— Однако вернемся к нашим феноменам, — предложил офицер. — Резюме, профессор.
— Пять случаев произвольных изменений структуры абсолютно нормального вещества. Без внешних воздействий или иных причин. Сначала было превращение целого высокогорного озера в непонятный гель. Исследования доктора Рачковского показали, что по составу он напоминает силикон. Двести квадратных километров силиконовой глади… да-а… Затем абсолютно бесшумно и как-то незаметно исчез отрог Бергман. Теперь на его месте раскинулась поросшая свежей травой равнина. Площадь… э-э… воздействия… свыше трехсот тысяч квадратных километров. Мы просмотрели записи системы спутникового мониторинга, но ничего так и не поняли. Первоначально на том месте возвышались горные вершины, а затем в один миг появилась равнина. Теперь это, пожалуй, единственное ровное место на планете. Не считая моря, конечно. Можно даже назвать точное время, когда это произошло, но причина…
— Ясно, — перебил его офицер. — Дальше.
— Дальше — внезапно прекратилось извержение нулкана Эгла. Когда ученые спустились в кратер, обнаружилось множество свидетельств тому, что этот крупнейший на Грации вулкан потух не менее полутора тысяч лет назад!
— Может, так оно и было?
— Исключено! Мы располагаем морем доказательств его активности! Да что там?! У подножия Эглы расположился целый научный городок. Это просто Мекка для наших вулканологов. Еще месяц назад гора была готова взорваться, а сегодня это также невозможно, как наступление ледникового периода!
— Не зарекайтесь, — лейтенант усмехнулся. — Четвертый случай— ваш. Так?
— Совершенно верно, — Краузе кивнул. — В одной из пещер мы обнаружили колодец немыслимой глубины. Тщательные исследования показали, что глубина этого загадочного провала превышает сорок три тысячи километров.
— Глубоко, — офицер усмехнулся.
— Глубоко?! — возмутился Альфред Максович. — Мет Сои! Да это в семь раз больше расстояния до центра планеты! Такой колодец должен был продырявить Грацию насквозь и… в три раза дальше!
— Куда дальше-то? — удивился лейтенант.
— Вот и я не понимаю, куда? — согласился Краузе. — И никто не понимает. У Павла была какая-то теория, но он не успел поделиться. Слишком был занят своей пещерой. Он обнаружил в ней какое-то свечение неизвестной природы, или излучение… я так и не разобрался…
— Свечение? — насторожился офицер. — Какого рода?
Ученый молча развел руками. Лейтенант с надеждой взглянул на Шуру. Девушка сначала пожала плечиками, но вдруг вспомнила.
— Юра Смирнов говорил, что там, наверное, золота много. Я даже обрадовалась сначала… Но ребята его обсмеяли.
— Золота? То есть свечение золотистое?
— Не знаю.
— Ла-адно, — задумчиво протянул офицер. — Значит, светилось-светилось, а потом вдруг р-раз, и исчезло! Так? И вход сам по себе замуровался. Очень мило… Ну что ж, ситуация ясна. То есть, ничего не ясно, кроме одного — что-то тут у вас нечисто. Может, кто-то запрещенные эксперименты ставит, а может, саму по себе Грацию лихорадит, но если ориентироваться на известные нам законы природы, происходить такое не должно. Верно?
— Да, — согласился Краузе. — Проблема требует тщательного изучения. Наш научный потенциал… не всеобъемлющ, так сказать, и мы надеемся на помощь Академии Наук Земли или Марсианских университетов…
— Рассмотрим, — пообещал гвардеец. — Здесь у нас всё? Тогда, летим на базу.
— А как же… ребята? — дрогнувшим голоском спросила Шура.
— Здесь останутся ученые и спасатели, — пообещал офицер. — Хотите остаться с ними?
— Нет… я, если можно, с вами…
— Можно, — разрешил лейтенант. — Пять минут на сборы вам хватит?
— Да! Спасибо, господин лейтенант… Я Шура, Ермакова.
Она протянула гвардейцу руку.
— Горохов. Тоже Александр, — ответно представился тот. — Адъютант его светлости Великого Князя Преображенского.
— Адъютант… самого… Преображенского? — Глаза у Шуры невольно округлились, а лицо порозовело.
— Так точно, — Горохов расплылся от уха до уха. — Прошу любить и, как говорится, жаловать.
Он мог бы и не просить. Даже думая, что Горохов простой лейтенант из Кремля, Шура была готова сделать для него всё, что угодно, а уж теперь-то…
Старший техник Миллор стоял перед обзорным экраном на мостике флагмана испытательной эскадры и внимательно следил за подготовкой нового корабля к первому старту. Совместными усилиями двух военно-технических ведомств союзникам удалось, наконец, состыковать достижения инженерных школ технократов, землян и Тирании. Машина, которую испытывали неподалеку от планеты Натали — далекой, но верной спутницы сиятельного Арктура, — являлась почти точной копией великокняжеского крейсера «Каллисто», еще во время Кризиса собранного на секретных верфях ОВК специально для Преображенского. Конечно, на серийные машины не устанавливали некоторые особые приборы, да и комфортабельность обеспечили строго уставную, без роскоши, но главный принцип был соблюден. Ходовая часть, системы жизнеобеспечения и ракетно-лучевое вооружение остались земными. Сверхпрочные внешние корпуса делались из чинидской керамоброни, а вот программное обеспечение для «гибридных» компьютеров, совместивших все лучшее, что могли дать разные научные течения, поставляли
