на нижнюю палубу собирать людей. Когда партия собралась и уселась в шлюпку, Сигурд мрачно посмотрел на береговую линию и пробормотал одно из международных ругательств. — Ванрей надел широкую перевязь!
— В чем дело, парень? — спросил Конан.
— Может быть и ничего, — пожал плечами Сигурд. — Только эта земля не больно-то похожа на побережье Куша.
— Ну, так что с того? Мы достигли бы Куша, если взяли бы восточнее.
— Если так, то эти земли не райский уголок для честного морехода. Черные дьяволы могут через день сожрать всех, а могут и подождать. И еще есть легенды о народе женщин-властительниц, которые сражаются даже искуснее мужчин.
Конан уставился на воду и плывущую к берегу шлюпку.
— Может и так, но нам нужна вода, да и провизия на исходе. Когда наполним трюмы, то пойдем на север к Кордаве.
11. ЧЕРНЫЙ БЕРЕГ
Гавань, в которую они вошли, лежала в устье небольшой речки, берега которой поросли густым кустарником и высокими красивыми пальмами. Шлюпка замедлила ход, и несколько корсаров, прыгнув в воду, вытащили ее на берег. Оставив охрану, отряд пошел вверх по течению, захватив пустые бочонки. Скрывшись из виду, они продолжали свой путь, останавливаясь временами и пробуя на вкус воду.
Конан, прибывший на берег со второй партией, стоял скрестив руки на могучей груди и, нахмурившись, наблюдал за побережьем. Очертания устья реки казались мучительно знакомыми, и неожиданно название реки Зикамбры пришло ему в голову. Он мог однажды видеть линии этого побережья на карте, или действительно был здесь много лет назад в одно из своих путешествий с Балитой. Выражение сурового, иссеченного шрамами лица Конана смягчилось, когда он вспомнил о всегда бывшей рядом Валите, и ораве ревущих и черных корсаров за их спинами. Балит — прекрасная, сильная женщина — пантера. Балит — чьи глаза подобны черным звездам — его первая и самая сильная любовь…
Со скоростью тропического шторма ревущая толпа обнаженных чернокожих выскочила из кустов, их эбонитовые тела сверкали сквозь перья и военную татуировку, на их плечах были шкуры диких животных, в руках они сжимали оперенные копья.
Изумленно вскрикнув, Конан выхватил со свистом тесак из кожаных ножен и заорал:
— Ко мне, корсары! К оружию! Ко мне и быстрее!
Вождем чернокожих воинов был гигант, напоминающий мускулистым телом вырубленную из черного мрамора сверкающую статую гладиатора. Как и на остальных, на нем, кроме шкур леопарда и ожерелья, ничего не было. На голове раскачивалась корона из перьев. Умные черные глаза смотрели с величавым достоинством.
Окинув его быстрым взглядом, Конан решил, что он выглядит на самом деле удивительно знакомым. Но ему некогда было размышлять. Он помчался по берегу, сверкая сталью тесака, и встал в ряд быстро собравшейся команды лицом к лицу с чернокожими воинами.
Неожиданно предводитель черных вытянул перед собой могучую руку и крикнул:
— Самамане, уоте!
По этой команде весь отряд замер, все кроме одного, стоявшего сзади вождя и приготовившегося метнуть копье в Конана. Его рука начала двигаться вперед, когда вождь обрушил свою палицу на его голову. Жертва рухнула на песок и застыла.
Конан крикнул своим людям не начинать атаки. Несколько долгих минут две группы вооруженных людей стояли лицом к лицу, держа мечи и стрелы наготове. Конан и черный гигант смотрели друг на друга в мертвой тишине. Неожиданно белые зубы вождя сверкнули в улыбке.
— Конан! — воскликнул он на гирканском языке, — неужели ты забыл старого товарища?
Когда он заговорил, Конан как будто проснулся.
— Джума! Кром и Митра! Джума! — заорал он.
Бросив тесак, он прыгнул вперед и заключил улыбающегося вождя в могучие объятия. Корсары с изумлением наблюдали, как два гиганта обменивались восторженными ударами по спине и по плечам.
Много лет назад Конан служил в легионерах короля Юлдиса Туранского далеко на востоке. Джума Кушит был наемником. Они вместе участвовали в экспедиции в далекую Гирканию, сопровождая одну из дочерей короля Юлдиса к ее будущему мужу.
— Ты помнишь ту битву в снегах Телакмаса? — спросил Джума. — И этого неуклюжего маленького бога — короля, не помню по имени. Что-то вроде Джулунг-Фонгла.
— Как же! И как зеленый идол, высотой с дом, ожил и раздавил единственного сына повелителя демонов Яна, как жука! — порывисто ответил Конан. — Кром, вот это было время! Но что, во имя девяти адских печей, ты здесь делаешь? И как ты стал вождем?
— А где же и быть чернокожему воину, если не на черном берегу? — улыбнулся Джума. — И куда возвращаться домой кушиту, если не в Куш? Но я могу задать тебе этот же вопрос, Конан. Как ты стал пиратом?
— Человек должен как-то жить, — пожал плечами Конан. — Я не пират, а законный корсар с зингарским патентом, подписанным королем Зингары. Если подумать, то между пиратом и корсаром не много разницы, но все же. Но расскажи мне о своих приключениях. Как ты покинул Туран?
— Я привык к саваннам и джунглям, Конан. В отличие от тебя, я не родился на севере. Кроме всего прочего, я устал мерзнуть каждую зиму в Туране. Кроме того, после того, как ты уплыл на север, мы жили без приключений. И мне захотелось снова увидеть пальмы и потискать полных черных девушек под кустами. Так что я расторг свой контракт и поплыл на юг к черным королевствам, став со временем королем.
