многопланово и навязчиво, чем знаменитая летающая тарелка производства Гребенщикова-Гаккеля. Детище Коки напоминало то болтающуюся на нитке марионетку, то муху, бьющуюся между оконными рамами. В целом это был один большой прикол, но прикол вдохновенный и высокохудожественный...
Шел 1984-й год. В распоряжении Коки оказался убогий советский ритм-бокс. Николай Павлович усилил свой электронный потенциал внедрением несложных ритмов, смикшированных, в частности, с синтезаторными мелодиями из фильма 'Кабаре', фрагментами пластинки 'Метаморфозы' Юрия Богданова и Эдуарда Артемьева, а также инструментальными вставками из 'Dark Side Of The Moon'.
Но наиболее эффектным и продуктивным шагом Коки стала его концептуальная интервенция в джазовую плоскость. Низкий баритон Николая Павловича сливался в единое целое с потрескивающими пластинками новоорлеанских диксилендов и вполне респектабельных джаз-бэндов вроде Лестера Янга или Каунта Бейси. Кока блестяще имитировал специфическую манеру пения черных блюзменов и даже мог создавать иллюзию прослушивания старого патефона в одном из пивных баров Среднего Запада... Представьте еще исполнение алкогольных куплетов про умственно отсталых гегемонов труда и районных депутатов - голосом Марка Бернеса в сопровождении оркестра Утесова.
В лирике Коки и его друзей - новосибирских музыкантов, звукорежиссеров и магнитописателей присутствовали как минимум четыре основные темы. Во-первых, нетрезвые монологи извечного аутсайдера, который в редкие минуты просыхания и просветления демонстрирует вполне зрелые наблюдения: 'Пусть лилипуты мы, а где тут Гулливеры? / А нету их - попрятались в кусты'.
Второй темой песен Коки были пародийные стихотворения, исполняемые им под звуки ретро- мелодий: 'Блондины не любят брюнетов, брюнеты не любят блондинов / Твой идеал - Нахапетов, мой идеал - Киндинов... / Ты плюс я - конечно же, минус / Мы - полюса земли / Тебе очень нравится Шишкин / Мне - Сальвадор Дали'. И все это - в ритме фокстрота.
Третий вид опусов представляли психоделические изыскания - причем не только песни ('Паранойя', 'Шизоид', 'Председатель Мао'), но и фрагменты радиопостановок (посвященный аварии в Чернобыле 'Четвертый энергоблок') и даже 'народные' сказки. Одна из сказок посвящалась приключениям Змея Героиновича - с упоминанием всех видов наркотиков - от 'колес' до LSD...
Помимо легких эстрадных жанров в репертуар Коки входили социальные песни, насыщенные явной антисоветчиной и гротесковым сатирическим отображением действительности. Часть из них была посвящена войне в Афганистане ('Давай, Егор!', 'Иерусалим', 'Убийство брата'), другая представляла открытую критику социалистического образа жизни. Многие из подобных композиций вошли в цикл, названный 'ДИМАКОК', поскольку являлись совместным творчеством Коки и гитариста Дмитрия Селиванова. 'Мы с Димкой в студии всегда сильно ругались, - вспоминает Кока. - Но работать с ним было интересно'.
Селиванов играл на трубе (в песне 'Районный депутат'), на скрипке (в неопубликованной композиции 'На красном утесе'), накладывал вокал на мелодию из фильма 'Кабаре' ('Дается план') и пел несколько блюзов на превосходном английском языке. Сотрудничая с Кокой, гитарист 'Калинова моста', 'Гражданской обороны' и 'Промышленной архитектуры' пытался взять 'ортодоксальное мышление среднего советского человека, все эти идеи заплесневелые и довести это до некой степени абсурда - т. е. играть совершенно страшную, монотонную музыку'.
Реализация подобных планов просматривалась в композиции 'Конституция', в которой Селиванов ровным голосом читал отдельные положения из Конституции СССР (право на свободу вероисповедания, неприкосновенность жилища, тайну переписки), наложив на весь этот бедлам ломовую гитарную партию.
...Звукорежиссерские опыты Коки и сессии, записанные им вместе с Селивановым, носили неупорядоченный характер. Каждая из песен хранилась на отдельной пленке в рабочем сейфе - рядом с так называемой 'подрывной литературой'. Друзьям эти опусы переписывались в хаотическом порядке, и число комбинаций их расположения на пленках учету не поддавалось. Полная неразбериха с аудиоархивом Коки наступила после того, как в конце 86-го года он, будучи предупрежденным о надвигающемся обыске, в спешке попрятал оригиналы всех треков по квартирам друзей.
...Записывая свои песни, Кока никогда не мыслил пресловутыми альбомными категориями и никогда не относился к своему творчеству слишком серьезно. Великолепный импровизатор, душа любой компании и любимец многих рок-музыкантов, он крайне негативно относился к идее целенаправленного распространения своих песен. Но природа оказалась сильнее разума.
Со временем его записи стали жить своей жизнью, словно птенцы, вылетевшие из родного гнезда. В Новосибирске их тиражированием занимался друг Коки Алексей Сенин (в будущем - сотрудник рок-журнала 'Тусовка' и литредактор рок-газеты 'ЭНск'), в Ленинграде - Сергей Фирсов, в Москве - местные 'писатели'. В народных редакциях сессии, сделанные в студии Каткова, самопроизвольно складывались в единое целое как 'сумма технологий', как единица творчества Николая Каткова и его друзей.
В конце 80-х, поддавшись настойчивым уговорам приятелей, Николай Павлович дал несколько живых выступлений в рамках импровизационного проекта 'Повидло', название которого лишний раз подчеркивало джемовый характер подобных акций. Как правило, на концертах Кока исполнял блюзы ('Паранойя') и рок-н-роллы ('Старый панк') - делал он это заводно и заразно, превращая традиционные стили в голимый панк-рок.
В середине девяностых Кока планировал записать серию концептуальных альбомов 'в духе музыки Шенберга' под общим названием 'Кокафония'. Он хотел составить эти работы из циклических зарисовок: 'Тишина', 'Рождение звука', 'Развитие' и т. д. К сожалению, реализовать эти замыслы ему так и не удалось - Кока был и остается человеком настолько же талантливым, насколько и непрактичным. Он не вписался в капиталистическую эпоху, и его занятия музыкой отошли на второй план. Со временем он стал работать штатным звукорежиссером в филармонии, в одном из местных театров, где-то еще...
Когда в 96-м году вооруженные диктофонами и литрами портвейна журналисты попытались проинтервьюировать Коку, новосибирский Алан Парсонс внезапно вспомнил еще одну любопытную деталь из своего боевого прошлого. Примерно в 88-м году, столкнувшись с незапланированной популярностью собственных песен, он все-таки решился объединить их в двойной альбом. С помощью пульта Yamaha Николай Павлович перемикшировал всю антологию и выпустил ее в виде сборника. Тогда же Кока придумал дизайн обложки - на расчерченном в виде таблицы титульном листе в хронологическом порядке располагались исторические эпохи: палеозой, мезазой и т. д. Современную эпоху - впрочем, как и всю подборку песен, Кока назвал новым научным термином 'Шизазой' (Наша Эра).
Звуки Му Простые вещи (1988)
сторона А
Серый голубь
Шуба-дуба блюз
Зима
Цветочки-лютики
Люляки баб
Мумия
сторона В
Источник заразы
