'Любовь' стала одним из центральных произведений, исполняемых 'Товарищем' в феврале 89-го года в Харькове на всесоюзном фестивале 'Рок против сталинизма'. Эти концерты стали настоящим прорывом из категории 'многообещающих талантливых аутсайдеров' в недооцененную современниками супергруппу. В течение года 'Товарищ' выступил на крупнейших рок-фестивалях в Москве ('Сырок') и в Киеве ('Полный гудбай'), а дебютный альбом 'Что угодно, как угодно' занял первое место во всесоюзном конкурсе магнитоальбомов, проводимом минским журналом 'Парус'. 'Любовь' оказалась единственной композицией, которая прозвучала на альбоме не в студийной, а в концертной версии, записанной во время вышеупомянутого рок-фестиваля в Харькове.
'Не хотелось заезживать хорошую песню, - вспоминает Панченко. - Мне показалось, что наш ревербератор не может дать такого натурального отзвука, который был на этой концертной записи. Во время выступления в зале был дурацкий, со страшным отлетом, повтор. Именно то, что надо'.
Необходимо отметить, что после долгих лет студийных проб и ошибок Панченко стал ярым пропагандистом живого звучания. Он считал, что музыка должна содержать разумное количество ошибок и грязи - плюс наличие 'человеческого фактора', который бы и придавал записи определенное своеобразие и привлекательность. Он люто ненавидел работы типа 'Тubular Bells' Олдфилда, полагая, что бесчисленное количество наложений делало музыку вялой и безжизненной.
'По итогам многолетних споров со своими друзьями-врагами из предыдущей группы я понял всю пагубность методики наложений, - размышляет Панченко. - Звукооператорам в союзе с современными технологиями удается высосать из музыки жизнь до такой степени, что сама музыка выглядит как упорная и натужная работа'.
Нелюбовь Панченко к стандартному студийному подходу усилилась после неудачных попыток записать несколько песен 'Товарища' в студии харьковского телевидения, а затем - на областном радио. Линейный профессионализм матерых государственных аппаратчиков был безоговорочно забракован, но конкретной альтернативы пока не предвиделось. И тогда Панченко решил действовать на свой страх и риск.
Август 1989 года. 'Товарищ' записывает четыре песни на подпольной студии 'ОК Саунд'. Во время сессии происходит принципиальный отказ от наложений. Импровизированно записывается 'Троица' - перевоплощение рок-н-ролла в акустический трэш - каскад междометий и обрывки фраз, выплевываемых Панченко на фоне инструментального шквала. Что бы ни говорили недоброжелатели, энергии здесь оказалось с избытком - что называется, 'могу и вам одолжить, если не хватает'.
Третья и решающая сессия 'Товарища' состоялась осенью 89-го года в одном из частных домов в привокзальном районе Харькова. Половину здания занимало жилище Евгения Николаевского - звукооператора и, в недалеком будущем, барабанщика многих харьковских рок-групп. К тому моменту 'Товарищ' распрощался со своим барабанщиком Андреем Монастырным (сыгравшем на 'Любви' и 'Танце'), и Николаевский играл партию ударных в 'Распаде ума' - буйном акустическом unplugged'е с маршевым ритмом и злым текстом, исполненным сверхэнергичным двухголосием Панченко и Куликова.
'По техническим причинам барабанщика приходилось отсаживать в отдельную комнату, и меня это очень сильно раздражало, - вспоминает Панченко. - Мне хотелось видеть его глаза, хотелось, чтобы вся группа ощущала во время записи живой контакт'.
На нескольких композициях попеременно барабанили скрипач Леша Сова и 18-летний мультиинструменталист Евгений Ходош, который также сыграл на флейте в 'Застольной' и на синтезаторе в рок-н-ролле 'Здесь'.
К ноябрю восьмимесячный марафон, связанный с записью альбома, наконец-то подошел к концу. Последним записывался 'Пролетарский демон' - скрипично-гитарно-барабанный боевик с издевательским сюжетом о демоне, который 'со скотскими ухмылками' призывает отдыхавшую в кофейне богему идти работать на завод: 'Он говорил, что счастье в том / Чтобы завтракать горячим борщом / Читать газеты, стоять у пивных / На трибунах протирать штаны / Никому не говорить: 'Увы' / Пить вино из овощной ботвы... / Шуби-дуба-во!'
По воспоминаниям басиста Ярослава Куликова, конечный вариант 'Пролетарского демона' был склеен из двух кусков. На одной из репетиций было записано очень темпераментное начало, а на следущий день был сыгран не менее темпераментный конец. Место стыковки двух частей было скреплено 'при помощи молотка и гвоздей', но зато весь огненный драйв момента был сохранен.
'...Запись получилась плохая, потому что она задумывалась как плохая и она вышла плохая, - считает Панченко. - Не было желания играть хорошо. Было полное удовлетворение тем уровнем, на котором это все происходило. Если в этом альбоме и присутствует удача, то она заключается в том, что была найдена специальная музыка, которая смогла выдержать дерьмовый звук, дерьмовые инструменты и дерьмовых музыкантов'.
Вскоре группа 'Товарищ', не выдержав тяжести внутренних противоречий, распадается. Как это и случается с несостоявшимися супергруппами, на ее осколках возникло сразу три коллектива: 'Казма-Казма' (Евгений Ходош), 'Эльза' (Ярослав Куликов) и 'Чужой' (Андрей Монастырный). Функции барабанщика в каждом из проектов в течение нескольких лет выполнял Евгений Николаевский.
В начале 93-го года внезапно реанимированный 'Товарищ' попробовал записать новую программу, состоящую из длинных, ни на что не похожих по форме 10-минутных психоделических композиций. Для создания необходимой акустики в квартире Панченко из комнаты вынесли всю мебель... Работали около двух месяцев, но завершения эта работа не получила.
Той же весной, незадолго до эмиграции Панченко в США, 'Товарищ' выступил на фестивале альтернативного рока 'Индюшата' в Москве. Вместо скрипки в состав группы была введена виолончель, вместо эпизодического синтезатора - активный рояль. 'Товарищ' обрушил на слушателей цикл новых песен, в которых Панченко отошел от прямолинейной сатиры и галлюцинаторного потока сознания в сторону мягкой лирики и неземных по красоте образов. Перемены в мировоззрении лидера группы были налицо.
'В конце 80-х от замаячившего вдалеке призрака свободы людьми овладела какая-то массовая истерия, - говорит Панченко, который в течение последних лет работает программистом в небольшом городке под Филадельфией. - Меня это все очень коробило - в частности, реакция рокеров и исполняемый ими политрок. Я спародировал его на свой лад. Это был удачный случай выхаркнуть из себя всю свою злобу, очистив тело от паров и миазмов. Подтверждение этой философии я встретил позднее у Стивена Кинга. Когда у него спросили, зачем он в своих книжках убивает детей, Кинг ответил: 'Я должен выводить из организма вредные вещества'.
Гражданская оборона Русское поле экспериментов (1989)
сторона А
Как сметана
Вершки и корешки
Бери шинель
