И пока ещё недоступное вездесущим собакам, чьи отощавшие фигуры мы разглядывали издали меж деревьев, — на склонах поросших сосной и лиственным лесом гор параллельно нашему курсу. До сего дня одичавшие и озлобленные голодные хищники были отделены от потенциальной добычи почти трёхкилометровой полосой ещё не отошедшей в родные «пенаты» холодной океанической воды. Они не могли чётко видеть нас, но мы-то в бинокль видели, что они явно забеспокоились, заслышав звук нашего мотора. Что ни говори, а современный городской зверь хорошо знаком со звуками двигателей и прочими признаками технологии…
Готов поклясться, что на их мордах промелькнуло нечто вроде робкой и ехидной плотоядной радости…
Меня слегка передёрнуло.
— Давай к островку! — вся лодка оживлённо и дружно заклацала затворами, задвигалась.
— Да им деваться-то особо некуда! Боже, ну просто подарок! Босс, сегодня у нас будут шашлык, будут пельмени!!! А если и в банки закатать…, - Шур просто не унимался, мечтательно закатывая глаза и причмокивая.
Лодка ходко шла на полоску обнажившегося и покрытого подмёрзшей серой слизью холма, за которым когда-то и находилось раньше природное озеро, ставшее нынче значительно шире, глубже и солонее.
Упырь и Лондон почти приготовились было спрыгнуть, однако мой окрик остановил их:
— Куда, олухи?! В ил по пояс хотите?
Словно спохватившись, отпрянули от бортов. Но руки уже дрожат в предвкушении добычи, глаза блестят в ожидании горячей, живой крови. Лихорадочно разбирались приготовленные доски и сделанные из них «грязеходы», — нечто уродливое с лямками, похожее на снегоступы.
Я искренне надеялся, что слегка подмороженная сверху, толща ила и положенные на неё дощатые «дорожки» выдержат наш вес. Мы не рассчитывали сегодня на охоту, однако, кто знает, когда это изобилие целиком падёт под клыками хищников или уйдёт после этого по сужающейся протоке в море? Потому следует подсуетиться… Главное — подойти к ним, не спеша, и поближе…поближе.
— Бить только молодняк!
Это значит, тех, что поменьше и потемнее. И поглупее…
… Когда смолк последний лихорадочный выстрел, мы стали радостными обладателями сорока трёх тушек. И последующей проблемы, — переправкой их на лодку. Более всех нежданно обрадовался добыче Лондон. Таким я его ещё не видел. Деловито суетясь, обычно невозмутимый англичанин буквально пускал слюни и счастливо лопотал что-то по-своему, пытаясь поднять и взвалить на свои плечи двойную ношу.
— Иен, неужели Вам так надоела овсянка, сэр? — Славик тоже заметил суету Иена и не упустил случая подколоть его жадность. Казалось, Лондон не заметил иронии.
— О да, Слайвик, я хотеть кушать мясо животный! Тушёнка — это вкусный еда, сухой мясо — вкусный еда. Соя я уже тоже привыкнуть, но я хотеть стейк, бифштекс с кровь! Я любил хороший ресторан. Я ходить ресторан «биф» в Рим, Йорк, Вена, Пари, другие город. Я есть мясо! О-о-о, это чьюдо, — мясо теперь есть! Ты много можешь мне дать нести, Слайвик!
Подпрыгивая с двумя тушками на месте, Иен попытался разогнуться и поднять их на плечи. Не удержавшись, он поскользнулся, попытался сохранить равновесие, но, выронив одного из котиков, нелепо взмахнул руками и плюхнулся на спину прямо в грязь.
Пока под общий хохот вытаскивали его из липко держащей массы, бывшей когда-то травянистым лужком.
Пока осторожно и не спеша переносили тушки в лодку, стараясь не ступать дважды в проседающий ил, наступил вечер. Практически стемнело.
Не рискнувшая больше выбраться на берег, уцелевшая стая колыхалась на почтительном удалении от бережка на волнах замерзающего по краям озера, провожая нас уже озадаченными и настороженными взглядами. Перетащить катер вслед за ними, чтобы погоняться, нам было не под силу. Поэтому подавляющее большинство удрало, и теперь его не заманить обратно ещё долго.
Пора домой, раз такое дело…
Идя назад уже практически в темноте, с ликованием включаем фонари на борту. Внезапно вновь пошедший снег ухудшает видимость. И трижды мы просто чудом не налетаем на разного рода возникающие из воды препятствия. Когда я ж, наконец, начинаю узнавать очертания силуэтов и дорогу к базе, Лондон внезапно прислушивается и поднимает руку:
— Сэр, прошу тихо!
Глушу мотор. В плеске тормозящей лодки пытаюсь вслушиваться. Все навострили уши, но пока недоумённо переглядываются. Да ничего…
— Иен, ты уверен, что что-то слышал?
— О да, Шюр. Это был выстрел. Я знать точно!
В уже наступившей тишине отчётливо различаем отдалённые, резкие и частые, хлопки.
Вурдалак морщит лоб:
— Там не Сабир с Юркой у машины отбивают кого?
— Машина в той стороне, а выстрелы от гор, — Шур тщательно прислушивается, наклонив голову в сторону идущих звуков. — Точно, с хребта.
— Кто-то прётся прямочки через собачек. Вот дурень-то! — Славик сокрушённо качает головой. А затем добавляет: — Ну, пока собаки там, в некоторой степени и нам спокойней. Кого скушали, так мы ни при чём. Интересно, — давно они сожрали тех, на той стороне?
В воду неподалёку что-то странно и знакомо булькает. Лондон оборачивается и поднимает на меня брови:
— Сэр, это стрелять в нас. В лодка, сэр!
Тут и до меня доходит, что это странное бульканье — звук входящей в воду на излёте пули!
— А ну-ка, мужики….давайте-ка как можно скорее отсюда чухать…
Если стрелок раньше нас дойдёт к узкому перешейку, куда мы направлялись, достанут и до нас!
— Бьют ведь на свет! — догадываюсь, наконец. — Вырубать свет нельзя, напоремся махом. Потому ну-ка, нажимай на педали, Славик!
Мотор надсадно взревел. Проклиная громогласно уродов, испортивших такой «уловистый» вечер, рвём на всех 150 «лошадях» прочь из зоны обстрела. Так и хочется садануть во тьму из пары стволов, но не стоит давать врагу огневые ориентиры, кто бы он ни был. Значит, секли нас! Значит, видели, как мы там в охоту играли! Вот подлюки, — ведь явно ждали, пока обратно пойдём. Да ранняя темнота нам помогла, — мы поздненько для прицельного огня попёрлись обратно…
Вот и спасало нас именно такое случайное обстоятельство. А то, что были б, как минимум, раненные, ясно, как день. Открыты же, как на ладони. Садят, скорее всего, из снайперки. Из другого оружия сюда не больно-то доплюнешь. Какое счастье, что «ночь темна, и сдохли фонари»! Кого же там принесло на нашу голову? Или это стреляет выживший и засевший на склоне сумасшедший, — от бессильной злости на мир и нашу удачу? Кто ж его знает, кто ж знает…
Не переставая приглядываться, пристаём, наконец, к своему берегу. Из-за развалившихся от наводнения «мазанок» выходят на наш свет и звук Сабир с Юрием.
— Удачно? Что-то мы тут засиделись. Уж беспокоиться начали.
— Удачно. Вот только из чужого сада дядя соли нам за штаны чуть не насыпал. — Славик, сопя и чертыхаясь, потянул из лодки тушки.
— Кто это там посмел? — искренне удивился Юрий. Но, увидев, ЧТО вытянул из катера за огузок Славик, выпучил глаза и забыл про всё на свете.
XIII
Последующие три недели на Базе царила суета во дворе и суматоха на кухне. Женщины падали с
