вызывает зависть, потому что только её природа может породить и вырастить таких здоровых сыновей, как хотя бы этот Мклавадзе. — Иной раз ты меня упрекаешь за увлечение странными мыслями, однако и ты от них не свободен. Ты только подумай, мы всегда утверждали, что уважения достоин лишь тот человек, который посвятил свою деятельность улучшению жизни народа. А теперь ты считаешь лучшим сыном страны человека, о которой знаешь только то, что он отрастил на себе много мяса и развил свои мышцы, в восторгаешься им,— ласково заметила Деспинэ. — Я согласен с тобой, но должен заметить, что физическое развитие человека — залог его умственного развития. — Однако бывает часто, что внешне здоровый ребенок оказывается малоспособным и умственно недоразвитым. — Ты права, бывают такие случаи, но их нельзя обобщать. А в это время Тариэл и его друг несколько раз прошлись мимо их балкона. Стемнело. Стало холодно. Спиридон с женой прошли в комнату, специально отведенную для них хозяином. Спиридон, стараясь отвлечь внимание супруги от неудобств ночлега на постоялом дворе, предложил рассказать ей о жизни тех, кто мужественно принес всю свою жизнь в жертву борьбе за благо народа. Деспинэ попросила мужа ничего не пропускать, рассказывать ей подробнее. Спиридон с увлечением приступил к рассказу. Он вообще ни к чему не мог относиться равнодушно и поэтому своими рассказами увлекал впечатлительную Деспинэ. Однажды, увлеченная одной такой историей; Деспинэ порывисто обняла мужа и, восторженно заглядывая ему в глаза, воскликнула: — Спиридон, будем и мы такими, принесем свел жизни целиком служению народу! И на, этот раз она с увлечением слушала один из таких рассказов мужа. — Хорошо это ты надумал начать рассказывать. Ты увлек меня в другой мир. А то как неприятно ночевать на этом постоялом дворе! — сказала она, когда муж закончил свой рассказ. — Как же ты собираешься отдать жизнь за народ,, умереть в борьбе с несправедливостью, а сама не можешь одну ночь провести на постоялом дворе, да еще в отдельной комнате, да еще рядом с мужем, — пошутил Спиридон. — Тех, чья судьба так тебя увлекает, не пугает ни голод, ни холод, ни тюрьма, ни одиночество, ни потери близких, ни виселица, — с благоговейной грустью в голосе добавил он. — Когда человек в полном вооружения выходит на поле брани, он не страшится ничего. Другое дело, когда он сидит у своего очага. Ничтожный пустяк может смутить покой его души,—сказала Деспинэ. — Для той деятельности, которую мы избрали, всюду поле брани, — заметил Спиридон. Пока Деспинэ и Спиридон беседуют, я расскажу тебе, читатель, как они поженились.
IV
Когда Спиридон Мциришвили кончил обучение в ремесленной семинарии, его назначили учителем одной из отдаленных сельских школ. В селении, куда приехал Спиридон, он увидел по одну сторону большака, проходившего через село, просторное, построенное из чистого. теса здание сельского управления, а по другую — небрежно возведенное, маленькое, старое здание сельской. школы. Половицы в школе гнулись и местами провалились, стекла в окнах были почти все выбиты, а уцелевшие были давно не мыты и потускнели от грязи, потолок, почернел от дождевых подтеков. Школьная мебель состояла из двадцати расшатанных парт, старого столика и колченогого стула для учителя и некрашенной деревянной доски. Ни наглядных пособий, ни учительской при школе не было. Население к делам школы относилось равнодушно. Иные даже находили, что школа им вовсе не нужна. Учителя считали за «лишний рот». Этим и объяснялось, что больше одного учебного года редко какой учитель сидел на этом месте, и школа часто оставалась без учителя. — Где мне сегодня переночевать? — спросил Спиридон у старшины, когда обнаружил, что при школе нет комнаты для учителя. Старшина, по обыкновению почесав у себя в затылке, обратился к собравшимся тут же крестьянам: — Кто из вас предоставит учителю ночлег? Не даром, конечно, а за плату. — Нет у нас подходящего помещения! — недружелюбно глядя на учителя сказал кое-кто из собравшихся, словно говоря про себя: «Небось, пришел, чтобы обирать нас! Ничего хорошего не будет от тебя». — Придется вам устраиваться в школе, пока не найдем квартиру, — сказал старшина Спиридоиу. Другого выхода не было, и Спиридон устроился в школе. Ночью он спал на искареженном полу, на утро скатывал постель и складывал ее в угол, чтобы ребята не топтали. Так прожил он сентябрь и октябрь, но в ноябре начались холода и невозможно стало дальше жить в истопленной комнате с дырявыми стенами и иолом. Спиридон обратился к местному священнику с просьбой сдать ему одну комнату. Тот жил в хорошем пятикомнатном доме и охотно согласился. Кстати, пришла пора готовить его младшего сына для поступления в духовное . училище. Учителю отвели маленькую комнату, куда никто не входил, кроме священника и мальчика, с которым Спиридон занимался. Остальные члены семьи избегали его, а старшая дочь священника тринадцатилетняя Деспинэ, даже не излюбила Спиридона за его болезненную внешность и молчаливость. Если мы с вами, читатель, окинем взглядом воспитание Спиридона, мы не найдем ничего удивительного в том, что печать преждевременной старости лежала на всем его облике, и поймем, почему красивая и как птичка шустрая Деспинэ сначала не взлюбила жильца. Спиридон, сын простого крестьянина, с детства не отличался здоровьем и силой. И, кто знает, быть может, если бы он был здоровым, отец и не решился бы отдать его в школу, а велел бы ему работать на кукурузном поле — «самой лучшей школе», как говорит большинство крестьян. Но отец видел, что Спиридон не может облегчить ярмо, одетое ему на шею, своей работой. Он был сравнительно зажиточным мужиком и решился отдать сына в школу с тем, чтобы, когда он выучится грамоте и счету, определить его приказчиком в лавку. Однако Спиридон оказался способным, и учитель сельской школы, в которой он учился, уговорил отца послать его в город. «Выйдет из него писарь. Он и тебе пригодится и сам не пропадет», — говорил ему учитель. И отец, утверждая, что его «соблазнили», отвез сына в город и потом каждое воскресенье на своей спине таскал за двадцать верст кукурузную муку, фасоль и сыр на пропитание сыну и на оплату хозяину... Жил Спиридон в мазанке на окраине города, которую снимал он за восемьдесят копеек в месяц у одного недавно построившегося русского крестьянина. Каждый, вечер носил он валежник из ближайшего леска, разводил в камине огонь, занимался при свете его пламени и одновременно варил себе пищу. Одежды теплой у него никогда не было, и две зимы проходил он в парусиновой блузе и летних брюках. Окончив училище, Спиридон настоял, чтобы ему разрешили поступить в ремесленную семинарию. Там, как успевающий ученик, он обучался на казенный счет, но жизнь там была не настоль», ко хороша, чтобы поправить его расшатанное лишения ми. здоровье. Однако он без устали работал, не только учил уроки, но и читал, и, закончив семинарию в двадцать лет, казался человеком в тридцать —в тридцать пять лет. С таким же прилежанием работал он в школе, как учитель. Вернувшись домой после уроков, он, не отдыхая, приступал к занятиям с сыном квартирохозяина,. потом обедал, а после обеда запирался в своей комнатушке и до полуночи читал. Однажды он по обыкновению сидел за книгой о своей комнате. Деспинэ и брат ее расположились в тени дерева перед домом, и мальчик по «Родному слову» Ушинского обучал свою старшую сестру русской грамоте. Но он сам был еще слаб в ней. и с трудом объяснял сестре произношение слов. Спиридон все это слышал. Он вышел во двор и стал помогать им, Деспинэ рассердилась в душе: «Кто его просил вмешиваться»,— подумала она. Только из вежливости она продолжала слушать Спиридона. Когда Спиридон вернулся к себе в комнат, Деспинэ проводила его насмешливым взглядом. «Сметной, а как хорошо умеет обучать!» — подумала она, Деспинэ отлично запомнила все слова, которые объяснял ей Спиридон. Такие занятия повторялись и в следующие дни. Как-то мать отослала брата Деспинэ к соседям, и Деспинэ сама взяла в руки «Родное слово», села под деревом во дворе и стала заниматься. Она читала книгу очень тихим голосом, но дверь в комнату Спиридона была приоткрыта и он слышал все неправильности в ее произношении.
