на меня. Она явно была не в состоянии объяснить, почему влюбилась в меня — в подобных обстоятельствах.
Я положил руку в карман и ощупал пистолет, удостоверившись, что он отрегулирован на максимальное рассеивание. Потом вынул лазер из кармана и навел на Джинкс.
Ее глаза расширились.
— Нет, Дуг! Нет!
Коротким импульсом я поразил голову девушки: потеряв сознание, она упала на кровать.
Я обездвижил ее по крайней мере на час, получив возможность спокойно подумать, не испытывая ее постоянного влияния. Мне удалось выработать план почти мгновенно.
Этот план позволил мне принять душ, тщательно побриться и заказать в автомате одноразовую рубашку.
Потом я проверил часы. Было далеко за полночь. Я подошел к Джинкс и оглядел ее. Потом встал на колени около кровати и положил пистолет на подушку.
Погрузив руки в шелковистую массу ее черных блестящих волос, я тщательно ощупал кожу головы. Я довольно долго искал стреловидный шов и совсем рядом с ним нашарил почти незаметное углубление. Это было то, что мне нужно.
Не отнимая пальца от впадинки, я отрегулировал пистолет, приставил дуло точно к этому месту и дважды нажал на курок.
Вообще-то я был слегка ошеломлен явной иррациональностью своих действий. Как можно воздействовать физически на нематериальную проекцию? Но иллюзия — в обязательном порядке — была настолько полной, что все псевдопсихические проявления имели симулэлектронные эквиваленты. Проекции не составляли исключения.
Я отошел от кровати и с удовлетворением окинул Джинкс взглядом. Теперь пусть только попытается обмануть меня! Облучив ее центр воли, я мог верить ей безгранично — во всяком случае, в течение ближайших часов.
Я наклонился над ней.
— Джинкс! Ты меня слышишь?
Она наклонила голову, не открывая глаз.
— Ты не уйдешь из этого мира, — приказал я. — Ты поняла? Ты не должна прекращать свою проекцию до тех пор, пока я тебе не прикажу.
Она снова наклонила голову.
Через четверть часа Джинкс начала просыпаться.
Она села, видимо еще находясь под действием лазерного облучения. Несмотря на это, ее взгляд был ясным и уверенным.
— Встать! — сказал я.
Она встала.
— Сесть!
Она послушно уселась.
Значит, в центр воли я попал правильно. Тогда я задал первый вопрос:
— Где ложь, а где правда в твоем рассказе?
Ее глаза смотрели в никуда, а лицо было лишено всякого выражения.
— Все правда.
Я был ошеломлен. Моя уловка обернулась против меня. Вспомнив нашу первую встречу, я спросил:
— Ты помнишь рисунок Ахилла и черепахи?
— Да.
— Но ведь ты отрицала, что когда-либо видела его.
Она не ответила. Я понял ее молчание: ведь я не задал ей вопроса. И начал снова:
— Но позднее ты отрицала, что когда-либо видела этот рисунок?
— Да.
— Почему?
— Потому что я должна была скрывать от тебя любое вещественное доказательство, чтобы ты не узнал правды.
— Потому что так хотел Манипулятор?
— Не только.
— Какая же другая причина?
— Я влюбилась в тебя и не хотела, чтобы ты подвергался этой опасности.
Снова я оказался в тупике, так как знал, что меня было так же невозможно любить, как и мне влюбиться в одну из единиц симулятора Фуллера.
— Что произошло с рисунком?
— Он был депрограммирован.
— Сразу же?
— Да.
— Объясни мне, каким образом.
— Мы знали о его существовании. После «смерти» Фуллера я целую неделю изучала его барабаны памяти, чтобы узнать, не оставил ли он следов своего «открытия». Мы…
Я прервал ее:
— И ты узнала, что он передал эту информацию Мортону Линчу.
Она не ответила: я всего лишь констатировал факт.
— Ты узнала, что он передал эту информацию Линчу?
— Да.
— Почему же ты сразу не уничтожила Линча?
— Пришлось бы переориентировать слишком много единиц реакции.
— Вам все равно пришлось их переориентировать, когда в конце концов вы решили депрограммировать Линча. Почему вы не сделали этого сразу?
— Потому что сначала нам показалось, что он собирается хранить тайну. Мы надеялись, что он примет информацию Фуллера за плод своего воображения.
На минуту я замолчал, чтобы привести мысли в порядок.
— Объясни, как вы ликвидировали рисунок Фуллера.
— Мы узнали о его существовании, просматривая барабаны памяти. Придя в «Реако», чтобы забрать его вещи, я должна была убедиться, что он не оставил других доказательств. Манипулятор решил уничтожить рисунок именно в этот момент, чтобы проверить эффективность модулятора уничтожения.
Я мог быть уверен, что она говорит правду. Но я хотел знать все. То, что она мне скажет, позволит мне, быть может, скрыться от Манипулятора.
— А как ты ухитряешься постоянно сохранять здесь свою проекцию? — Я подумал, что сам бы я не смог бесконечно оставаться & цепи прямого наблюдения симулятора Фуллера.
Она ответила автоматически, без малейшего волнения или интереса:
— Каждую ночь, когда все спят, я поднимаюсь во Внешнюю Реальность. Для того, чтобы исчезнуть из этого мира, я пользуюсь временем сна, почему здесь никто и не замечал моего отсутствия.
Что ж, это абсолютно логично. Время, проведенное на кушетке проекции, эквивалентно времени сна. Биологическая потребность в отдыхе таким образом удовлетворялась. А во время отсутствия в нашем мире она могла заниматься другой деятельностью.
Я решил задать ей критический вопрос:
— Как ты объясняешь свою любовь ко мне?
И тут она ответила совершенно бесстрастно:
— Ты похож на человека, которого я любила раньше, там.
— Кого?
— Манипулятора.
