пришла посылочка. Кассета и… палец в банке. На кассете: бледный как мел юноша протягивает к объективу замотанный окровавленным бинтом обрубок пальца и хриплым шепотом интересуется: ты что, папочка, совсем дурак? Или ты хочешь, чтобы меня убили? Если так, скажи сразу, зачем мне мучиться?
По дагестанским обычаям, такое обращение сына к отцу – просто невозможная вещь. Это как же нужно было допечь парня, чтобы он так вот заговорил! Видимо, достали…
– Еще один такой прикол – получишь его руку, – сообщил посредник, позвонив через несколько часов после прибытия посылки. – Езжай домой, собирай деньги. Как будешь готов, отправляйся в Моздок. Поселись в гостинице, отнеси на главпочтамт письмо с твоим номером телефона и цифрой выкупа – до востребования, Иванову И.И. Тебе позвонят. Если с тобой будет больше двух человек – получишь руку. Если будет хоть одна попытка контакта с органами – мы убьем твоего сына. Будешь выкупать его труп. Труп, разумеется, будет стоить дешевле…
– Мне никогда не достать таких денег! – воскликнул пребывавший в полном отчаянии Зия Дебирович. – Откуда взялась такая сумма?! Если я все продам и оберу до нитки родственников, я едва ли смогу собрать половину того, что вы требуете!
– Ничего не знаю, – равнодушно ответил посредник. – Надо было сразу торговаться по-хорошему, а не с ментами договариваться. Помогли они тебе?
– Послушай, брат! – взмолился Балов. – Мы же все мусульмане, в конце концов братья по вере… Я же не еврей, чтобы с меня такую сумму драть! Ну куда вам – столько?
– А нас много. Ты вспомни 42-й аят 8-й суры Корана – «Добыча», – неожиданно нашелся посредник. – «… из всего, что ни берете вы в добычу, пятая часть богу, посланнику и родственникам его, и сиротам, и бедным, и путнику…». Ты вообще Коран читаешь, мусульманин?
Зия был столь ошеломлен таким вопиющим толкованием священной книги, что не смог ответить что- либо вразумительное.
– В общем, так, брат, – распорядился посредник. – Ничего не знаю – это все твои проблемы. Собирай, сколько сможешь, езжай в Моздок, будем договариваться. И помни: еще одна глупость с твоей стороны – будешь выкупать у нас труп своего сына…
…Солдаты вернулись минут через пятнадцать. Потоптались на многолюдном пятачке у рынка, озираясь по сторонам, искомого товарища не обнаружили и пошли вдоль длинного ряда припаркованных у тротуара авто, всматриваясь в стекла кабин и салонов. А искомый товарищ между тем стоял себе преспокойно в гастрономе на противоположной стороне улицы и наблюдал через витрину. Убедившись, что бойцы не привели за собой «хвост», Ваха покинул гастроном, сел в свою «Ниву», догнал солдат и, забрав у них небольшой конверт, умчался в сторону центра.
– Перестройся на ту сторону. Он скоро обратно поедет, – распорядился Антон и сообщил по радиостанции:
– Второй – Первому. Мы его отпустили. Сейчас будет у тебя.
– Вижу, – лаконично ответил Джо и после некоторой паузы добавил:
– Оставил машину. Пошел на переговорный.
– Не слышу доклада, – прорезался в эфире мрачный голос Шведова. – Вы про меня часом не забыли?
– А там народу – не протолкнись, – сообщил Джо. – Он будет в очереди ждать час, не меньше. Вы не волнуйтесь – Четвертый там, с прибором. Если что, мы вас сориентируем…
Мрачный тон Шведова вполне соответствовал ситуации. Он вторые сутки находился в номере совместно с впавшим в прострацию Зия Дебировичем и его братом, также не расположенным к оптимизму. Выполнялось условие похитителей – не более двух спутников.
Полковнику не стоило особого труда убедить Балова воспользоваться услугами команды. За две недели Зия Дебирович сумел собрать наличными семьсот тысяч долларов. На большее – даже при самом оптимистичном раскладе – рассчитывать не приходилось. Не было больше денег у семейного клана Валовых. Поэтому несчастный отец как за спасительную соломинку ухватился за предложение неизвестно откуда обрушившегося бородатого мудреца, просившего за работу всего пятьсот тысяч. Никаких авансов: сделаем – заплатите. Но больше всего подкупала завораживающая осведомленность Шведова во всех тонкостях этого дела – хотя данный факт также сыграл немаловажную роль.
– Мы сурово покараем их на ваших глазах, – пообещал полковник. – Если желаете, дадим вам возможность самим поучаствовать…
Конечно, основная задача – спасти сына. Есть слабенький шанс, что похитители удовольствуются собранной суммой и милостиво согласятся на выкуп. Но разве может этот вариант сравниться с тем, который предлагает Абрикосов (так Шведов назвался Балову)? Спасти сына и заодно покарать мерзких ублюдков… Риск равновелик при любом из вариантов: Шведов доказал это, приведя в длительной беседе с Валовым массу весьма веских аргументов. Но результат совершенно разный. Месть – одно из самых сильных проявлений человечьей души. Нет ничего лучше для мусульманина, чем наступить ногой на труп поверженного врага и сказать обиженному близкому что-нибудь типа: «…Ты отомщен…» Да, пожалуй, и не только для мусульманина…
… – Стародубовск, седьмая! – выкрикнул динамик усталым женским голосом. С утра до вечера – толчея и гвалт, никому не придет в голову, что по военному времени следует открыть дополнительный зал для переговоров.
Ваха прошел в кабину. Всего на переговорном пункте семь кабин. Из них три – «заказные», две – живая очередь по коду, одна – местный телефон, а еще одна вообще не работает. Вчера члены команды полдня провели здесь, развлекаясь фиктивными переговорами: ставили «жуков» в трубки. По окончании операции придется потратить еще столько же времени, чтобы снять радиомикрофоны – такие штуковины стоят дороговато, бросать нельзя.
Север, просочившийся вслед за объектом наблюдения на переговорник, вставил в ухо микроскопический наушник и включил размещавшийся во внутреннем кармане куртки небольшой приемник. Полковник сказал, что хлопцы по-чеченски общаться не станут – если не полные кретины. Местные контрразведчики прослушивают все телефоны, любой разговор на чеченском тут же берут на заметку. Хлопцы будут говорить по-русски, избегая конкретных названий и пользуясь понятными обоим абонентам намеками.
– Откуда, братуха? – задушевно поинтересовался очень своевременно приткнувшийся рядом здоровенный помятый омоновец, остро пахнущий свежим пивом и заросший недельной щетиной до самых глаз.
– Хабаровск, – лаконично ответил Север, остро пожелавший в этот момент, чтобы «братуха» убрался отсюда как можно дальше и быстрее – а еще лучше, тихо и безболезненно умер, – СОБР.
– Вот, бля, занесло тебя! – удивился детина, сыто отрыгнув шашлычно-луковым амбре и тут же деловито предложил:
– По сто пятьдесят?
– Это Ваха, – раздался в наушнике слабенький голос Вахи, заглушаемый шумовым фоном извне. – Дайте Ахмеда.
– Жди – через пару минут, – пообещал вполне славянский голос.
– Салам алейкум, Ваха! – расплывающимся басом прокричал далекий абонент спустя пару минут.
– Ваалейкум ассалам! – обрадовался Ваха. – Алла-хвер!
«Неужели будут болтать по-чеченски? – запаниковал Север. – А полковник сказал, что…»
– Как у нас дела? – неожиданно спросил по-русски Ахмед.
– Все в порядке, – ответил Ваха. – Он готов.
– Сколько?
– Полтора.
– Ничего, пойдет. Тоже хорошо. Значит, передай ему…
– Так че, братуха, по сто пятьдесят? – напористо напомнил о себе детина. – Че молчишь?
– Матч транслируют – слушаю, – стиснув зубы, процедил Север. – Не мешай, пожалуйста.
– А кто играет? – озаботился детина. – Там у нас вроде пусто сегодня – я вчера таблицу смотрел…
– Боксерский матч, – пояснил Север, чувствуя, как в груди разливается лютая злоба против всех вместе взятых помятых омоновцев этого шелудивого мира. Разговор прослушивался так себе, внеплановое общение с детиной вообще сводило результат на нет. – Тайсон и Холифилд. Матч-реванш. Не мешай, а?
