— Тогда я звоню родителям. Они придут к семи. Иди готовься.
— Мне кажется, ты обо всем уже договорился задолго до того, как сказал об этом мне. Ведь правда, Джаред?
— Каюсь.
— Постараюсь уложить Кэссиди до их приезда.
— Боюсь, не получится, Кети. Она сегодня уже дважды спала.
— Как тебе это удалось? — изумилась Кейт.
— Мне кажется, мы наконец нашли общий язык, — хвастливо произнес Джаред. — Моя мама сказала, что нельзя резко укладывать детей после игр. Настроение должно постепенно подготавливаться. Подвижные игры нужно сменять менее торопливыми. Тогда переход от одного занятия к другому будет более естественным. Еще мама сказала, что это следует повторять изо дня в день. Тогда ребенок усвоит распорядок и слез будет меньше.
— Зря времени не тратите, — ревниво заметила Кейт. — Молодцы. Значит, ты уже договорился о том, что они посидят с Кэссиди?
— Да. Я даже успел испечь им пирог, когда Кэссиди спала.
— Твоего отца хватит удар, — пошутила Кейт.
— Мама внушает ему, что я мужчина двадцать первого века.
— А сам ты в это веришь, Джаред? — усмехнулась Кейт.
— По правде, меня это мало заботит. Для меня главное, чтобы мои любимые люди были счастливы.
— То, что ты делаешь для Кэссиди, Джаред, поистине неоценимо, — перевела разговор в безопасное русло Кейт.
— Мне приятно, что ты так думаешь.
— А вы сегодня выходили на прогулку? — спросила Кейт, еще раз посмотрев на Кэссиди и заметив некоторую странность в ее внешнем виде.
— Мы ходили в магазин.
— Она была в этой самой одежде?
— Да, а что? — удивленно произнес Джаред.
— А то, что кофточку ты надел задом наперед.
— О чем ты говоришь, Кети? Посмотри на пуговицы.
— Я как раз об этом и говорю, Джаред. Пуговицы должны быть на спине.
— Ты уверена?
— Абсолютно. Пуговицы на спине, а аппликация на груди.
— А я-то все не мог понять, почему женщина в продуктовом отделе чуть ли не давилась от смеха, глядя на нас.
— Ладно, это все ерунда, — сказала Кейт. — Главное, чтобы горловина не натерла кожу. Мы сейчас переоденемся.
— Никогда бы не подумал, что пуговицы могут быть на спине.
— На самом деле это очень удобно, Джаред. Сам убедишься.
Глава девятая
Кейт обоснованно предполагала, что желание Джареда поужинать вне дома тесно связано с его желанием вернуть себе расположение собственной жены. Он красноречиво демонстрировал его с момента восстановления их общения. Он не скрывал этого, когда обсуждалась возможность сохранения формального брака ради совместного опекунства над Кэссиди. Он подчеркивал это словами, взглядами, жестами. Но был также и устный уговор, согласно которому он не мог рассчитывать на чувственную взаимность со стороны Кейт.
Она знала, что в этот вечер Джаред решит предпринять что-то в надежде на интимную близость, но, несмотря на это, смело приняла приглашение поужинать вместе, потому что знала, что в любой момент сможет отклонить его посягательства, сославшись на ранее оговоренные правила. В своей же стойкости она ни на миг не усомнилась.
— Я рада возможности выйти сегодня вечером, — призналась Кейт.
— Я рад этому не меньше, — подхватил Джаред. Она выглядела блистательно в красивом синем платье под цвет ее прекрасных глаз, отметил Джаред. Оба же они смотрелись исключительно гармонично.
Собираясь в ресторан, Кейт прозаически решила проблему прически. За неимением времени она гладко причесала волосы и убрала боковые пряди за уши, отчего весь ее облик приобрел моложавость девической простоты. Она словно сбросила с себя груз проблем, оставленных за дверями ее преобразившегося дома. Она снова была юной красавицей, какой ее впервые встретил Джаред.
Они сидели за столом в ярко освещенном зале. В высоких тонкостенных бокалах поблескивала вода. В ожидании официанта, которого они, как завсегдатаи этого ресторана, уже знали, Джаред поднял первый тост:
— За наши обоюдные успехи!
— И за возможность бывать в таких местах, как это, — добавила Кейт, оглядевшись.
Они отпили воды и поставили бокалы.
— Ты обратил внимание? Музыка звучит, люди разговаривают, и тем не менее кажется, что царит тишина.
— Да, здесь спокойно.
— Трудно было представить, что маленькая девочка может быть причиной постоянного гвалта.
— Верно. Кэссиди ни на секунду не замолкает. Если не плачет, то смеется, гремит игрушками, что-то лопочет, имитирует нашу речь. Когда же засыпает, начинаешь невольно прислушиваться к каждому шороху в ужасе, что она может проснуться и возобновятся эти шум и суета.
— Иногда я ловлю себя на мысли, что привыкла. А сидя в офисе, даже скучаю. Я бы предпочла слушать ее щебет, чем шум оргтехники, несмолкающие телефонные звонки и болтовню своих ассистентов.
— А я скучаю по индустриальному шуму. Я еще не готов окончательно признать себя человеком, побежденным невинным очарованием младенчества.
— Твой отец был бы рад услышать это, — отметила Кейт.
— Но я вижу, что ты счастлива вернуться к работе, Кети. Каково будет вновь отойти от дел, когда мой отпуск закончится? Не слишком ли это серьезная жертва для тебя?
— Я убеждена, что время, проведенное с Кэссиди, ни для кого из нас не пройдет впустую. За последние дни на работе у меня было несколько возможностей убедиться в этом. Сталкиваясь с непониманием или разногласием со стороны подчиненных или партнеров, я не пытаюсь навязывать свое мнение, как я практиковала прежде. Я начинаю докапываться до их мотивации, как сделала бы это по отношению к Кэссиди. А когда приходится говорить что-то неприятное, мне представляется, что человек способен расплакаться не хуже нашей капризной девочки, поэтому я тщательно выбираю слова и не делаю это без особой надобности.
— Ты меняешься, Кети, и в хорошую сторону. Но твой сегодняшний поступок я все же не одобряю.
— Что ты имеешь в виду?
— Твой либерализм. Если ты будешь отпускать своих подчиненных по домам всякий раз, когда тебе понадобится уйти пораньше, они станут неуправляемы. Одного раза достаточно, больше так не делай.
— Никогда. Обещаю. Ты убедил меня, Джаред.
— Оставляй свою нежность дома, а жесткость приберегай для работы.
— Проще сказать, чем сделать.
Сомелье принес шампанское и обратился к Джареду:
