— А то кто ж еще.
— Спасибо за информацию, — вежливо поблагодарил я, поворачивая от дверей.
— Напьются до того, что себя не помнят, — неслось мне вслед из гостеприимной квартиры. — Уроды! Еще и в органы таких берут.
Я хоть в органах не служил, но на слова злобной мымры обиделся. Допустим, мы действительно разбудили ее среди ночи, но ведь вопросы ей задавались в предельно корректной форме. С чего это ей пришло в голову путать меня с каким-то придурком? Час назад, вот и Миша не даст соврать, я спокойно сидел за столом в компании очень приличных людей и вел непринужденный светский разговор. Так что алиби у меня, выражаясь юридическим языком, безупречное. Сокольский выслушал Мишин доклад, хмуря густые брови. Генерал сидел на переднем сиденье забугорной тачки рядом с Мащенко, тогда как мы с Мишей и Васей расположились на заднем.
— Судя по всему, по следу этого чемоданчика идем не только мы, — сделал вполне очевидный вывод Сокольский.
— Я же вам сказал, Станислав Андреевич, что Верка своего не отдаст. Живая она или мертвая, но за свой гонорар она будет держаться зубами.
— Но ведь она же мертвая, — почти простонал Мащенко. — Я же собственными глазами видел ее труп.
— Александр Киселев. Улица Трудовая, — прочитал по бумажке Михаил. — Это ж где такая находится?
— Частный сектор, — отозвался Мащенко.
— Ты уверен?
— Я, между прочим, после армии таксистом работал, — обиделся Мащенко. — Город знаю как свои пять пальцев.
— Поехали, — коротко бросил Сокольский.
Я хоть и родился в этом городе, но на улице Трудовой бывать не бывал. И сейчас, оглядывая непритязательного вида хибары, я пришел к выводу, что честный труд у нас всегда оплачивался скупо. Впрочем, при свете автомобильных фар оценивать архитектурные изыски деревянных строений было довольно затруднительно. А уличного освещения в этих местах, похоже, отродясь не водилось. В этом смысле улица Трудовая ничем не отличалась от Буржуйского поселка с его хороминами и разбогатевшими в одночасье жителями.
Найти в хаосе из заборов и мусорных куч дом под номером шестьдесят шесть казалось делом совершенно безнадежным, но Мащенко (что значит таксистская выучка!) справился с проблемой просто блестяще. Не прошло и получаса, как он отыскал частное владение милиционера Киселева. Дом был сложен из потемневших бревен и обнесен невысоким штакетником, перелезая через который Василий порвал практически новые штаны. Учитывая уровень зарплаты сотрудников наших спецслужб — это была серьезная потеря. Поэтому я с сочувствием выслушал его непарламентские выражения по адресу жуликоватых милиционеров, которые, вместо того чтобы честно выполнять свой служебный долг, занимаются черт знает чем. Впущенный через калитку Сокольский пообещал выплатить своему сотруднику премиальные и тем несколько сбил накал страстей.
Миша с Васей предусмотрительно вытащили пистолеты. Подлянки можно было ждать не только от нечистой силы, но и от перепившихся сотрудников родственного министерства, которые сейчас наверняка обмывали упавший на них с неба большой куш. О том, что этот куш упал не с неба, а совсем даже наоборот, догадывался только я.
В доме горел свет, и были все основания полагать, что его хозяева не спят, несмотря на то что время лениво подползало к отметке два часа по полуночи.
— Может, постучать? — кивнул на занавешенные окна Мащенко. — Пусть откроют.
— Хрен они откроют, — возразил обозленный неприятностью со штанами Василий. — Дверь вышибать надо.
— Приступайте, — коротко распорядился Сокольский.
Я на всякий случай отступил в сторону, дабы не мешать профессионалам выполнять их трудную и ответственную работу. Миша с Васей сработали на заглядение. Лихо взбежав по крыльцу, они синхронно врезались в дверь плечами. От такого удара распахнулись бы и ворота средневекового замка. Но в данном случае компетентные товарищи слегка переусердствовали, поскольку дверь оказалась незаперта. И пока Миша с Васей кряхтя поднимались с пола, мы с Мащенко промчались по небольшому коридорчику, опрокинув по ходу дела жбан с водой, и ворвались в логово преступников с криками:
— Руки вверх, гады!
«Гады» на наш призыв никак не среагировали, в том смысле, что не вскинули руки вверх и не встали по стойке «смирно». Правда, справедливости ради следует отметить, что и сопротивления они нам не оказали. По той простой причине, что пребывали в ужасающем состоянии. Тот, что потолще, сидел в неприличной позе на полу и громко гавкал. И не в каком-то там переносном смысле, а в самом что ни на есть натуральном. Тот, что похудее, вскочил было на ноги, махнул в мою сторону рукой, вскрикнул, выкатил глаза и рухнул замертво. А на его побелевшем лице застыла гримаса такого ужаса, что вошедший вслед за нами Сокольский не удержался от укора в наш адрес:
— Зачем же так людей пугать?
— Да кто ж их пугал? — обиделся Мащенко. — Мы только вошли и сказали «руки вверх!», как этот придурок принялся на нас гавкать. Кто ж знал, что в органах служат неврастеники.
Подоспевшие к шапочному разбору Миша с Васей обиженно засопели, похоже приняв слова предпринимателя на свой счет. Однако, разобравшись, что к чему, вынуждены были признать, что Борис Семенович не так уж и не прав в своих претензиях к кадровикам Министерства внутренних дел.
— Фамилия? — строго спросил сидящего на корточках плотного блондина Василий.
— Гав-гав, — злобно отозвался тот и вцепился зубами в ногу выполняющего свой служебный долг человека.
Не ожидавший подобного хамства от коллеги по правоохранительной деятельности Василий взвыл и подпрыгнул на месте.
— Пасть порву! — ринулся на помощь пострадавшему товарищу Михаил.
Испуганный его порывом лжекобель забился под стол и принялся уже оттуда, наплевав на субординацию, облаивать товарища генерала. Причем лай был такой заливистый и натуральный, что Мащенко вдруг осенило:
— Да он просто свихнулся!
Судя по всему, диагноз был поставлен верно, хотя сделал это не врач-психиатр, а бывший таксист.
— А второй? — кивнул Сокольский на конопатого напарника злобного пса.
— Вроде дышит, — склонился над поверженным Мащенко. — Может, на него водичкой побрызгать?
— Действуй.
Вода стояла на столе в графине рядом с внушительных размеров бутылью. Обнюхав подозрительную емкость, Борис Семенович доложил генералу, что в ней спирт. Воду он, недолго думая, вылил на конопатого, а из бутыли отхлебнул.
— Спирт, наверное, технический? — уточнил генерал.
— Чистый, медицинский, — запротестовал Мащенко. — Это я вам без всякой экспертизы скажу.
Облитый водой конопатый милиционер медленно приходил в себя. Пошевелил правой рукой, потом дрыгнул левой ногой и наконец, после поощрительных похлопываний по щекам, приоткрыл глаза. Сначала в поле его зрения попал сердобольный Михаил, произведший, видимо, на пострадавшего благоприятное впечатление, потом его взгляд остановился на генерале.
— Вы кто?
— Федеральная служба безопасности, — представился Василий.
— А этот где?
— Который? — не понял Михаил.
— Ну, демон.
— Так вон он стоит, — указал на меня простодушный служака.
— А-а-а! — вдруг заорал диким голосом конопатый. — Это он! Арестуйте его!
