- Понимаете, Моде, на вопрос, который вы мне задали, никто не сможет дать вам ответ. Леопард не раздумывая бросается через частокол, он знает, что его броска будет достаточно, чтобы перемахнуть на другую сторону. Если же это попробует сделать шакал, он зацепится за колья... Я это видел... Поверьте, это не очень красивое зрелище...
- Я не зацеплюсь, уверяю вас!
- Я тоже так думаю... Я предложил вам ехать со мной... Соглашайтесь лишь в том случае, если уверены в себе...
Он снова намекал на силовое решение, но еще в большей степени на моральную сторону дела. Он ждал обещания, что тот никогда не поддастся соблазну предать его.
- Я уверен в себе!
Сейчас он именно так и думал. Хотя накануне все было иначе, как иначе будет все завтра.
- Пошли вниз. Иначе ваша жена начнет беспокоиться.
Услышав дребезжащий звонок перед кинотеатром, они миновали длинный промозглый коридор и, даже не взглянув на афишу, заняли два места в ложе и просидели, прижавшись друг к другу, весь сеанс.
Мишель испытывал вялость и опустошенность. Губы его часто кривились в грустной улыбке, которая, хотя он и сам себе не отдавал в этом отчета, походила на улыбку Фершо.
Перед тем как вернуться в уже наступившей темноте домой, они дошли до вокзала, чтобы купить парижские газеты, а потом посидели в кафе, просматривая их. Рядом с ними местные торговцы с важным видом играли на бильярде.
Подзаголовок на первой полосе гласил:
'Одновременно со своим патроном исчез секретарь Дьедонне Фершо'.
Мишель вздрогнул от радости и гордости. Значит, в тот самый момент, когда он дал себе зарок быть верным Фершо до конца, газеты сковали их новыми цепями. Он показал Лине заголовок, и они вместе склонились над расстеленной возле аперитива газетой.
'Одновременно с Дъедонне Фершо исчез молодой человек, который некоторое время был его секретарем. Сведения о нем, к сожалению, пока весьма скудные. Он назвался Мишелем Моде, но в отеле Кана, где ночевал, возможно, со случайной спутницей, записался под другой фамилией.
Его приметы следующие: около двадцати лет, худощав, блондин, обычно носит поношенный габардиновый плащ.
Поселившись в 'Воробьиной стае', а затем в Кане вместе с Фершо, он сказал, что приехал из Парижа'.
Напуганная Лина стала оглядываться, опасаясь, что все клиенты теперь будут смотреть в их сторону. Ощутив свою внезапную значительность, Мишель, напротив, глядел на всех с вызовом.
'СЕМНАДЦАТИЧАСОВОЙ ДОПРОС'
Кан (по телефону). Бригадный комиссар полевой полиции, уполномоченный вести Дело Фершо, на основании выданного следователем Барду ордера в течение длительного времени допрашивал человека, чья роль в деле весьма значительна.
Речь идет о некоем Франсуа Мореле, бывшем поверенном в делах, личности довольно подозрительной, которого Дьедонне Фершо сделал своим ближайшим советником. Они часто встречались как в 'Воробьиной стае', так и в доме на улице Шануанесс.
Приглашенный для дачи показаний о своих отношениях с Человеком из Убанги, Франсуа Морель наотрез отказался отвечать на допросе, продолжавшемся свыше семнадцати часов и во время которого контора дельца была тщательно, но без результата обыскана.
Мэтр Обен, парижский адвокат Дьедонне Фершо, был допрошен также, в частности, относительно документов, ставших известными прессе и оригиналы которых разыскиваются.
Похоже, что предпринимаются огромные усилия, чтобы проникнуть в суть скандала, приобретающего все больший и неприятный размах и затрагивающего с каждым днем все новых консульских работников'.
В заметке 'В последний час' под небрежно составленным огромным заголовком было напечатано:
'В момент, когда номер сдается в печать, нам сообщают, что дано распоряжение об аресте Эмиля Фершо, компаньона брата во всех его финансовых и коммерческих делах'.
Разговаривать в кафе они не посмели. Но Мишель не стал словоохотливей и тогда, когда они вышли на воздух.
- Ты думаешь, что тебя могут запереть в тюрьму? - настойчиво спрашивала, цепляясь за его руку, Лина.
- Да нет же, не думаю...
Тогда она высказала неожиданную мысль:
- А мои родители!.. Твои и мои. Что они подумают, когда прочитают это? Господи, Мишель!.. Мой отец...
Тот лишь пожал плечами. Дойдя до порта, он пристально поглядел в темноту, где на своих якорях покачивался 'Арно'.
В столовой было темно. Когда там никого не было, хозяйка экономила на освещении. На кухне распивали двое моряков, поглядывая, как госпожа Снек начищает медные кастрюли.
- Мой... мой отец дома? - спросила Лина.
- Боюсь, что наш милый господин простудился. Я услышала под вечер, как он бродит по комнате, и поднялась к нему. Он сидел в пальто и фуражке. Бедняга замерз, но не решался попросить огня. Мы вместе отправились на чердак и достали маленькую печку. Я хотела позвать кого-нибудь, чтобы ее установили, но он не позволил. И сделал все сам. Потом принес из подвала ведро угля, а я отнесла ему горячего грога.
- Пошли, Мишель?
Он поднялся наверх и робко постучал в дверь. Комната с сидящим у печки Фершо напомнила ему 'Воробьиную стаю'.
- Ходили в кино? Хороший был фильм?
- Да... Не знаю...
Он был смущен. Ведь они оставили Фершо одного, хотя могли бы в это самое время сидеть в маленьком кафе и играть в белот. Тому стало холодно. Работать он не стал - рядом не было никаких бумаг. Лампу не зажег тоже, зато маленькая печурка была раскалена докрасна.
- Я принес газеты. Полиция много часов подряд допрашивала Мореля.
- Морель ничего не скажет.
Мишель позавидовал Морелю, в котором Фершо был так уверен, просто абсолютно уверен.
- Он намного хитрее их! Зажгите, пожалуйста, свет.
Фершо пробежал газеты, а дойдя до того места, где писали о Мишеле, тихо прошептал:
- Вашей жене это будет неприятно.
- Почему?
- Из-за ее родителей. И добавил:
- Они не пишут подробностей обыска на улице Шануанесс и в 'Воробьиной стае'. Наверное, все перевернули вверх дном. Увидите, завтра или позже появятся фотографии, и газеты станут рассказывать всякие небылицы.
Назавтра действительно одна из самых читаемых утренних газет опубликовала сенсационный репортаж под заголовком:
'Убогая жизнь миллиардера'.
'Безумен ли Дьедонне Фершо?'
Репортаж сопровождался блеклой фотографией комнаты в 'Воробьиной стае' с ее сломанным камином, разбросанными вокруг печки пеплом и бумагами, походной кроватью, придвинутой к очагу.
Прочитав 'В последний час' о брате, Фершо задумался, отбросив газету.
- Вы считаете, он успеет скрыться?
- Он и не станет этого делать.
Голос его стал тише, глаза затуманились.
- Я знаю, это его вина, но... Он надолго замолчал.
