продемонстрировала Анцелле, — дюжина бриллиантов величиной с английскую шестипенсовую монету!
«Как может настолько богатый человек желать еще больших денег? — размышляла Анцелла. — Вполне возможно, что все, о чем писалось в газетах: «азартная лихорадка», «помешательство, вредное для разума и здоровья», — не было таким уж преувеличением, как это ей раньше казалось.
И в то же время она была настолько захвачена предстоящим, что ни о чем ином думать не могла.
Экипаж ехал достаточно быстро, и уже вскоре Анцелла заметила огни Монте-Карло.
Когда въехали в город, ее взору открылся порт, полный больших дорогих яхт, фонари которых, сверкающие в темноте, отражались в воде.
Вид был чарующим, но мимолетным, поскольку экипаж уже начал подниматься вверх, к горе, залитой светом, где наконец остановился перед уходящими выше ступенями. Приехали!
Анцелла увидела казино с двумя медными башнями, точно такими же, как на фотографиях, которые она рассматривала не один раз; все здание напоминало ей свадебный торт — огромный, толстый, белый, как сахар.
Завидев экипаж княгини, прислуга, поджидавшая на верхней площадке, поспешила вниз по ступеням, неся с собой обитое бархатом кресло на колесиках.
Анцелла, памятуя, как свободно ее сиятельство прошествовала через холл на вилле, не могла удержаться от подозрительного взгляда, но княгиня, как бы прочитав ее мысли, сказала:
— Уверяю тебя, моя дорогая, что старому человеку выгоднее всего передвигаться в кресле на колесиках. В таком случае ты всегда в центре внимания и, кроме того, каждый готов уступить тебе дорогу.
Анцелла рассмеялась, но вскоре убедилась, что княгиня сказала правду: когда слуги катили ее кресло через огромный и шумный салон для игр, все действительно расступались перед нею. Анцелла обратила внимание на высокий расписной потолок, изобилие позолоченных украшений из бронзы и пару игорных столов, вокруг которых толпились люди. Кроме чужестранцев различного возраста, там были и накрашенные женщины в огромных шляпах с перьями страусов или эгретами, а также бедные чиновники, всегда отирающиеся подле богачей.
Княгиню быстро провезли мимо них, и Анцелле не удалось хорошенько осмотреться по сторонам, чтобы лучше все запомнить.
— Делайте ваши ставки, дамы и господа. Ставки сделаны. Ставки больше не принимаются.
Она слышала монотонные голоса крупье и ловила ту тишину, которая зависала над столом, когда шарик начинал свой бег в рулетке, но княгиню повезли дальше, в направлении зала Тузэ.
Это помещение, как узнала Анцелла, было достроено позже, поскольку старый игорный зал, называемый теперь «кухня», уже не мог вместить всех желающих попытать счастья.
На полу лежал ковер в светло- и темно-голубые цветы, а на обитых деревом стенах висели ласкающие взгляд картины. Сюда приглашали играть самых знаменитых и самых богатых гостей казино.
В противоположность «кухне», в зале Тузэ царила тишина, но Анцелле показалось, что атмосфера здесь еще более напряженная. Что же до зрелища, то оно было прямо захватывающим. Она и подумать не могла, что сможет в одном месте увидеть такое количество красивых и шикарно одетых женщин.
Все они были в вечерних туалетах, у многих в прическах переливались бриллианты, иные красовались в перьях райских птиц или пышных эгретах, а их платья были сильно декольтированы. Все женщины буквально излучали свет от украшений, а некоторые ожерелья, броши и браслеты почти ничем не уступали необыкновенным по красоте драгоценностям княгини.
Анцелле казалось: куда ни брось взгляд — везде она увидит высоких, элегантных, тщательно одетых джентльменов, многие из которых покуривали толстые сигары, держали фужеры с шампанским, беседуя или же наблюдая за бегающим в рулетке шариком.
Княгиню подвезли, как догадалась Анцелла, к ее любимому столику. Крупье почтительно поздоровались с ней и, отодвинув одно из двадцати кресел с желто-красными сиденьями, освободили место для ее кресла на колесиках.
Большинство из собравшихся у стола людей стояло; княгиня достала какие-то листки, после чего положила на стол банкноту в десять тысяч франков и попросила ее разменять.
— Четыреста фунтов! — вскрикнула про себя Анцелла.
К княгине пододвинули большую горку золотистых жетонов, и с этой минуты ее интересовали исключительно бумажки, которые, как уже не сомневалась Анцелла, дал ей астролог.
— Сегодня ночью я услышу, что говорят мне планеты, — произнесла княгиня, а когда Анцелла бросила на нее удивленный взгляд, резко бросила: — Надеюсь, ты не станешь отрицать, что существуют числа и символы, связанные с голосом космоса?
— Мадам, я в этом ничего не понимаю, — ответила Анцелла. — Не могли бы вы мне объяснить?
Княгиня показала ей графики, и Анцелла узнала, что каждой планете соответствует определенное число, которым следует руководствоваться в определенные дни месяца.
— Сегодня мы находимся под влиянием Венеры, — объясняла княгиня. — Это означает, что я должна ставить на шесть, пятнадцать, двадцать четыре и тридцать три. Но и Солнце также оказывает некоторое влияние, что означает: я не могу обойти вниманием единицу и четверку.
Все это казалось Анцелле по крайней мере странным. Она усиленно старалась сконцентрироваться на том, что говорила княгиня, но бессознательно начала задумываться, возможно ли, чтобы Сатурн, Юпитер или Меркурий действительно могли влиять на тридцать шесть номеров рулетки.
Княгиня, однако, веря в это безотчетно, некоторое время тщательно рассматривала чертежи, после чего велела Анцелле поставить на номера Венеры.
— Интересно, принесешь ли ты мне счастье? — пробормотала княгиня. — Посмотрим, каким числам соответствуют твои имя и фамилия. Так, Анцелла — это семь, Уинтон — шесть. Вместе тринадцать. Поставь пятьсот франков на тринадцать. Возможно, получится! Говорят, женщина всегда выигрывает, когда впервые садится за рулетку.
Анцелла заколебалась.
Разве, подумала она, можно верить в эти предрассудки? Но если в них что-то и есть, то ее настоящие имя и фамилия дают цифру одиннадцать, а не тринадцать!
Она не могла, естественно, объяснить это княгине, которая опять углубилась в свои графики, попросив Анцеллу поставить для страховки по сто франков еще на две цифры.
— Ставки больше не принимаются, — сказал крупье, держа правую руку на круге. Маленький белый шарик он зажал между большим и указательным пальцами.
Замедленным движением он раскрутил круг рулетки, и, когда шарик забегал по внутренней стороне поверх пронумерованных перегородок, Анцелла вдруг пришла к твердому убеждению, что выиграет номер одиннадцатый.
Как она однажды призналась сэру Феликсу, иногда ей удавалось предугадывать подобные ситуации, и сейчас она была убеждена, что княгиня проиграет все поставленное на кон.
Она оказалась права!
Шарик со звоном упал в углубление, и крупье, остановив рулетку, объявил:
— Одиннадцатый, черный, нечет, остальное — проигрыш.
— Ну что ж, твое имя, как видишь, не принесло мне удачи, — желчно отметила княгиня.
— Весьма сожалею, мадам.
— Нужно взглянуть, что делать дальше, — сказала княгиня и зашелестела своими бумагами, внешне совершенно не отреагировав на то, что крупье сгреб все жетоны за исключением немногих, принадлежавших паре счастливчиков, поставивших на одиннадцать.
Анцелла исполняла приказания княгини.
Это было необычайно, но она пробовала не слушать свой внутренний голос, который подсказывал ей следующий номер.
Она огляделась: вокруг напряженные лица, не выражающие ничего, кроме алчности. Было что-то отвратительное в том, как играющие женщины и мужчины всматривались в бегающий шарик, когда каждый их нерв буквально готов был разорваться от невероятного напряжения. И если они выигрывали, то тянули вперед руки, на которых, казалось, выросли когти, чтобы тут же сгрести деньги в опасении, что они
