попало были разбросаны давно сломанные часы, медальоны, шкатулки и другие вещицы с непонятными надписями на крышках. Баночки и солонки с порошками здесь, как и в кабинете тайнописи, стояли повсюду. Пока Белка разглядывала обстановку комнаты, Мила и Ромка нависли над столом, где Чёрк изучал монету.
Поправив указательным пальцем очки, сползающие с носа, профессор задумчиво заявил:
— Кгайне интегесно, кгайне…
Он поднес монету почти вплотную к правому глазу, потом отодвинул подальше и покачал головой.
— По наследству говогите? — заинтересовался он. — Кому же из вас, позвольте полюбопытствовать?
Мила с Ромкой растерянно посмотрели друг на друга, потому что решить, чье именно это наследство, они не догадались.
— А-а-а… — протянул Ромка.
— Мне! — быстро воскликнула Мила, пока Ромка еще не успел ничего сказать.
— А от кого? — почему-то не унимался профессор Чёрк.
— От прабабушки, — не моргнув глазом, солгала Мила.
Профессор Чёрк недоверчиво смотрел на нее секунд пять, потом спросил:
— А у вас что, сгеди пгедков имелись эльфы?
— Эльфы? — Мила уставилась на профессора, пытаясь понять, при чем здесь эльфы. Она растерянно оглянулась на Ромку, но тот по-совиному округлил глаза и покачал головой, давая понять, что тоже ничего не понимает.
— Я, собственно, потому спгосил, что это есть эльфийское письмо, пгичем заколдованное на такой необычный манег, что сгазу не гасшифгуешь.
— Эльфийское? — в один голос переспросили Мила с Ромкой, снова переглянувшись.
Профессор Чёрк убежденно закивал, сотрясая своей козлиной бородкой. Он перевернул монету и снова поднес поближе к глазам, потом достал лупу и долго рассматривал сквозь толстое увеличительное стекло с обеих сторон.
— А вот это опгеделенно кагта, — заключил он, после осмотра. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что это кагта какого-то тайного эльфийского места. Но подгобнее пока сказать не могу. — Он снова ткнул пальцем в дужку очков. — Пожалуй, это очень интегесно, и хотелось бы посоветоваться кое с кем. Есть тут один хогоший кгиптоггаф… Газбигается почти так же хогошо, как и я…
Он как-то странно посмотрел на Милу с Ромкой, как будто удивился их присутствию в его кабинете, но тут же опомнился.
— Ах, да! — Он отложил лупу в сторону, а монету положил на небольшую стеклянную подставку на столе. — Пгиходите чегез недельку. К тому вгемени все и гасшифгуем.
Профессор Чёрк явно был не расположен беседовать с ними дальше, и ребятам оставалось только попрощаться с ним и покинуть его дом. Когда они вышли на улицу, Мила совсем не была довольна тем, как все прошло. Ей хотелось бы побольше разузнать о монете уже сегодня. А когда профессор сказал, что эта монета эльфийская, Миле ужасно захотелось прямо сейчас показать ее Горангелю. Но монета теперь была у Чёрка, и Миле ничего не оставалось как подождать. Через неделю она все узнает.
Поздно ночью Мила лежала в темноте и вспоминала все, что произошло за день. Мысли о монете отошли на второй план. Сейчас ее больше всего беспокоила перебранка с Амальгамой и то, чем еще ей может грозить такое пристальное внимание со стороны профессора алхимии.
Не успела Мила обрадоваться, что Алюмина теперь предпочитает обходить ее стороной, а Лютов, судя по всему, уже полмесяца ходит по Думгроту другими коридорами, и их с Милой пути не пересекаются, как вдруг это… А самое неприятное, что Амальгама вполне может оказаться опаснее своего племянника, если судить по сегодняшнему взрыву. Будущее казалось Миле пугающим и мрачноватым. По крайней Мере, таким оно и будет, если Амальгама не оставит ее в покое.
Однако во всем этом было и кое-что положительное. Мила с улыбкой припомнила, как Многолик спас ее прямо из цепких когтей Амальгамы, и внутри что-то радостно ёкнуло. Оказывается, это очень приятно, когда кто-то за тебя заступается.
Профессор Многолик был очень сильным и умным волшебником. Мила подумала, что неплохо было бы стать такой же, как и он: так же владеть собой и с таким же спокойным достоинством уметь ответить неприятелям, вроде Амальгамы или ее племянника Лютова, — стать похожей на него во всем. Тем более что по странной прихоти случая внешне они были очень схожи.
«Да, — засыпая, подумала Мила, — это было бы совсем не плохо…»
Следующая неделя для Милы прошла спокойно. Новых ухищрений Амальгама не предпринимала, хотя по-прежнему профессор Мендель при встрече смотрела на нее взглядом, способным испепелить всю Солнечную систему вместе с Солнцем.
К концу января потеплело, но от этого стало только хуже.
Тот день был промозглым, а с неба валил мокрый снег. Ребята шли от замка в Львиный зев, кутаясь в зимние плащи и натянув шапки пониже, на самые глаза. Но, несмотря на погоду, они весело болтали. За этими разговорами Миле постоянно приходилось себе мысленно напоминать, что по пути они с Ромкой и с Белкой должны зайти к профессору Чёрку — узнать насчет монеты.
— Если судить по моим сегодняшним оценкам, то я полный осел, — заявил Мишка, когда они спускались с холма.
— Ну, хоть не тля, — сделала попытку его поддержать Белка и как-то неуверенно добавила: — Осел более крупное животное.
Мишка кинул на нее свирепый взгляд, а Ромка с Милой, не удержавшись, тихо прыснули со смеху.
— Зато мне пора обзаводиться тремя головами, — похвастался Ромка. — Три Дракона — я уже готов дышать огнем.
— Как тебе это удается? — с завистью спросила Белка. — Ты же почти никогда ничего не учишь!
— Я одарен от природы, — заносчиво сообщил Ромка. — А у тебя как денек?
Белка вздохнула.
— Я вечный мул, — и на ходу пытаясь себя ободрить, добавила: — Усердие очень полезное качество.
— Ага, — согласился Ромка, — за неимением других… — и, не обращая внимания на сопящую от обиды Белку, повернулся к Миле. — А ты как, Мила?
— Альбина считает, что я гиббон. А я, по правде говоря, думаю, что это она еще обо мне хорошего мнения, — ответила Мила. — Профессор Лирохвост ближе к истине. Он влепил мне Рака. Но чего он хочет? Разве можно клешнями играть на музыкальных инструментах?
Ромка, Яшка и Мишка засмеялись, Белка фыркнула.
— А что по метаморфозам? — спросил Ромка. — Я видел, у тебя неплохо получилось.
— Дракон, — ответила Мила, не без удовольствия наблюдая за реакцией друзей.
— Многолик поставил тебе Дракона? — переспросил Мишка.
Мила кивнула.
— Он же почти никогда не ставит больше Удава! — возмутился Мишка.
— Но Мила сегодня очень хорошо исчезла с помощью Маскирующей золы, — вставил Яшка. — Я сидел ближе всех и то почти не отличил ее от стенки. Прямо одно лицо.
Мила со странным чувством попыталась представить себе, что у нее со стенкой одно лицо. Получилось оригинально.
— Яш, ты как скажешь… — качнул головой Ромка и выпустил струю воздуха, создавая вихрь на лбу.
— Но, правда, хорошо получилось! — не понял Ромкиного замечания Яшка.
— А я считаю, — вставила Белка, — что профессор Многолик к Миле относится не так, как ко всем остальным.
