единственный способ заставить себя услышать — это показать, что больше по этим правилам играть не будешь.
Куда же теперь деваться? Как эту проблему решают другие парни?
Тьфу ты, получив по голове, я перестала соображать. Мне-то не нужно искать, где переночевать. У меня дом есть. Пусть моё место в нём занимает другой человек, но и для меня-Сельцова там найдётся уголок…
Я медленно шагала по аллее, усыпанной листьями. А навстречу двигался широкоплечий парень с огромной собакой на поводке. Такой же рыжей и лохматой, как он сам.
Витька.
Я никому не рассказывала, как ёкает что-то в груди при его появлении. Даже папе. Я не хочу, чтобы он спрашивал: «Ты влюбилась?» и заставлял анализировать это чувство. Мне просто нравилось смотреть на Витьку. Как он хмурится, как смеётся, как задумчиво грызет колпачок ручки… Конечно, я для него — одна из многих. Малявка. По нему такие девчонки сохнут — закачаешься. И сейчас я приготовилась кивнуть ему и пройти мимо. Но Витька заулыбался, как будто приятеля встретил. Протянул правую, не занятую поводком руку:
— Привет, Сельцов! Извини, забыл, как тебя зовут.
— Игорь.
— А я Витька.
— Я знаю.
— Откуда?
Я ухмыльнулась:
— Тебя все знают.
— Да? — весело удивился Витька. — Хотя, ты у нас теперь тоже что-то вроде знаменитости. Стойкий оловянный солдатик.
— Почему?
— Ха! Навалял двум парням и не колешься, за что.
— Давай не будем об этом, — попросила я. Получилось неожиданно мрачно.
— Запросто. Я в чужие тайны лезу только по долгу службы, — Витька подошел к скамейке и повернулся к собаке. — Сидеть.
Пёс послушно уселся на газон. Витька плюхнулся на скамейку, я машинально села рядом.
— Что за порода? — спросила я, чтобы не молчать.
— Золотой ретривер.
— Твоя собака? — спросила я. И тут же обругала себя за глупость: ну и вопросик. Сейчас Витька скажет: нет, твоя.
Но Витька небрежно отозвался:
— Клиента.
— В смысле?
— Зарабатываю я так, — тем же тоном объяснил Витька. — Предки бабла не дают на карманные расходы. Говорят: сам добывай. Вот, папаша пристроил собак выгуливать. Какие-никакие, а деньги.
Я сидела, не зная, что сказать. А Витька глянул на меня и добавил:
— Ты не думай, у меня папа не жадный. У него просто своя концепция воспитания. Говорит, насмотрелся на сыночков богатых родителей, которым всё готовое досталось. Ничего не умеют, фирму в наследство получат и промотают за два-три года. Поэтому меня приучает к самостоятельности…
Витька снова посмотрел на меня и вдруг сказал:
— А у тебя случилось что-то, да?
— Да…
— С родителями поссорился?
— Угадал.
— Да тут и угадывать нечего, это у всех бывает.
— И у тебя? — не поверила я.
— И у меня, — усмехнулся Витька. — Я, что ли, не человек?
А ведь я никогда не ссорилась с отцом. С мамой — бывало по-разному. Она и накричать могла, не разобравшись, и отругать за долгое сидение за компом. А папа всегда находил со мной общий язык. Мне казалось, так и должно быть. Нет, я, конечно, читала книги, и знала, что бывают и родители-алкоголики, и наркоманы, и даже преступники. Но чтобы два человека с высшим образованием в здравом уме устраивали такое, как Сельцовы… Бедный Игорь, как он жил с ними всё это время?
Витька понял моё молчание по-своему:
— Думаешь, куда податься?
— Это не проблема, мне есть, где переночевать. Но дальше-то что?
— Мириться придётся.
— Знаю. Но пока не хочу. Да и не знаю как.
— Подожди, пока мать позвонит.
— А она позвонит? — не поверила я.
— Конечно. И скажет: «Немедленно домой».
— По своему опыту знаешь?
— Ага. Ты первый раз ссоришься с ними, что ли?
— Чтобы вот так — первый.
— Ну, значит, сам убедишься, — пообещал Витька и встал. — Пора мне.
Мы вместе дошли до поворота. Начинался осенний вечер — ясный, но прохладный и ветреный. Небо ярко синело над золотыми деревьями. А по опавшей желтой листве не спеша шагал такой же желтый пёс. Он вел на длинном коричневом поводке высокого рыжего человека. И вокруг них было облако спокойствия. Хотелось остаться в нём навсегда.
У перекрёстка Витька протянул мне руку:
— Ну, пока…
— Пока.
Я побрела домой. В голове всё прыгало. Вот Витька — такой… Настоящий. Внимательный, весёлый. С ним интересно. А его тёзка, отец Сельцова — мрачный и злобный тип. Имя одинаковое. А люди разные. Конечно, Витька ещё в школе учится, а Виктор Павлович уже почти пожилой. Но всё равно не верится, что Витька когда-нибудь сможет рычать на собственного сына и бить его по голове… Из какого-нибудь придурка вроде Тихонова вполне может такой папаша получится, но ведь по нему сразу видно, что он гад. Зачем же за него замуж выходить? Почему люди живут с такими? Почему те же родители Сельцова ругаются каждый день, но всё равно живут вместе? Неужели им нравится?
Я совсем запуталась. И у папы не спросишь — Игорь всё время крутится рядом, вряд ли ему будет приятно слушать такой разговор.
Задумавшись, я не заметила, как дошла до дома. Позвонила в дверь. Папа возник на пороге почти сразу:
— О, я уже хотел тебе звонить.
— Что у вас случилось? — испугалась я.
— Случилось у тебя. Игорь пересказал мне последний ваш разговор, и я понял, что ты кинулась в какую-то авантюру.
Его голос у него звучал очень ровно. Так он говорит, когда сердится. На меня? За что?
Я посмотрела отцу в глаза, и неожиданно поняла, что он не сердится. Он с ума сходит от беспокойства. Но ни за что этого не покажет. Будет делать вид, что всё под контролем. И ещё педагогическую беседу мне устроит, стопудово.
Зачем он так? Почему у мужчин так принято? Вот и Игорь такой же, вечно делает отмороженное лицо. Неужели так лучше?
Может быть, это от беспомощности? От того, что он, так же как и я, не знает, что делать дальше?
Когда-нибудь я спрошу об этом. Мы сядем с папой и начнем длинный и обстоятельный разговор. Наверное, уже будет зима, за окном будет мести снег, а дома будет тихо и уютно. Но это будет потом. А
