Сергей Павлович представит всем княжну Оксану как свою будущую жену, во-вторых, князь Вяземский должен огласить решение Совета о вынесении на общенародное голосование предложений об изменении государственного устройства и статуса главы ОВК. Если проще, об объявлении ОВК Империей и Преображенского Императором. Сергею Павловичу всё это не слишком нравилось, в первую очередь потому, что конституция новой Империи была практически копией конституции ОВК, лишь с более широкими полномочиями центральной власти. Менять названия, не меняя сути, князь считал неразумным. Да и от самого слова «Император» его слегка тошнило. Но не отрекаться же от власти, лишь бы избежать титула. В нынешней трудной ситуации это будет просто предательством. Ведь, когда в государстве не создано эффективной Системы, только и остается, что уповать на конкретную Личность. В ОВК всё так и было: система была разрушена Катастрофой и войной, и люди надеялись только на твердую руку Великого Князя. В общем, Сергею Павловичу пришлось-таки согласиться, чтобы абсолютно послушный Вяземскому Совет сделал правителю ОВК «приятное». И в том, что все подданные, даже на Марсе и в недавно бунтарских Колониях, дружно проголосуют за «меморандум Вяземского», как его окрестили журналисты, никто уже не сомневался. Сергей Павлович в первую очередь.
Преображенский кивком ответил на приветствие бургомистра Вальтера. Глава правительства космического города Эйзен расположился поблизости от тронного возвышения в компании с генеральным инспектором Паниным, послом Колонии Рур Ермаковым и главой Совета Медеи мастером Толстовым. После успешного завершения войны и капитуляции коалиционных сил Вальтер и Толстов из всех колонистов оказались в наиболее выгодном положении и потому сейчас чувствовали себя почти в своей тарелке. «Почти», потому, что их армии в битве за долину Бергман сражались всё-таки не на той стороне. Но в дальнейшем и Вальтер, и Толстов сделали правильный выбор и получили полную амнистию. Рядом с Ермаковым сияла его дочь, Шура. В дорогом вечернем наряде, с бокалом шампанского в изящных пальцах, она была великолепна. Преображенский только теперь понял, почему сходил с ума его любвеобильный адъютант. Такая девушка могла вскружить голову любому мужчине. Даже самому суровому и уравновешенному. Например, такому, как начальник великокняжеской охраны майор Трошкин.
Взгляд Шурочки то и дело возвращался к его статной фигуре, и когда им удавалось встретиться взглядами, улыбка на лице девушки становилась просто лучезарной. Посол Ермаков, похоже, видел, на кого смотрит его дочь, но ничего не говорил, только снисходительно улыбался. Видимо, выбор дочери он одобрял. Сергей Павлович был с Ермаковым полностью солидарен. Трошкин человек надежный. Не то, что этот шалопай Горохов…
Адъютант-капитан Горохов мелькал у входа в зал. Ему предстояло встретить и проводить к Великому Князю главных гостей празднества: Главного инженера Кноппуса и сопровождающих его Старшего техника Миллора и посла Технократии в ОВК инженера Гориннуса. Они прибыли еще вчера и успели пообщаться с Преображенским в приватной обстановке, но протокол требовал торжественной встречи, и Горохов, как ответственный за протокольные мероприятия, старался сделать всё «по высшему разряду».
Мысли Сергея Павловича ненадолго вернулись к вчерашней беседе. Технократы довольно подробно изложили все новости зарубежья. В основном вести были приятными. После исчезновения Щукина все золотые солдаты его армии снова впали в странную спячку, а те, которых всё-таки выкопал из-под песка пустыни Каралл Великий Ергелан, даже не вышли из энергетического транса. «Оживить» золотых предков не помогли ни шаманские ухищрения, ни новейшие научные подходы. Ученые Отдела Разведки на Ромме внимательно следили за попытками чинидов, и пришли к выводу, что всё дело в защитной программе невидимых энергетических капсул, по сути — мини-эргов. Видимо, снять их защиту мог лишь тот, кто умел управлять энергоуровнями. Например, получеловек-полухранитель Щукин, или Ван Ли, прямой наследник Техноэргуса. Решив, что Щукин подсунул «бракованную» пещеру, Тиран еще месяц метался, как зверь в клетке, и рассылал по планетам поисковые отряды, но не нашел больше ни одной энергокапсулы. От огорчения он прогнал всех союзников и даже княгиню Татьяну. («Говорят, ее позже видели на Ганимеде, видимо, к Василию она не вернулась, а может, и он ее не принял…») Расстроенный неудачами Тиран вернулся на Торбан: зализывать раны и ковать оружие. Так что временно его можно не опасаться. Таковы были новости зарубежья.
Сергей Павлович в ответ рассказал, как идут дела в ОВК. А шли они примерно так же. Не сказать, что блестяще, но явно «на поправку». Когда вернулся князь и верность ему открыто подтвердили Рур, Эйзен и Медея, все прочие колонисты тут же поняли, что без чинидов, а теперь еще и без поставок оружия от «РУСТа» война проиграна. Они расформировали свои войска и заявили сначала о нейтралитете, по примеру Ганимеда, а затем и о возвращении под знамена единого государства. А вот с марсианами дело пошло не столь гладко. Они играли в независимость до последнего. Пока наконец-то командор Трентон не поднял мятеж и не увел почти две трети флота «спейсрейнджеров» на лунную базу «Гагарин». Оставшись без армии, марсиане были вынуждены сложить оружие и вновь признать власть Великого Князя. Что они и сделали, в обмен на амнистию. За ними тут же последовал Тритон, а чуть позже и Титан. Наступил на горло своей гордости даже Бородач. Преображенский не простил ему предательства и многочисленных военных преступлений и отдал Василия под трибунал, но, учитывая его роль в победе над Щукиным и общую тяжелую ситуацию, приговор ему светил не очень суровый. Лишение княжеского титула, изгнание с Европы и пожизненная ссылка в дальние Колонии. Скорее всего, на Грацию.
Мысли Преображенского вновь вернулись к текущему моменту. Поскольку высокие гости из Технократии прибыли, пришла пора произнести речь. Сергей Павлович уже собрался подняться, но тут к трону подошел Воротов — теперь уже генерал и министр обороны ОВК.
— Пришел Ван Ли, — негромко доложил Игорь. — Просит встречи.
— Срочно? — Преображенский взглядом указал на Кноппуса, а затем и других гостей. — У меня сейчас как раз речь…
— Говорит, ему пора уходить и конца церемонии он не дождется.
— Уходить? — Сергей Павлович с тревогой взглянул на генерала. — В каком смысле?
— Не знаю, — Воротов развел руками. — Вряд ли в фатальном. На вид он вполне здоров. Хотя, кто его поймет? Он же как бы «временно воскресший», может, у него срок «заклятья» заканчивается или что там… Не знаю, ваша светлость.
— Придется выйти… Горох!
— Я, ваш свет!
— Мне требуется срочно отлучиться. Речь я произнесу за столом. Рассаживай гостей.
— Протокол же, ваш свет! — Капитан страдальчески заломил руки. — Нельзя ритуалы нарушать, несолидно это!
— Сделай вид, что так и задумано, — отрезал князь. — Я скоро. Пока все рассаживаются, вернусь.
— Дело-то минутное!
— А ты затяни, — посоветовал Воротов. — Не в рог труби, а лично всех обойди и пригласи к столу.
