И что она смотрит так удивленно? Да, я пала низко, очень низко. Чтобы заработать на хлеб, я вымогала, мошенничала, мародерствовала. Но никогда, никогда не воровала. Переступив эту черту, я стерла бы грань между собой и отребьем вроде недоучки Морти. Считаете, эта грань - фикция? Может, вы и правы. Но огрызки чести - все, что от меня осталось. Если я перейду последний рубеж, я их утрачу, а значит, окончательно потеряю себя. Это то, чего я боюсь сильнее всего - после смерти, разумеется.
Мой непреклонный вид сказал чародейке все, что нужно.
- Ну ладно, какова альтернатива? - она прямо-таки излучала скепсис.
- Чтоммфф?.. - вопль Яррей потонул у меня в ладони. Я прижала палец к губам, взывая к осторожности.
- Ты с ума сошла? - яростно прошипела мажиня, едва я ее отпустила.
- Чем тебе не нравится мой план?
- Да всем! Почему я должна соблазнять какого-то дикаря-капитана, когда можно просто...
- Яррей, предупреждаю: еще хоть раз заикнешься о воровстве, отдам тебя ему, - я дернула подбородком в сторону демона. Недоверчиво прищурив глаза, та протянула руку к амулету розового кварца, который болтался у меня на шее, и тотчас же отдернула, будто обжегшись.
- Так вот ты какая...
А чего она ожидала? Принципы мне уж всяко дороже, чем бывшая недоподруга. Впрочем, чародейка на зависть быстро оправилась от потрясния.
- Поставим вопрос по-другому: почему капитана должна соблазнять я?
Я испустила тяжкий вздох:
- Яррей, посмотри на меня.
Чего греха таить, мое лицо не блистает красотой. Однако я все же рискнула бы взвалить на себя бремя искусительницы, если бы после 'косметической розовой грязи' оно не превратилось неизвестно во что. Местами грязь напрочь отказалась смываться. Кожа на лбу и вокруг глаз покраснела и шелушилась. Свербило жутко. Выглядело тоже. Внизу вообще творилось нечто невообразимое. Так что, увы и ах, мой план придется воплощать чародейке.
Яррей бросила неуверенный взгляд на Зешш-Итео.
- Ну нет! Забудь об этом, - хотя надо признать, из демона вышла бы прехорошенькая девушка. - Не понимаю, в чем проблема? Ты привлекательная женщина, глазки мужику состроишь, хвостом покрутишь - и он у тебя за пазухой. Тебя же никто не заставляет сигать к нему в койку.
- Не могу, и все тут.
Яррей заметно нервничала: кусала губу, беспокойно крутила пуговицу, взглядом уперлась в колени. Ее лицо медленно заливала краска. До меня, наконец, дошло.
- О боги, ты что, никогда?..
- Я не намерена обсуждать это с тобой, - молодая женщина зарделась еще ярче.
Ах, как сладко сознавать, что я хоть в чем-то ее обогнала!
- Нет, серьезно? Но хоть о флирте представление имеешь?
Забыв о нежелании посвящать меня в свою личную жизнь, Яррей, надувшись, выдала:
- Я - однолюб! Я буду вечно скорбеть о своей утрате и не стану размениваться на других мужчин!
Ох, как все запущено. Кто бы мог подумать, что в столь почтенном возрасте Яррей сохранит весь запас юношеского максимализма? Я с трудом сдерживала смех, понимая, что он окончательно разрушит хрупкое перемирие.
- Неужели тебе никогда не хотелось испробовать в действии свои женские чары? - вкрадчиво осведомилась я.
Чародейка медлила с ответом. О, ей хотелось, да еще как. Сейчас это желание ожесточенно боролось с принципами. К счастью, сила воли у Яррей так себе.
- Только ради дела, - я решила немного подтолкнуть молодую женщину (хе-хе, девушку) в нужном направлении.
- Ладно, - нехотя согласилась та.
- Отлично. Но для начала надо кое-чему тебя подучить.
- И кто будет учителем? Ты?? - интонации мажини сказали все, что она думала о моих женских чарах.
Я приготовилась вкусить сладость мести.
- О, я знаю о мужчинах многое, - я изобразила порочную улыбку, чтобы у чародейки не осталось никаких сомнений: то, о чем она имеет лишь смутное представление, я делала часто и с удовольствием.
Разумеется, я сильно преувеличила. Мой интимный опыт был весьма скудным. Если честно, я так и не поняла, почему все превозносят это до небес. С другой стороны, беззащитной одинокой женщине умение заигрывать и строить глазки необходимо, как коню копыта (другая часть искусства заключается в том, чтобы отделаться от новоявленного поклонника с наименьшими потерями, предварительно раскрутив его на сытный обед или шестидесятипроцентную скидку). Загадочная неофитка (далеко не все боги заставляют своих жрецов соблюдать целибат) привлекала многих мужчин. Разумеется, пока дело не доходило 'радость моя, открой личико'
Методом проб и ошибок удалось установить, что сильный пол хорошо клюет на тайну, подсекать его нужно восторженным преклонением (даже пекарю приятно, когда на него смотрят, как на героя), потрошить недоступностью и томить на обещаниях.
Этими, а также другими соображениями я и поделилась с Яррей. Сначала та слушала неохотно, потом с любопытством, под конец с воодушевлением. Проблемы начались, когда дело дошло до практики. Чародейка мялась, краснела и препиралась:
- Но это неприлично - так выпячивать губы!
- Расстегнуть СКОЛЬКО пуговиц? Ни за что!
- Повторять за ним все жесты? А вдруг ему вздумается почесаться в паху?
И рефреном:
- Я не портовая шлюха!
В конце концов я поняла свою ошибку.
- Так не пойдет. Нужна наглядность. То есть тренировочный мужчина.
Хм, вот вопрос - где его взять? Я бы сама сыграла роль наглядного пособия, но как, скажите на милость, показывать Яррей приемы обольщения? На самой себе?
- Я могу, - оживился Зешш-Итео, который до сего момента вел себя тише воды, ниже травы.
- Ты?? Не смеши мои ботфорты! Какой из тебя мужчина? - я поймала себя на том, что отреагировала на его предложение точь-в-точь как Яррей на мое. И устыдилась. - Э-э, то есть нам нужен кто-то... гм... постарше.
Я опустила очи долу, пряча пляшущие в них смешинки. А когда подняла глаза, стало не до смеха. В демоне произошла разительная перемена. Распрямились плечи, губы искривились в порочной усмешке. Незнакомый Зешш-Итео раскованной походкой подошел ко мне - а я не могла пошевелиться, прикованная к месту его взрослым, очень взрослым взглядом - и прижал к себе так, что дыхание сперло. Я была на полголовы выше, но его губы загадочным образом оказались напротив моих - я чувствовала сквозь покров тепло его дыхания. ОН прошептал:
- Как ты прекрасна, Ди...
Это меня отрезвило. Я отпрянула, со стыдом ощущая, что низ живота горит, как будто к нему приложили горячий кирпич. Горели и щеки - слава Безликим, этого никто не видел. Стыд-то какой!
Яррей казалась не менее потрясенной, чем я.
- Д-думаю, это остаточное явление, так называемая отдушина, - не очень уверенно ответила она на мой беззвучный вопрос. - Я раньше никогда не видела, но описывается похоже.
Я припомнила волков. Н-да. Вот то была отдушина.
- Значит, тот бедняга, которого он только что... эммм... был прожженым сердцеедом?
