Тротуары, движущиеся в направлении «Реако», все еще заполняла толпа. Мне удалось пристроиться на медленной ленте, а Джинкс встала рядом со мной. Потом мы ухитрились просочиться на полосу средней скорости, но экспресс-полоса была абсолютно недосягаема.
Вокруг отовсюду доносились восторженные возгласы, сопровождаемые аплодисментами. Вдали я увидел мощный личный аэрокар Сичкина, поднявшийся со взлетного островка «Реако» и устремившийся в сторону центральной башни.
В толпе, окружающей меня, я не заметил ни одного опрашивающего общественность. Ассоциация не выполняла более своих функций, лишив тем самым симулятор Высшего Мира его системы опроса общественного мнения.
Джинкс сурово смотрела прямо перед собой, безразличная к толпе, которая нас окружала.
Я тоже был занят своими мыслями, выходившими за узкие рамки моего существования. Я пытался представить себе, что делает Манипулятор. Время в наших параллельных мирах совпадало: должно быть, он уже проснулся.
Возможно, именно в этот момент он встречается со своими советниками. Это весьма вероятно, так как он еще не подсоединялся ко мне. Но я был уверен, что как только он сможет, то поспешит восстановить симулэлектронную связь, объединявшую нас. И тогда мой конец будет близок.
Под грузом непривычно плотных толп народа тротуары двигались с черепашьей скоростью. Справа от меня многие пассажиры сходили с экспресс-тротуара на шоссе, забитое машинами, и шли пешком.
Джинкс еще сильнее сжала мою руку.
— Все еще никаких признаков?
— Еще нет. Я предполагаю, что он еще совещается.
И в тот самый момент, когда я отрицал его присутствие, я ощутил его, но намного слабее, чем раньше. Сегодня подсоединение не вызвало той жгучей боли, какой оно обычно сопровождалось. По той или иной причине он ограничился ролью пассивного наблюдателя. Наверняка он откладывал пытку на потом.
Я повернулся так, чтобы Джинкс оказалась перед моим лицом, и сразу почувствовал эффект, который произвело на него появление девушки рядом со мной. Я понял, что он поглощает мои мысли, чтобы узнать о последних событиях.
Его насмешливая реакция, смешанная с садистским удивлением, когда он узнал, что Джинкс окончательно и бесповоротно обрекла себя на симулэлектронную пытку, не ускользнула от меня.
Я опять удивился, почему он меня еще не мучает, почему не сбил фазы модулятора. Потом до меня дошло: одна из самых утонченных пыток в том и состоит, чтобы дать жертве понять, что страдание неотвратимо, и в то же время оттягивать его.
В ответ на мою мысль психический эквивалент демонического смеха дошел до меня с такой силой, что мне показалось, что я его действительно слышу. Я понял, что мое время истекает. Нужно было действовать быстро. Его удовольствие усилилось, когда он воспринял мое смятение.
Нам с Джинкс удалось пробиться к шоссе, и мы пошли дальше пешком.
«Хол?» — позвал я мысленно.
Ответа не было. Но я знал, что подсоединение было односторонним.
«Хол! Я думаю, что вы сможете избежать потери этого симулэлектронного комплекса».
Опять никакой реакции! Слышал ли он меня? В любом случае он, должно быть, уже прочитал мои намерения.
«Я смогу убедить эту толпу атаковать машину Фуллера, даже если это будет стоить мне жизни».
Какое удовольствие доставляли ему мое унижение, мой страх, мои предположения, которые я доказывал, обращаясь непосредственно к нему!
«Я сделаю так, что люди больше не захотят видеть симулятор Сичкина. Конечно, они его уничтожат, а это как раз то, чего вы хотите. Но это не нужно. Поверьте мне: мы можем иметь одновременно и машину Сичкина, и социологов. Для этого достаточно убедиться, что симулятор Фуллера будет использоваться только для социологических исследований!»
Не было ни малейших признаков того, что он меня слушает.
«Я полагаю, что мне удастся настроить общественность против Сичкина. Он не сможет помешать им наброситься на Симулакрон-3, но это сможете вы. Приличная буря в нужный момент сразу рассеет их. А тем временем вы смогли бы перепрограммировать некоторые единицы и вызвать финансовый крах Сичкина, потом внушить идею приобретения машины властями для того, чтобы она служила только для исследований. Таким образом, полезность социологов ни в коей мере не будет затронута».
Может быть, он играет со мной? Или упорным молчанием хочет увеличить мою тревогу? Или же заранее предвкушает мою встречу с полицией или то, что со мной сделает толпа, когда я рассею ее иллюзии?
Я внимательно посмотрел на небо, но ни единое облачко не указывало на то, что он запрограммировал подсказанную мной грозу.
Мы уже были рядом со зданием «Реако». Толпа здесь стояла так плотно, что мы с трудом пробирались сквозь нее. Уже можно было разглядеть огромное полотнище, которое Сичкин велел повесить на фронтоне «Реако»:
ИСТОРИЧЕСКОЕ СОБЫТИЕ!
СЕГОДНЯ ПУБЛИЧНАЯ ДЕМОНСТРАЦИЯ:
БЛАГОДАРЯ СИМУЛАКРОНУ-3
«РЕАКО» БУДЕТ РЕШАТЬ
СВОЮ ПЕРВУЮ ГУМАНИТАРНУЮ ЗАДАЧУ
Конечно, устраивался всего лишь балаган. У Хэта не было времени перепрограммировать симулятор для выполнения новых функций. Сичкин, вероятно, преподнесет им расплывчатые идеологические речи — по всей вероятности, предназначенные для того, чтобы подготовить новый закон против опросов общественного мнения, — а потом заставит несколько часов топтаться на месте.
Мы медленно двигались вперед вместе с толпой. Благодаря «демонстрации» Сичкина тысячи людей услышат то, что я скажу.
Джинкс с тревогой повернулась ко мне:
— Сейчас он должен установить с тобой эмпатический контакт!
Я не ответил, так как мои мысли были обращены к Манипулятору и посылали мою последнюю просьбу:
«Хол, если вы примете во внимание то, что я вам говорю, я хотел бы подчеркнуть еще несколько пунктов: Дороти Форд заслуживает лучшего, чем ее теперешняя судьба. Корысть в ее характере можно легко стереть. Уитни намного более способный, чем Хэт, и сможет успешно направлять социологические исследования. И умоляю, найдите способ удалить отсюда Джинкс! Мне это не удается!»
Мы добрались до последнего отрезка пути. Я чувствовал себя как человек, который произносит молитву. Неуверенность, которую я испытывал после моей последней просьбы, имела по крайней мере одну общую черту с той неуверенностью, которая следует за молитвой: ведь никто не ждет, чтобы Господь Бог ответил.
И тут я почувствовал нарастающее головокружение, оглушительный рев наполнил мои уши, к горлу подступила тошнота, ни с чем не сравнимое пламя охватило все мои чувства.
Он таки изменил фазы в модуляторе! И я воспринял его безумный смех, который дошел до меня эмпатическим путем.
Значит, он меня слышал, но мое унижение лишь увеличило его удовольствие.
Тут мне в голову пришла мысль, что, возможно, он никогда и не хотел спасать этот мир, что он заранее радовался зрелищу, когда тысячи единиц реакции увидят, как их мир рушится.
Толпа вокруг нас повернула налево, словно река, огибающая опору моста, потом разделилась надвое вокруг островка перехода.
Мне удалось прикрыть Джинкс от напора толпы и подсадить ее на платформу, доходившую нам до пояса. Помогая себе куском сломанного движущегося тротуара, я вскарабкался вслед за ней. Потом мы
