требует столь же быстрого пополнения арсеналов. В этой ситуации «РУСТ», как крупнейшая оружейная корпорация, оказался на гребне войны… извините, волны…
— И с этого гребня ему очень удобно разговаривать с обоими «склонами», — чуть иронично закончил Вальтер. — Понимаю.
— Я вижу, что не до конца, — вдруг заледенел Ермаков. — Ваши арсеналы и ангары пока не опустели, а потому вы не задумываетесь над проблемой обеспечения оружием и техникой. Но очень скоро наступит критический момент, и вы поймете, что прав был тот, кто вовремя задумался о соответствующих, так сказать, «фьючерсах», отсроченных контрактах с «РУСТом».
— Ну не стоит так обобщать, — тоже сменив тональность на сугубо деловую, отступил Вальтер. — Не все правительства так безответственно близоруки. Например, я готов обсудить цены и условия будущих сделок прямо сейчас.
— Не посоветовавшись с союзниками?
— Зачем? — искренне удивился бургомистр. — Они компенсируют мои затраты позже. Когда станет ясно, что воевать им нечем, а «РУСТ» уже распродал все свои запасы. И что на будущие поставки корпорация заключила контракты с противником.
— Мы отлично поняли друг друга.
— В этом вопросе — да, — согласился Вальтер, задумчиво кивая. — Но мне не совсем понятно другое… Я убежден, что вы делаете ставку на слабейшую в данный момент команду. Но это не в стиле «РУСТа». Он потому и процветает уже почти триста лет, что всегда ставил на победителей. Неужели я ошибаюсь? Или на конец-то пришла пора ошибиться бизнес-аналитикам с Рура?
В этот момент принесли кофе. По доброй эйзенской традиции он был смолот и сварен непосредственно перед подачей на стол. Растворимыми подделками, пусть и максимально похожими на оригинал, на Эйзене брезговали даже самые небогатые граждане. И даже в походах, когда основной рацион военных составляли консервированные продукты, кофе варился как полагается. В такой ароматной атмосфере даже беседовать стало как-то легче.
— Давайте рассудим трезво, господин бургомистр, — Ермаков взял чашечку, вдохнул аромат и пригубил кофе. — Прекрасный напиток… Что вы ставите в минус «команде» ОВК?
— Очень многое, — Вальтер тоже сделал глоток и блаженно прищурился. — Жаль, что на Земле почти не осталось плантаций именно этого сорта кофе. Мне будет его не хватать… Посудите сами, господин Ермаков, в Солнечной царит безвластие. Преображенский в очередной раз исчез непонятно в каких пучинах космоса. Его ближайший помощник и гроза всех… кхе-кхе… злодеев… полковник Воротов пропал вместе с ним. Фактически правительство ОВК представляет князь Вяземский, но что он имеет в активе? Ни такого уж весомого авторитета, ни армии — жалкие остатки. Да и те он отвел к Каллисто для перевооружения. Возможно, с вашей помощью это у него получится, но разве столь мизерный контингент, пусть и до зубов вооруженный, реальная сила? Даже если мы предположим, что Вяземский вновь объединится с технократами. У них после битвы в долине Бергман осталось так же мало сил. А больше у ОВК союзников нет. Марсиане восстали, крупные спутники вне игры. А некоторые из них даже открыто поддержали Марс. На Титане идет формирование добровольческой армии в помощь марсианскому «Освободительному движению». А Тритон выслал флот. Марсиане его с удовольствием вооружили и присоединили к эскадре Трентона. И несмотря на то, что Марс набирает силу, его власть над Солнечной тоже никто не признает, по крайней мере официально. Ганимед, например, отказав в переносе столицы ОВК и даже бросив генерального инспектора Панина в тюрьму, решительно отмежевался и от Коалиции, и от Марсианского Триумвирата.
— Ганимед всегда гордился своим нейтралитетом…
— Да… как и Венера, и множество космических поселений. Они так и остались нейтральными, а между тем, в них проживает около сорока процентов населения Солнечной. Если Марс не убедит их, что достоин править системой, легитимной власти он не получит.
— А Коалиция получит?
— А у нас нет такой цели. Мы пришли сюда временно, чтобы поддержать и проконтролировать чинидов, пока они будут свергать власть Преображенского. Теперь всё кончено. Иностранный корпус выполнил задачу, мы тоже. А добьет себя ОВК самостоятельно, методами гражданской войны. В результате, думаю, в выигрыше окажутся именно нейтралы, вроде Ганимеда, Венеры и всяких космических городов…
— Кроме Эйзена, — снова вставил Ермаков.
— Это намек? — удивился бургомистр.
— Вы сами это сказали. Выиграют нейтралы. Эйзен же останется ни с чем. Ведь вы состоите в Коалиции. Вы привели в Солнечную вооруженного врага. Чем руководствовались обиженные Колонии, понять можно, а вот присоединение к их заговору Эйзена, полноправного солнечного города-спутника, объяснить будет трудно. Вам не простят этого предательства.
— Враг был лишь инструментом! Он только помог свергнуть Преображенского. При чем тут деление на Колонии и солнечные территории?
— А вы спросили у нынешних «нейтралов», требовалось ли им свержение князя?
— Он же деспот!
— При нем была надежда на стабилизацию, а вы всё испортили, — жестко проговорил Ермаков. — Выслуживаясь перед каким-то зарубежным Тираном и его подозрительными дружками, вы предали солнечные миры.
— Ну знаете ли! Я не потерплю, чтобы меня оскорбляли…
— Успокойтесь, господин бургомистр! Ничего личного. Я только передал вам, что говорят в народе. Слышать это обидно, я понимаю. Витать в облаках и внушать себе, что безгрешен, гораздо приятнее. Но рухнуть из поднебесья опаснее, чем споткнуться и упасть, гуляя по грязной, но реальной почве. Спуститесь на землю, Вальтер, пока не поздно. Всё, что вы сказали, не аргументы в пользу Коалиции. Это как раз аргументы в пользу сохранения ОВК, во главе с Землей — государства тех самых сорока процентов «нейтралов», которые выживут, после того, как Тирания, Коалиция и Триумвират сгорят в пламени новой войны.
— Новой войны? — уверенности в голосе Вальтера поубавилось. — Разве она реальна?
